…К тому времени как Энни закончила писать доклад об Эрзе Паунд, было уже далеко за полночь. Она сделала чашку какао и взяла ее с собой в гостиную. Из соседнего дома доносился шум. То и дело слышался визгливый голос миссис Винсент.
— Не туда, дура!
Раздался звук разбившегося стекла, должно быть, что-то упало, и почти тотчас последовал пронзительный вопль миссис Винсент.
— Ты глупая, глупая и еще раз глупая! Я берегла эту вазу еще с довоенных времен.
Энни включила телевизор, чтобы как-то заглушить шум. Возможно, временами она и чувствовала себя подавленной, но, по сравнению с некоторыми женщинами, ей все же невероятно повезло.
Работа над второй частью сериала «Он и она» подошла к концу, и продолжения не намечалось. В центре внимания была искрометная коммуникабельная Лорелей. Телезрителям уже сообщили о том, что в следующем году на экраны выйдет новый сериал под названием «Лорелей».
Мари была на седьмом небе от счастья, когда позвонила сестре.
— Это действительно происходит наяву, сестренка. Моего продюсера завалили предложениями об участии в очередных кинопроектах, а журналисты стоят в очереди, чтобы взять у меня интервью.
— О большем я и мечтать не могла, Мари, — ласково произнесла Энни.
— Может, приедешь на Рождество? Меня уже пригласили на несколько вечеринок.
Энни поежилась.
— Мне бы очень не хотелось пропустить праздничный ужин с Сильвией и Майком, сестренка. Да и потом, на вечеринках будет полным-полно твоих друзей.
— Да, но… — Мари сделала паузу.
— Но что?
— Вообще-то на самом деле никакие они мне не друзья. Слишком уж долго я кочевала по миру. А настоящих близких друзей так и не приобрела.
— А как же Клайв Хоскинс?
Мари не вспоминала о нем уже целую вечность.
— Клайв умер несколько лет назад, когда я была в Америке. Я всегда хотела, чтобы рядом со мной находился самый родной и близкий человек.
— Мне хорошо знакомо это чувство.
Сколько же раз Энни нуждалась в поддержке сестры, однако Мари была занята карьерой. Ну а теперь, в час своего триумфа, Мари вдруг захотела, чтобы ее сестра была рядом!
— Возможно, я и приеду на несколько дней в новом году, — неуверенно сказала Энни.
— Это не имеет значения, — холодно ответила Мари. — Уверена, у тебя есть дела поважнее.
Майк Галлахер отказался поддержать идею рождественского ужина, ставшего традицией, если на нем не будет его родителей. Он нанял частную машину «скорой помощи», чтобы перевести их из Бутла в Инс Бланделл. Дот уговорила водителя ехать с включенной сиреной большую часть пути.
— Благодаря этому я почувствовала, что во мне на самом деле очень сильно нуждаются! — весело заявила она, когда ее вынесли на носилках.
— А это что? — спросила Энни, когда дядюшка Берт появился с каким-то замысловатым приспособлением, состоящим из трубочек и баллона.
— Кислород, милая. Дот он нравится. От него она становится еще более разговорчивой.
Все пятеро оставшихся у Дот сыновей уже стали дедушками, а пятнадцать ее внуков и внучек женились или вышли замуж, причем большинство из них обзавелись детьми.
— Ума не приложу, что мы будем делать на следующий год, — усмехнувшись, сказал Майк. — Даже банкетный зал недостаточно просторный для того, чтобы вместить всех членов семейства Галлахеров.
Все-таки невероятно, подумала Энни: благодаря одной немощной старушке на свет появилось такое количество людей, что для их размещения не хватает места даже в банкетном зале.
В начале января из Австралии пришло письмо, что очень удивило Энни. Она ведь разговаривала с дочерью совсем недавно, в первый день наступившего года.
«Дорогая мама, — так начиналось послание Сары, — я подумала, что будет лучше написать это на бумаге, чем рассказать тебе обо всем по телефону. Я знаю, насколько ты огорчена уходом Дэниела. Дело в том, что во время рождественских каникул он гостил у нас…»
— О боже! — вскрикнула Энни, приложив руку к сердцу.
Она стала читать дальше.
«У него был наш старый адрес, но, к счастью, люди, живущие там, знали, куда мы переехали. Сначала я даже не узнала Дэниела. Он выглядел каким-то чужим, ужасно повзрослевшим и очень исхудавшим. Его глаза мудры не по летам, словно он повидал и вкусил в этой жизни все, словно ему стало доступно понимание всего на свете. Мне было нелегко смириться с мыслью о том, что это и есть мой маленький братишка Дэниел».
— А он спрашивал обо мне? — шепотом проговорила Энни. — Он спрашивал о своей матери?
«Похоже, он побывал во всех уголках земного шара, даже в тех местах, где очень опасно. Сначала была Камбоджа, потом Иран и Ирак. Они с Найджелом довольно хорошо поладили друг с другом. Найджел есть Найджел, у него огромный багаж знаний о различных религиях, и именно об этом они главным образом и говорили».
«…И конечно же, Дэниел хотел знать все о тебе, мама».
Энни вздохнула с облегчением.
«Он обрадовался, узнав о том, что ты учишься в университете, и сказал, что всегда считал тебя умной женщиной. Думаю, он сожалеет, что столь неожиданно ушел из дома. "Но я вынужден был так поступить, — сказал Дэниел, — мне необходимо было найти свое место в жизни".
Нет, мама (знаю, ты наверняка задаешься этим вопросом), он ничего не сказал о своем возвращении домой. Он совсем недавно приехал в Австралию и собирался автостопом путешествовать по побережью.
Постарайся не звонить мне прямо сейчас, мама. Свыкнись с этой мыслью, прежде чем связаться со мной. Дело в том, что мне никак не удается успокоиться, поэтому, если ты позвонишь мне, я только расплачусь. Каждый раз, закрывая глаза, я вижу своего младшего брата, совершенно не похожего на юношу, махавшего мне на прощание рукой в тот день, когда я покидала отчий дом.
Думаю, что к сказанному прибавить больше нечего. К сожалению, это письмо не оставляет надежды на счастливый конец.
Твоя любящая дочь Сара».
На Пасху «форд англия» окончательно вышел из строя. Пробег машины составил сто двадцать восемь тысяч миль.
— Боюсь, его пора сдавать в утиль, миссис Менин, — сказал ей механик в гараже. — У вашей машины в кузове больше шпаклевки, чем металла, а в прошлом году мне пришлось латать еще и низ, чтобы она прошла техосмотр.
Энни не оставалось ничего иного, как снять деньги со счета, специально открытого для поездки в Австралию. Она купила старенький красный автомобиль с небольшим пробегом и длительным сроком техосмотра. Получив десять фунтов за «форд», Энни оставила его на площадке перед гаражом, подумав о том, как сиротливо выглядела эта груда металла, пригодного разве что на металлолом. На протяжении многих лет Энни относилась к машине как к своей подруге.
Тем летом Энни никуда не поехала. Сильвия с детьми и Сиси на шесть недель собирались в Италию, у Бруно там по-прежнему оставались родственники. Он и Майк должны были присоединиться к ним, планируя провести вместе с ними две недели. Энни тоже приглашали поехать, но она отказалась. «Я должна присматривать за "Пэчворком" пока Дон в отпуске, а еще мне нужно написать пару курсовых».
Она позвонила Мари, пригласив ее в гости. Отношения между сестрами оставались натянутыми.
— Мне жаль, сестренка, но я уже приглашена на Карибские острова.
Крис Эндрюс тоже уехал, и Энни почувствовала себя одинокой. Ей даже не с кем было поболтать по телефону.
Энни оклеила комнату Сары обоями, которые были куплены еще три года назад, и немного убрала в саду, который выглядел таким же заброшенным, как и она сама. Двустворчатые окна соседей, доходящие практически до пола, как правило, не закрывались, и до ее слуха частенько доносился смех миссис Винсент, которая играла в бридж с друзьями.
— Ну и что мы будем делать, когда получим диплом? — спросила Сильвия.
— Устроимся на работу, — сказала Энни.
— И на какую же?
— Можно было бы пойти в педагогический колледж и стать учителем.
Сильвия возлежала на коврике у камина. Приподнявшись, она налила себе еще немного хереса.
— Мне кажется, мы с тобой там сдохли бы от скуки.
— Одна из нас, возможно, да, другая же — нет.
Энни подошла к окну.
Какой ужасный день! Все-таки февраль — отвратительный месяц. Он никогда ей не нравился. Ива казалась какой-то неряшливой. Небо заволокло тучами, и стало темно, будто ночью, а дождь лил как из ведра.
В полдень приехала Сильвия, заявив, что у нее депрессия. Майк безвылазно сидел в кабинете, закрывшись там вместе со своим бухгалтером. Дети же наводили на нее тоску, поэтому, оставив приготовление воскресного ужина на домработницу, а своих чад — на попечение девушки-иностранки, также помогающей по хозяйству, Сильвия рванула в тупик Хезер, прихватив с собой бутылочку хереса.
Энни, честно говоря, не слишком обрадовалась приезду подруги. Прошлой ночью ей приснился кошмар — она видела разъяренного Лаури, стоящего у подножия ее кровати и желающего знать, что она сделала с его детьми. Энни все никак не могла прийти в себя. Она собиралась погрузиться в чтение романа, когда неожиданно появилась Сильвия.
— Я вот все думаю: может, нам заняться чем-то более увлекательным, чем преподавательская деятельность?
Снова наполнив бокал, Энни вернулась на диван.
Местоимение «мы» начинало действовать ей на нервы.
— Ну и чем же, например?
Перевернувшись на живот, Сильвия заохала:
— У меня все онемело. — Ее тело стало расплываться и тяжелеть, особенно в области талии, однако лицо было таким же прекрасным, как и прежде. Она обеими руками подперла подбородок. — Мы могли бы написать роман.
— Да неужели? — Энни уловила сарказм в ее голосе. — И в чем же, интересно, будет выражаться твое участие?
— Ты напишешь, а я прочитаю и выскажу свою точку зрения.
— Нет уж, благодарю. Если ты так страстно хочешь увидеть свою фамилию на обложке, почему бы тебе не написать книгу самой?
Сильвия рассмеялась.
— Не говори глупостей, Энни. У меня ведь есть муж, четверо детей и огромный дом. За всем этим приходится постоянно следить.