— Это из-за козы, — ответил Рик. — Причина вовсе не в андроидах. Рэчел ошибалась — у меня не было никаких проблем, когда я отправлял их в отставку. И специал ошибся, заявив, что я не смогу вновь слиться с Мерсером. Прав оказался только Мерсер.
— Будет лучше, если вы вернетесь в Зону Залива, мистер Декард. Туда, где есть люди. Возле границы с Орегоном никто не живет, так ведь? Вы там один?
— Странно, — сказал Рик. — У меня возникла абсолютная, полностью реальная иллюзия, что я стал Мерсером и люди швыряют в меня камни. Но ощущение было совсем не то, что возле эмпатоприемника, когда сжимаешь его рукоятки. Когда пользуешься эмпатоприемником, чувствуешь, что ты с Мерсером… А тут я был ни с кем. Я был один.
— Говорят, что Мерсер — подделка.
— Мерсер не подделка, — ответил Рик, — пока таковой не является реальность.
«Этот холм, — подумал он. — Эта пыль и эти камни… И каждый камень чем-то отличается от прочих».
— Боюсь, — сказал он, — что я теперь Уилбур Мерсер навсегда. Однажды став им, назад уже не вернешься.
«Неужели мне придется взбираться по склону вновь и вновь? — спросил он себя. — Вечно, как Мерсер… Я пойман вечностью».
— Прощайте, Энн! — сказал он.
— Так вы позвоните жене? Обещаете?
— Да, — кивнул он. — Спасибо вам, Энн. — Он повесил трубку.
«В постель, отдыхать, — подумал он. — В последний раз я лежал в постели вместе с Рэчел. Я — преступник. Связь с андроидом противозаконна, это очень серьезное преступление, и здесь, на Земле, и в колониальных мирах. Она теперь уже в Сиэтле, среди остальных Роузенов, настоящих и человекоподобных».
Он оторвал взгляд от потемневшего экрана и огляделся. Обнаружил на соседнем сиденье баночку с нюхательным табаком и убрал ее в «бардачок».
«Жаль, я не могу сделать с тобой то, что ты сделала со мной, — подумал он. — Хотя с андроидом этого не сделаешь, потому что они ни о ком не заботятся. Но если бы я убил тебя вчера вечером, сейчас моя коза была бы жива. Тут я допустил ошибку… Впрочем, я ошибся чуть раньше, когда улегся с тобой в постель. Во всяком случае, ты оказалась права, рассчитывая, что я изменюсь. Да только изменился я не так, как бы тебе хотелось. Изменился я в худшую сторону».
Он снова посмотрел на темный экран, будто Рэчел была там и слушала его.
«И теперь я тоже ни о ком не забочусь, — подумал он. — Да и не о ком больше. После того, что произошло со мной на пути к вершине холма… А интересно, что бы произошло, если бы я продолжил восхождение и добрался до вершины? Ведь там, на вершине, Мерсер умирает, там триумф Мерсера делается очевидным, именно там — в конце великого звездного цикла».
Рэчел его не слышала. И не она должна была его слышать. w «Но если я — Мерсер, — подумал он, — то я не могу умереть, даже через десять тысяч лет. Потому что Мерсер бессмертен».
Он взял трубку видеофона, на этот раз, чтобы позвонить жене.
И застыл в удивлении.
ГЛАВА 22
Рик вернул трубку на место и приоткрыл дверцу. Неподалеку от ховера что-то двигалось, темное пятно среди камней… «Это же животное», — сказал он себе. Сердце придавило чудовищным грузом потрясения и пронзило стрелой знания. — Я же знаю, что это, — сказал себе Рик. — Я никогда не встречал это существо наяву, зато не раз видел в передачах о природе, которые показывает правительственное телевидение… Но они же вымерли!»
Трясущимися руками он вытащил потрепанный каталог «Сидни», раскрыл и прочел:
«ЖАБЫ (Bufonidae), все виды — „в“».
«Они вымерли много лет назад, — сказал он себе. — Жабы и ослы — любимые существа Уилбура Мерсера. Но жабы — самые любимые!.. Мне нужна коробка».
Рик закрутил головой, заглянул на заднее сиденье ховера. Пусто!.. Выскочил из кабины, подбежал к багажнику, открыл. Там лежала картонная коробка с запасным топливным насосом. Рик вытащил насос, взял с собой кусок веревки и медленно пошел к жабе. Не сводя с нее глаз.
Жаба очень хорошо приспособилась к окружающему пейзажу — она почти сливалась с вездесущей пылью. Наверное, изменение климата повлияло на окраску жабы. Если бы она не двигалась, Рик бы никогда ее не заметил. Сейчас она сидела не более, чем в двух ярдах от него.
«Что нужно делать, когда находишь считавшееся вымершим животное?» — спросил он себя. И попытался вспомнить.
Такое случается крайне редко… Кажется, нашедшему полагается «Звезда почета» от ООН и постоянная стипендия. И, кажется, речь шла о миллионах долларов…
«И всего-навсего надо найти любимое животное Святого Мерсера, — подумал Рик. — Боже мой! — Он мотнул головой. — Это просто невозможно! Я, наверное, сбрендил из-за пыли и стал специалом… Что-то со мной стряслось. Как с безмозгликом Изидором и его пауком. Случившееся с ним произошло и со мной. Неужели Мерсер устроил все это? Но ведь Мерсер — я. Значит, я устроил это. И я нашел жабу. Нашел, потому что вижу мир глазами Мерсера».
Рик присел на корточки рядом с жабой. Она к этому моменту зарылась в ямку, из пыли торчали лишь плоский лоб да глаза. Но метаболизм в ее организме явно замедлился, глаза потухли, в них не было сознания. Как будто она впала в транс. Рик с ужасом подумал, что она умирает.
Положив на землю картонную коробку, Рик принялся осторожно чистить жабу от пыли. Животное, казалось, не возражало. Будто его, Рика, здесь и не было…
Рик поднял жабу и почувствовал характерный холодок ее тела, сухого и морщинистого, почти дряблого. И даже не холодок, а могильный холод, как будто жаба жила под землей и никогда не видела солнца.
Однако теперь она задрыгала лапками, инстинктивно пытаясь вырваться.
«Большая жаба, — подумал Рик. — Наверное, взрослая и мудрая. Сумевшая выжить в условиях, в которых не выжили бы мы, люди… Интересно, где она находит воду, чтобы отложить яйца? — Он устроил жабу в коробке и принялся аккуратно перевязывать коробку веревкой. — Вот что способен увидеть Мерсер! Он умеет разглядеть ту жизнь, которую не видим мы, которая тщательно зарывается в прах мертвого мира. В любом пепле Вселенной Мерсер чувствует признаки жизни. И теперь я знаю, что, единожды взглянув на мир глазами Мерсера, я не смогу уже смотреть иначе. И ни один андроид не сможет отрезать лапу этому созданию. Как пауку безмозглика…»
Рик осторожно поставил коробку на свободное сиденье рядом с собой и взялся за руль. «Странно, — подумал он. — Как будто я вновь стал маленьким ребенком!»
Тот ужасный, неподъемный камень, который лежал у него на душе, исчез, и стало легко и радостно. «Надо сообщить Айрен, — подумал Рик и снял трубку видеофона. Но передумал и решил: — Сделаю ей сюрприз! Тут лёту всего тридцать-сорок минут».
Он нетерпеливо включил двигатель и стремительно вонзил ховер в серое небо. Через пару мгновений он уже мчался к Сан-Франциско, который лежал в семистах милях южнее.
Айрен Декард сидела перед «Пенфилдом». Ее правый указательный палец находился возле консоли аппарата, но до набора кода дело не доходило: она чувствовала себя слишком больной и безразличной, чтобы желать хоть чего-нибудь. На сердце у нее было тяжело, и эта тяжесть напрочь лишала Айрен будущего и любых возможностей, которые могли появиться впереди.
«Если бы Рик сидел рядом, он бы набрал мне «тройку», — подумала Айрен, — и у меня бы возникло желание набирать самой. И я бы набрала код кипучего веселья. Или три восьмерки — «Желание смотреть телевизор». Интересно, что там показывают?..»
Затем она снова задалась вопросом, куда исчез Рик.
«Он может вернуться, — сказала она себе. — Но, с другой стороны, может и не вернуться».
И ей вдруг показалось, что у нее совсем старые и хрупкие кости.
Раздался стук в дверь.
Забыв про «Пенфилд», Айрен вскочила. «Если это Рик, — подумала она, — то набирать код уже не придется. Если это Рик…» Она подбежала к двери и распахнула ее.
— Привет! — сказал Рик.
Это был он, с расцарапанной щекой, в мятой одежде. Даже волосы у него были серыми, и Айрен поняла, что это пыль. Пыль была на нем везде, на одежде, на руках и на лице. Кроме глаз… Что-то, похожее на благоговейный страх, светилось в его глазах. Как у мальчишки, который весь день носился на улице, в пыли и грязи, и теперь пришло время оставить игры и вернуться домой. Отдохнуть, умыться и рассказать о чудесах прошедшего дня.
— Как я рада тебя видеть! — сказала Айрен.
— У меня кое-что есть. — Он осторожно, двумя руками, держал картонную коробку. Войдя в квартиру, он не решился поставить ее на пол.
«Как будто, — подумала Айрен, — в коробке что-то слишком хрупкое и слишком ценное, что он хочет держать в руках вечно».
— Я сварю тебе кофе. — Она нажала на плите кнопку «кофе» и через несколько секунд поставила на кухонный стол наполненную до краев кружку Рика.
Он сел за стол, не выпуская коробки из рук, в округлившихся глазах засветилось удивление.
За те годы, что Айрен знала его, она ни разу не видела на лице мужа такого выражения. Что-то случилось с ним со вчерашнего вечера, с того момента, как он улетел. А теперь он вернулся с этой коробкой, и, похоже, в таинственной коробке и находилось то, что с ним случилось.
— Я буду спать, — объявил он. — Весь день. Я позвонил Гарри Брайанту и договорился с ним. Он дал мне сегодня выходной день и велел отдыхать. Что я и собираюсь делать. — Он осторожно поставил коробку на стол, взял чашку и покорно выпил, потому что этого хотела жена.
Айрен уселась напротив мужа и спросила:
— Что у тебя в коробке, Рик?
— Жаба.
— А можно мне посмотреть? — Она наблюдала, как муж развязывает коробку и снимает крышку. — Ой! — воскликнула она, увидев жабу: животное почему-то испугало ее. — А она не кусается?
— Можешь даже взять в руки. Она не кусается, у жаб нет зубов. — Рик вытащил жабу из коробки и протянул жене.
Преодолевая отвращение, Айрен взяла животное в руки.
— Я думала, что жабы вымерли, — сказала она, переворачивая жабу на спину и рассматривая ее лапы. — Интересно, они могут прыгать, как лягушки? Я имею в виду, она не спрыгнет внезапно с моей ладони?