После того как он ушел, Энни опустила взгляд, чтобы посмотреть, что же ей дали. Двадцать пять фунтов!
— О!
Она открыла дверь. Лаури как раз собирался залезть в фургон.
— Лаури! — Она побежала по тропинке и обняла его за шею. — Я буду скучать по тебе!
Он похлопал жену по спине.
— Я тоже буду по тебе скучать, милая. Мы все будем скучать.
— Может, мне не следует ехать?
— Не глупи.
Она рада была увидеть, что озорные огоньки снова загорелись в его глазах.
— Ты заслуживаешь передышки. Это пойдет тебе на пользу.
— Ты ведь вернешься назад, мамочка? — серьезно спросила Сара, когда Энни оставила ее возле школьных ворот.
— Солнышко, как же я могу покинуть свою маленькую девочку?
А вот Дэниелу, похоже, было все равно, что мама куда-то уезжает. Воспитательнице Энни сообщила, что в обед сынишку заберет его тетя. Эта новость шокировала женщину. Дело в том, что предыдущие посещения тетушки Дот запомнились детсадовскому коллективу как страшный сон — она обычно приходила пораньше и начинала поучать всех, как надо воспитывать детей.
ГЛАВА 5
Если Ливерпуль явился родоначальником авангардного течения Англии, то Лондон стал тем местом, где это течение набрало силу. Столица жила в стиле свинг. Казалось, сам воздух был пропитан радостным напряжением. Энни ощутила это в ту самую минуту, как сошла с поезда на вокзале Юстон и увидела красивую девушку, на которой были брюки-клеш из парчи, облегающая красно-коричневая бархатная куртка и большая шляпа из такого же материала, украшенная красивейшей махровой розой. Энни чувствовала себя очень скованно в скромном темно-синем платье и белом кардигане, сожалея о том, что не захватила с собой красное мини-платье, поскольку всегда стеснялась показать свои ноги.
— Привет, сестричка, — услышала она голос, и женщины крепко обнялись.
— О Мари! А я тебя не узнала. Ты выглядишь так молодо и так… экстравагантно! У тебя просто потрясающий вкус, и ты, я вижу, проколола уши! — С мочек Мари свисали черные камешки. — Я всегда хотела иметь дырочки в ушах.
— Да и ты неплохо сохранилась. Кто бы мог подумать, что ты уже давно замужем и у тебя двое детей.
Сестры не виделись почти пять лет. Временами Энни посещала тревожная мысль: ей казалось, что они вообще могут больше не встретиться, что Мари принадлежала к разряду тех людей, которые не испытывают потребности в семье. Звонить ей оказалось пустой тратой времени — ее никогда не было дома. А те, кто поднимал трубку общего телефона, так и не передали посланий Энни, или же Мари их попросту игнорировала, так же, как и письма сестры. В конце концов пришлось отправить телеграмму, чтобы заставить ее позвонить и договориться об уик-энде.
Мари взяла Энни под руку.
— Давай выпьем по чашечке кофе. Здесь поблизости есть милое уютное местечко.
Кофейня находилась в темном полуподвальном помещении, заполненном посетителями, что было необычно для середины дня. Сестры заняли свободный столик рядом с двумя мужчинами, играющими в шахматы. После того как девушки заказали два кофе, Мари с воодушевлением спросила:
— Ну, как там у всех дела?
— Я привезла несколько фотографий, — застенчиво сказала Энни. — Большую часть из них мы сделали на вечеринке в честь дня рождения Дэниела — в июле ему исполнилось четыре. Только посмотри на Сару. На следующей неделе ей исполнится шесть. Она очень стройная девочка, прямо как ты, но думаю, что она будет высокой. У нее мои глаза и почти такие же, как у меня, волосы. А это Дэниел.
— Черт, Энни! Он становится очень похож на… — Мари закусила губу.
— Знаю, он копия нашей мамы. Никто этого не заметил, кроме меня, даже тетушка Дот. Мне было любопытно, заметишь ли ты.
— Он невероятно красив. — Мари вздохнула. — Лаури выглядит прекрасно. А это кто?
— Это Валерия из соседнего дома со своими детьми.
— Ее муж попытался приударить за мной на той вечеринке! Помнишь?
— Неужели?
— Бог мой, Дот постарела.
— Ей в следующем году исполнится шестьдесят. Она в последнее время здорово сдала. Все ее сыновья женаты, кроме Джо, самого младшего. Он пошел служить в десантники. Остались только они с Бертом. Он на Рождество выходит на пенсию.
— Трудно представить Дот постаревшей. — Мари улыбнулась.
— Она уже планирует устроить грандиозную вечеринку в честь своего дня рождения. А дядюшка Берт такой же, как прежде. Похоже, он никогда не изменится. Разве что волосы немного потускнели, вот и все.
— Всю жизнь он при ней, как серый кардинал, на вид просто воплощение христианского смирения, этот дядюшка Берт, но без него Дот пропала бы.
— Думаю, она прекрасно это понимает.
Мужчина, сидящий за соседним столиком, закричал: «Шах и мат!»
Мари вздохнула, отложив в сторону фотографии.
— Я все пропустила, так ведь? Особенно, как росли Сара и Дэниел.
— Еще не все потеряно, сестренка. У Сары в следующем месяце будет первое причастие. Почему бы тебе не приехать? Для тебя в нашем доме всегда найдется место.
— Знаю, сестричка, просто здесь такой бешеный ритм жизни. Вряд ли я выкрою время для поездки в Ливерпуль.
Энни стало ужасно обидно. Она-то постоянно скучала и помнила о своей непутевой сестре.
— Я боюсь уезжать даже ненадолго, ведь в любой момент может что-то подвернуться. Вдруг позвонит мой агент и сообщит, что я получила роль, или же в этот день должно состояться прослушивание, а меня не будет в Лондоне и я упущу свой шанс. Даже околачиваясь в пабах, можно услышать полезную информацию.
— Однако до сих пор тебе так и не подвернулось ничего стоящего, правда, Мари? — нежно произнесла Энни.
С того времени как ее сестра покинула Ливерпуль, прошло уже десять лет, а ее карьера так и не состоялась.
— А я и не ожидала, что прославлюсь за одну ночь, — сказала Мари, хотя Энни отлично помнила, что именно об этом она всегда мечтала. — И не забывай о «Саге о Форсайтах».
Дома все смотрели «Сагу о Форсайтах», где сестра Энни Менин исполнила роль служанки. Мари достаточно убедительно передала образ, хотя по сценарию роль была без единого слова и это трудно было назвать трамплином для дальнейшей карьеры. Энни иногда спрашивала себя: а есть ли вообще у Мари талант? Возможно, она напрасно тратит силы, и ей было бы лучше просто выйти замуж и добиться успеха в каком-нибудь другом деле, где шансы преуспеть были несколько выше.
Мари поняла, что хотела сказать сестра.
— Я не сдамся.
Она упрямо вскинула маленький заостренный подбородок, так же, как в детстве.
— У меня не так уж все и плохо. Репертуарный театр в Портсмуте приглашает меня следующей весной, а на Рождество у меня еще одна долбанная пантомима. Когда у меня «творческий перерыв», я работаю в офисе. Кстати, я говорила тебе, что научилась печатать на машинке?
— Да, еще много лет назад.
— У меня не очень хорошо получается, не то, что у тебя. — Мари скорчила жалобную мину.
Энни сжала руку сестры.
— Ничего страшного. Я чувствую, что в один прекрасный день ты покоришь этот мир.
Хотя где-то в глубине души она все же опасалась, что сестра понапрасну растрачивает свою жизнь. Энни подумала, что Мари пытается дотянуться до звезды. Ради этого не стоило прикладывать столько усилий.
Ее посетила та же мысль, когда она увидела место, где жила ее сестра. «Неужели оно того стоит?»
У Энни опустилось сердце, когда она вошла в мрачный дом ленточной застройки в Брикстоне. Кухня была оборудована потрескавшейся старомодной раковиной, а на грязном полу недоставало нескольких плиток. На окне не было занавесок. Эта квартира была в миллион раз хуже той, которую они когда-то снимали на Аппер Парлимент-стрит.
— Добро пожаловать в мое прелестное жилище! — воскликнула Мари.
Она сняла шляпу. Ее волосы представляли собой спутанную массу мелких завитков.
— Да у тебя химия! — Энни не знала, нравилось ей это или нет.
— Как тебе? — Мари сделала пирует. — Надеюсь, ты под впечатлением. Это обошлось мне в двадцать фунтов стерлингов.
— Двадцать фунтов стерлингов за химическую завивку!
— Тебе бы тоже не помешало потратить несколько шиллингов на свои волосы. Не знаю, как тебе еще не надоело постоянно носить одну и ту же прическу.
Энни взглянула на себя в зеркало, стоящее на туалетном столике. Его поверхность изобиловала баночками с основой под макияж разнообразных оттенков, тенями и губными помадами.
— Я уже несколько лет хочу сделать себе стрижку.
— А давай я подстригу тебя… У меня это здорово выходит.
— Даже не знаю. А это что? — Энни нагнулась и ковырнула пальцем в ярко-красной баночке. — Слишком уж жирное для румян.
— Да это губная помада. Ее наносят с помощью кисточки.
— Неужели? А можно мне попробовать?
— Если позволишь себя подстричь. Ну же, сестренка, — уговаривала Мари.
— Даже не знаю, — повторила Энни. — Я здесь всего лишь пять минут…
— Да какая разница!
Взяв ножницы с туалетного столика, Мари приблизилась к ней, угрожающе пощелкивая ими.
Энни очень обрадовалась тому, что они с сестрой снова вместе, как в старые добрые времена, поэтому быстро сдалась.
— Только не переусердствуй. Мне хочется, чтобы ты их слегка укоротила.
— Но тогда ты будешь выглядеть так же, как и прежде.
Не успела Энни сказать ни слова, как Мари схватила прядь волос и отрезала большую часть.
— Мари!
— Тише. Не смотри в зеркало. Сиди с закрытыми глазами до тех пор, пока я не закончу.
Энни закрыла глаза и, стиснув зубы, молилась.
— А теперь можешь посмотреть, — сказала Мари спустя какое-то время, показавшееся ее сестре целой вечностью.
— Боже мой!
У нее на голове была огромная шапка из крошечных мелких завитков. Сначала Энни испытала настоящий шок, но чем дольше она глядела на свое отражение, тем больше ей нравилось увиденное.
— У тебя прекрасная длинная шея, сестренка. — Мари погладила шею Энни, а потом положила руки ей на плечи. Они смотрели друг на друга в зеркало. Мари уткнулась подбородком в локоны Энни. — Прямо как в былые времена. Мне уже почти хочется возвратиться с тобой в Ливерпуль.