Голос Правителя стал тише.
– Когда я впервые пришёл сюда и увидел страдание и разрушение, то моё сердце было почти разбито. Когда-то великий город оказался стёрт с лица земли, и люди копались в грязи, как собаки. Я с трудом мог вынести это.
На мгновение его лицо перестало быть жёстким, в глазах появились следы прежней сердечной боли, словно он впервые видел всё это страдание.
– Я хотел уйти. Казалось невозможным, чтобы город смог снова встать на ноги. Но я знал, что у меня есть сила сделать мир лучше.
Он поднял руку со стола и посмотрел на свои раскрытые пальцы.
– Людям отчаянно был нужен лидер, тот, кто сказал бы им, что надо делать. Я поклялся, что дам им то, в чём они нуждаются, и что подобная катастрофа больше не повторится.
Чем больше Правитель говорил, тем больше жёсткости появлялось в его лице, пока оно не превратилось в благородную маску, которую Нок привыкла видеть на картинках в учебниках. Она слышала слабое жужжание, словно невидимый комарик летал туда-сюда.
– Моей миссией было вернуть Чаттану к свету, – сказал Правитель. – Каждый день с того первого дня я боролся за то, чтобы обеспечить в городе порядок и справиться с тьмой. Не только с ночной тьмой, но и тьмой в сердцах людей. Но это того стоило. Прошло сорок лет, у нас нет ни пожаров, ни войн, ни катастроф. И я намерен сохранить этот порядок. Та женщина, Ампай, рассуждает о справедливости и сострадании, но она забыла, что всё это не имеет смысла, если нет закона.
Он поставил чашку на стол и скрутил её пальцами, сделав похожей на чайничек.
– Такие небольшие возмущения случались и раньше. Я всегда разбирался с ними тихо, но на этот раз понял, что лучший способ научить людей – это наказать их.
Нок медленно подняла подбородок.
– Наказать? Но вы же не накажете их за мирное выступление?
Взгляд Правителя впился в её глаза, и сначала Нок испугалась, что сказала что-то не то, напрягла память, перебирая то, что учила в школе. Но нет, она не сделала ошибки. Не существовало законов против мирной демонстрации.
– Ты знаешь, кто эти люди, которых собирает женщина Ампай? – спросил Правитель и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Бывшие заключённые, необразованные. Низший класс общества.
Ты действительно веришь, что единственное их намерение – мирно перейти через реку?
Нок вспомнила двух негодяев, которые торговали сферами на Тайном рынке. Она сомневалась в их добрых намерениях. Но их бедные покупатели? А эти люди, которые просили милостыню? Нок не могла поверить, что они вдруг прибегнут к насилию.
Она моргнула, чтобы лучше видеть.
– Я… я не знаю, каковы их намерения, Ваша Светлость. Но закон…
Правитель сжал пальцы в кулак.
– Да?
Нок сглотнула. Она тут же потерялась, словно от неё попросили повторить что-то, что она учила в школе, но чего не знала. Она произнесла первые пришедшие в голову слова.
– Закон – это свет. Разве все мы не должны ему следовать?
Тёмные глаза Правителя вспыхнули. В них не осталось никаких следов того, что разговор доставляет ему удовольствие. На этот раз Нок точно знала, что сделала ошибку.
– Закон – это свет, который сияет достойным и наказывает злых, – хлёстко сказал Правитель, повторив слово в слово одно из своих изречений.
Он продолжал буравить её глаза своими и немного наклонил голову.
– Если уж мы заговорили о законе, мой Уполномоченный, твой отец, в курсе, что ты здесь?
Холодок пробежал по рукам Нок, и она отрицательно покачала головой.
– Я хотела поскорее сюда прийти, – сказала она. – Я думала, что вы в опасности, и не хотела откладывать.
– Как предусмотрительно с твоей стороны, – сказал Правитель, и эти слова не прозвучали как комплимент. – Я давно знаю твоего отца. Его отец, твой дедушка, очень много помогал мне в те первые дни. О да, наши с твоим отцом дороги сильно разошлись. Когда-то он представлял одну из лучших и благородных семей в Чаттане.
Нок поперхнулась, услышав слово «когда-то».
– Каждый может сделать ошибку, – сказал Правитель. – Но никто не избежит последствий своих ошибок, а твой отец сделал их много. Всё началось, когда он женился на этой женщине.
– Вы хотите сказать, моей матери, – прошептала Нок.
– Нет, – отрезал Правитель. – Не твоей матери. Ты не дочь жены твоего отца, что очевидно для всех, имеющих глаза.
Нок ахнула. Её шокировало, что так громко была названа тайна её семьи. Словно она услышала плохое слово, которое знала, но не произносила. Неужели это было так очевидно? Может быть, она обманывала себя, думая, что никто не замечает правду?
– Жена твоего отца – мать твоих сестёр и брата – происходит из простой семьи, – продолжал Правитель. – Когда они поженились, это был скандал. У неё не было ни денег, ни связей, но, по крайней мере, она была законопослушна. Не то что твоя родная мать.
Нок задохнулась, и холодок с её рук распространился на всё тело.
Правитель, кажется, не заметил, что она вся застыла. Он произносил слова без эмоций, словно они обсуждали нечто совершенно обыкновенное, например, погоду или статистику по вылову рыбы.
– Твоя настоящая мать была преступницей. Не знаю уж, где твой отец с ней познакомился. Я полагаю, некоторых притягивают испорченные люди. Спустя какое-то время после того, как они стали встречаться, она обокрала мужчину и была поймана. Твой отец пытался уговорить меня её простить и замять всё дело, но я отказался. Я отправил её в Намвон, и именно там ты родилась.
Зубы Нок застучали. Она крепко обхватила себя руками.
Рождённая в Намвонской тюрьме.
Этого не может быть.
Правитель бездумно сжимал и разжимал пальцы. Каждый раз, когда его рука открывалась, барабанные перепонки Нок сжимало от перемены давления. На ладони Правителя возник светящийся шарик размером с горошину, который исчез, когда он сжал руку.
– Когда твоя настоящая мать умерла при родах, твой отец и его жена захотели тебя удочерить. Должно быть, они поняли, что тайну будет легче сохранить, если ты останешься под их опекой. Против моего желания они взяли тебя в дом и воспитали как общего ребёнка. Думаю, жена его простила. Но я не простил, – продолжал он. – Хотя я чувствовал за собой долг перед ним за то, что его семья сделала для меня в те первые дни. Я позволил ему оставить тебя при себе с одним условием: он примет пост начальника Намвонской тюрьмы, чтобы никогда не забывал, какую цену платит тот, кто пренебрегает законом. Некоторое время я думал, что всё обернулось к лучшему. Я слышал, что ты выросла и стала хорошей и честной ученицей. Однако теперь я вижу, что моё первое мнение о тебе было правильным.
Нок не могла больше выносить эту ложь.
Это должна быть ложь.
Она не могла родиться в тюрьме.
Нок надо было срочно отсюда уйти. Чтобы не пошатнуться, она оперлась руками об стол. Пока она пыталась встать, Правитель протянул руку, схватил её левое запястье и пригвоздил к столу.
– У тебя ещё остался тот шрам?
Нок стояла оцепенев.
Он вывернул ей руку и прижал пальцы к её запястью.
– Я слышал, ты сильно обожглась.
В другой руке у него был маленький шарик золотого света.
– Они пытались скрыть, кто ты есть, – прорычал он. – Но не смогли стереть твою истинную природу. Я вижу, что ты симпатизируешь Ампай и тем тёмным силам, что выходят против меня. Я огорчён, но не удивлён. Вовсе нет.
Внезапно Правитель зажал шарик света в кулаке. Воздух вокруг них завибрировал и затрещал, словно от статического электричества. С выдохом отвращения Правитель отпустил руку Нок и сел обратно на стул. Свет в его руке потух.
Левое запястье Нок горело. Она расстегнула манжету и подняла ткань.
Повреждённая кожа на её руке светились. Казалось, маленький шарик света, который был в руке у Правителя, теперь переместился ей под кожу. Он плавал туда-сюда, как сверкающая блесна. Нок ахнула, когда свет выбрался на поверхность, на мгновение ярко вспыхнул и затем потух. Свет пропал, но он высветил на её запястье то, что никогда не было стёрто, а лишь спрятано на долгие годы: татуировку Намвонской тюрьмы, сделанную чернилами цвета индиго.
Правитель коротко кивнул горничной, стоящей возле двери.
– Пошлите сообщение отцу девочки и прикажите ему приехать и забрать её.
Нок вскочила и побежала к двери, но путь ей преградили двое слуг. Ещё один стоял позади, держа посох Нок. Не важно. Её так трясло, что она не смогла бы воспользоваться оружием.
– Заприте её, – приказал страже Правитель. – Обращайтесь с ней вежливо, но не сводите глаз. Я не хочу, чтобы она сбежала до того, как её родители увидят, во что она превратила их доброе имя.
Глава 34
Понг не мог себе представить, что он впервые ступит на землю Западной стороны в качестве арестанта. Офицер полиции, который остановил их на реке – его звали Винья, у него было круглое брюшко и тонкие усики, – провёл их по тихим дорожкам с жасмином по обеим сторонам и не произнёс почти ни слова.
Не то что Сомкит.
Он сопротивлялся, снова и снова требуя, чтобы ему дали поговорить с каким-то другим офицером – по имени Манит. Понг хотел, чтобы его друг заткнулся. Конечно, когда их приведут в участок, они увидят любого полицейского, какого захотят. Но, к удивлению, Понга, их отвели не в полицейский участок, а в какое-то подобие хлева.
Офицер Винья распахнул дверь хлева, и кислый запах сена и пыли ударил им в нос. По обеим сторонам находились стойла, а в середине сделан широкий проход. Все стойла были пустые и чисто выметенные, но стойкий запах животных указывал на то, что совсем недавно ими пользовались.
– Итак, вы видите, сэр, – сказал Сомкит голосом сладким, как пальмовый сахар, – что мы просто проверяли это такси, чтобы починить мотор. Спросите офицера Манита – он поручится за меня.
Винья фыркнул и открыл дверцу стойла. Большим пальцем он поманил мальчиков зайти.
– Сказал уже, что он занят, – пробурчал он. – Правитель собрал всех старших офицеров на совещание. Я не собираюсь его отвлекать только потому, что об этом просит какая-то уличная крыса. Он придёт к вам, когда освободится.