Люба Люфт… Среди женщин-андроидов встречались и очень хорошенькие, к некоторым из них Рик буквально против своей воли испытывал физическое влечение. Странное это чувство, когда умом-то прекрасно понимаешь, что перед тобой бездушный механизм, а эмоционально реагируешь почти как на взаправдашнюю женщину.
Взять вот, к примеру, Рэйчел Розен… Да нет, уж ее-то никак не назовешь соблазнительной, слишком уж тощая. И плоская как щепка, ни бюста, ничего, прямо не женщина, а какой-то мальчишка-дистрофик. А сколько там лет этой Любе Люфт? Рик еще раз вытащил мятый листок с ориентировкой и посмотрел в графу «возраст». Двадцать восемь лет – это, значит, судя по внешности. Это у людей возраст настоящий и меняется со временем, а андроида каким уж сделали, такой он потом и есть.
И как удачно, думал Рик, что я хоть малость да понимаю в операх. Это тоже мое преимущество перед Дэйвом: мой культурный багаж куда обширнее.
Но прежде чем обращаться к Рэйчел за помощью, я сделаю еще один заход сам, как всегда. Если мисс Люфт окажется каким-нибудь совсем уж крепеньким орешком… Но у него была почти полная уверенность в обратном. С Полоковым все висело на волоске. Но это же особый случай. Полоков все знал заранее и сам перешел в атаку, а что касается всех остальных, они-то пребывают в полном неведении, что кто-то за ними активно охотится, а потому отщелкивать их будет до неприличия просто, все равно что сидячих уток.
Снижаясь к роскошной, сплошь разукрашенной крыше театра, он в голос орал какую-то дикую смесь оперных арий с придуманной на ходу псевдоитальянской белибердой вместо текста. И без всяких там пенфилдовских генераторов его оптимизм буквально бил через край и наполнял его веселым нетерпеливым ожиданием.
Глава 9
В гулком чреве огромного здания увлеченно, хотя и малость сумбурно, репетировали Моцартову «Волшебную флейту». Рик любил эту оперу и мгновенно узнал исполняемое место: самый конец первого действия. Хор рабов вступил на такт раньше положенного, безнадежно исказив ритм волшебных колокольчиков.
И все равно, как приятно послушать. Никто не обратил на Рика внимания, и он спокойно расположился в одной из лож бельэтажа. Теперь к Памине присоединился обряженный в птичьи перья Папагено, и они запели дуэт, вызывавший у Рика слезы каждый раз, когда он его слышал или даже просто вспоминал:
Жаль только, нету их в грубой реальной жизни, этих волшебных колокольчиков, от звука которых враги бесследно исчезают. А Моцарт написал «Волшебную флейту» и вскорости помер, не дожив и до сорока. И был похоронен на кладбище для нищих в безымянной могиле.
Интересно, думал Рик, приходило ли Моцарту в голову, что у него уже нет будущего, что он почти исчерпал предназначенный ему срок? А как знать, может, и я свой исчерпал? И так со всем, абсолютно со всем. Вот кончится эта репетиция, сойдет со сцены опера, умрут все исполнители и оркестранты, где-нибудь и как-нибудь погибнет последний экземпляр партитуры, бесследно исчезнет само имя «Моцарт», и прах восторжествует. Не на нашей планете, так где-нибудь еще. Можно найти тот или иной способ продлить свое существование, но – лишь на какое-то время, конец неизбежен. В этом мы мало отличаемся от андроидов, они тоже могут продлить свое существование, бегая от меня и прячась, но в конечном итоге я настигну их и нейтрализую, а если не я, так какой-нибудь другой охотник. И что же тогда получается? Значит, я тоже вношу свой вклад в этот процесс вселенского распада? Ассоциация «Розен» созидает, а я разрушаю. Во всяком случае, с их точки зрения это выглядит именно так. На сцене Папагено и Памина вели диалог; Рик прервал свои раздумья и прислушался.
Папагено: Дитя мое, что же теперь мы скажем?
Памина: Правду, даже если мы виновны в преступлении.
Рик еще раз сверился с машинописной ориентировкой и затем перевел взгляд на Памину в ее тяжелом, замысловатом одеянии, пристально вгляделся в лицо, полускрытое под свисающей с чепца вуалью. И удовлетворенно откинулся на бархатную спинку кресла. Вот я и увидел своего третьего «Нексуса», сказал он себе. Это точно она, Люба Люфт. Забавно, что в ее исполнении роль Памины звучит несколько двусмысленно, иронично, ведь беглый андроид, будь он хоть сто раз милым и очаровательным, не слишком-то привержен к истине, во всяком случае – к истине о самом себе.
Тем временем репетиция шла своим чередом. Рика приятно удивил великолепный голос Памины, то бишь Любы Люфт, без труда выдерживавший сравнение с голосами былых знаменитостей из его фонотеки. Да, розеновские конструкторы знали свое дело, тут уж нужно было отдать им должное. И снова Рик увидел себя sub specie aeternitatis[12] – хищным разрушителем, примчавшимся в этот полутемный зал на запах красоты и совершенства. Ведь чем лучше эта машина функционирует, думал он, чем лучше она поет, тем больше я здесь нужен. Оставайся андроиды тупыми чурками типа «Кью-сороковых», выпускавшихся тогда фирмой «Дерен», с ними не было бы никаких проблем, а значит – не было бы спроса на таких, как я. А в общем, нечего мне тут философией заниматься, кончать надо с этой особой, и чем скорее, тем лучше. Вот пойдет она после репетиции к себе в уборную, сразу и займемся делом.
По окончании первого действия артисты и оркестранты потянулись за кулисы. Дирижер взял микрофон и объявил – по-английски, по-французски и по-немецки, – что репетиция продолжится через полтора часа. Рик встал, поднялся на сцену и пристроился следом за уходящими на перерыв артистами. Чем скорее, тем лучше, думал он. Нужно постараться, чтобы на завязку разговора и тестирование ушло как можно меньше времени. Быстро, но только чтобы быстрота эта не пошла в ущерб надежности. Ведь как знать, а вдруг насчет нее-то Дэйв и ошибся? Будем надеяться, что ошибся. Но в действительности Рик почти не сомневался, что Дэйв прав, об этом говорило его профессиональное чутье, которое никогда еще не давало сбоев.
Остановив в коридоре одетого египетским копейщиком статиста, Рик спросил его, где тут уборная мисс Люфт. На указанной копейщиком двери белела рукописная, кнопками приколотая табличка: МИСС ЛЮФТ. Чуть помедлив, он постучал в дверь, услышал: «Входите» – и вошел.
Певица сидела за гримировочным столиком, положив на колени раскрытую, порядком замусоленную партитуру, и что-то помечала там шариковой ручкой. Она так и осталась в костюме и гриме, только сняла и аккуратно напялила на болванку чепец с вуалью.
– Да? – На него смотрели огромные светло-карие глаза, казавшиеся еще огромнее из-за густого сценического грима. Смотрели прямо и спокойно – мол, я занята, как можете вы заметить.
Люба Люфт говорила по-английски абсолютно чисто, без малейшего акцента.
– На мой взгляд, – сказал Рик, – вы поете даже лучше, чем Шварцкопф.
– Кто вы такой?
В ее голосе звучала холодная сдержанность и еще другой, трудноопределимый холод, знакомый Рику по его прежним контактам с андроидами. Всегда одно и то же: мощный интеллект, колоссальные способности и тут же, рядом, – это качество. Оно вызывало у Рика нечто вроде брезгливости – и было для него вернейшим, абсолютно необходимым подспорьем в охоте.
– Я из Сан-Францисского департамента полиции, – сказал он.
– Да? – В огромных, бесконечно спокойных глазах ни тени реакции. – И что же вас сюда привело?
Странным образом в ее тоне проскальзывали снисходительные нотки.
Вместо ответа Рик сел на стоявший чуть в стороне стул и неспешно раскрыл свой чемоданчик.
– Я предлагаю вам пройти один из стандартных психопрофилирующих тестов. Процедура очень несложная, так что все займет какие-то минуты.
– Это вам что, позарез необходимо? Вы же видите, – она приподняла с колен партитуру, – что у меня много работы.
По ее лицу скользнула тень тревоги.
– Это необходимо.
Рик достал из чемоданчика тестирующую аппаратуру и начал распутывать запутавшиеся провода.
– Тест на ай-кью?
– Нет. На эмпатию.
– Мне нужно надеть очки. – Люба начала открывать ящик гримировочного столика.
– Раз вы можете без очков работать с партитурой, для теста они вам и тем более не потребуются. Я просто покажу вам несколько картинок и задам несколько вопросов. Но для начала… – Рик встал, подошел к девушке и прилепил к ее левой, густо загримированной щеке датчик. – Теперь еще этот фонарик, – сказал он, устанавливая источник света, – и в общем-то все.
– Вы думаете, я андроид, да? – Ее голос упал до еле слышного шепота. – Это неправда. Я не андроид. Я и на Марсе-то не бывала, а андроидов тех даже не видела никогда. – Ресницы Любы мелко подрагивали, выдавая, каких трудов стоит ей внешнее, напускное спокойствие. – Вы получили информацию, что в нашей труппе есть андроид? И хотите проверить, так ли это? Я бы с радостью вам помогла. Но будь я андроидом, была бы я рада вам помочь в уничтожении другого андроида?
– Андроиду, – сказал Рик, – абсолютно безразлично, что будет с другими андроидами. Это одна из примет, по которым мы их находим.
– В таком случае, – сказала мисс Люфт, – похоже, что вы-то и есть андроид.
От неожиданности Рик потерял дар речи.
– Потому, – продолжила она, – что вы их регулярно убиваете. Вы, как это называется… – Она замялась, вспоминая выражение.
– Платный охотник на андроидов, – подсказал Рик. – Но я же не андроид!
– Вот этот тест, который вы тут приготовили… – Голос Любы заметно окреп. – Вас-то самих ему подвергали?
– Да, – кивнул Рик. – Давным-давно, при приеме на работу.
– А вдруг это просто ложная память? У андроидов же вроде такое бывает.
– Про мое тестирование известно не только мне, но и администрации департамента. Нас проверяют всех, в обязательном порядке.