– Ну? – Кесем-султан, не мигая, уставилась на главного евнуха.
– Яд подложить невозможно ни в еду, ни в питье, – развел руками тот.
– Это еще почему?
– Хранитель покоев до смерти запугал главного дегустатора. Он лично пробует все, что несут потом на стол выбранной султаном девушки. А сразу за дверями гарема поднос берет Анна.
– Кто такая Анна?
– Та, вторая, перестарок, которую вы приказали отправить на невольничий рынок.
– А вместо этого она подружилась с самим хранителем покоев, – насмешливо сказала валиде. – Быстро же он сообразил, что к чему.
– Исмаил-ага наделен многими талантами, кроме того, что хорош собой.
– Без тебя знаю! – раздраженно сказала Валиде. – Поэтому надо от него как можно скорее избавиться. Но сначала от девчонки. Вторая готова? Двойник?
– Да, Валиде. Им прислали одинаковые платья, и волосы уберут одинаково. С закрытыми лицами девушек ни за что не отличишь. Один рост, похожее сложение, цвет волос…
– Спрячешь подмену на половине султана. И когда наложницу поведут по Золотому пути, улучите момент и…
– Даже следов ее не найдут, – заверил главный евнух. – Как не было ее.
– Потом избавитесь от второй. От этой Анны, – поморщилась Валиде.
– А как же хранитель покоев?
– Он девушку никогда не видел. Подруги ее не станет – кто ему скажет, та или не та?
– Наша девчонка назовется Наной. Платок ей дали. А тот или не тот… – черный евнух развел руками.
– Я жду от тебя вести, что дерзкая девчонка мертва. Такое не спускают. А сын мой недалекого ума. Всю жизнь я им управляла, и его империей тоже. Так и дальше будет. Ступай.
Евнух неслышно ушел. Кёсем-султан сжала ледяными пальцами ноющие виски. Откуда все время дует? Казалось, все малейшие щелочки по ее приказу заткнули, везде лежат толстые ковры, на окнах плотные занавеси. И все равно трясет, будто лист на ветру. Так и чудятся сквозняки. Старость, должно быть. Да еще нервы. Какая-то рабыня посмела назвать ее, саму Кёсем-султан, тварью!
Она резко встала. Сегодня же все и закончится. Бунт пресекут. И завтра ей станет заметно легче. В дверь постучали.
– К вам гонец с Крита, Валиде, – доложила служанка.
– Зови! – в нетерпении сказала Кёсем-султан. Вот оно! – Ну? – она уставилась на вошедшего агу, который от страха не смел поднять глаз. Валиде боялись все, она слыла безжалостной и жестокой женщиной.
– Сердар Юсуф-паша на пути в Стамбул, Валиде. Прибудет со дня на день.
– Хорошая новость. – Она глазами показала рабыне: заплатить ему. Та кинулась к шкатулке с золотом.
«Скоро у нас во дворце будет свадьба, – радостно подумала Кёсем-султан, провожая глазами довольного наградой гонца. – Надо обрадовать Фатьму. И посмотреть, не побежит ли она с этой новостью на базар, в посудную лавку. За утешением. Только не кубок ее утешит, и не серебряный кувшин. Там есть что-то гораздо более ценное. И я скоро узнаю, в чем секрет этого лавочника».
…Приободрившаяся Анна не спускала с грузинской княжны глаз. Ревниво следила за тем, как той укладывают волосы, как подводят кисточкой огромные карие глаза, сурьмят и без того густые и черные брови, подкрашивают губы особым порошком. Нана была в восторге, особенно когда на нее стали навешивать дорогие украшения. Девчонка смеялась и хлопала в ладоши:
– Еще! Еще!
Она ликовала. Еще никогда вокруг нее не суетилось столько слуг, вот это была свадьба! Анна так и сказала: это твоя свадьба. На ушко шепнула, и Нана сразу поняла: секрет. Игра такая. Наутро Нану на весь Стамбул объявят царицей. И дадут корону, как у той властной женщины, которая сказала, что это ее дворец. Теперь это будет дворец Наны. Она свои порядки здесь установит. Да и корона у нее будет повыше. А украшений побольше.
– Все помнишь, что я говорила? – вкрадчиво сказала Анна. – Будь посмелее, да поигривее. Боли не бойся.
– А будет очень больно? – с опаской спросила Нана.
– Только в первый раз. Но так надо, потерпи. А то не будешь наутро царицей.
А Нане очень уж этого хотелось. Она увидела здесь столько красивых вещей! И еда была вкусной и обильной. Хотя Анна быстро отобрала у девушки сладости:
– Не наедайся. Не то уснешь. А спать тебе этой ночью нельзя.
Нана сама не знала, почему слушается эту некрасивую женщину, хотя даже мать не слушалась. Княгиня Тамара была чопорная и злая, все время говорила о том, что девушка должна быть скромной и благонравной. Анна же говорила совсем другое. Мол, скромность тебе ни к чему, смейся громче, наряжайся ярче. И это было Нане по душе.
– Наложница для султана готова? – вошел в комнату тучный черный мужчина.
Хотя Анна уже сказала княжне, что мужчин здесь нет у них отрезают те штуки, которые Анна рисовала, пока они плыли в Стамбул. И объясняла, как устроены мужчины. Совсем не так, как они, женщины. Эту науку Нана схватывала быстро. Ее чувственность давно уже созрела и требовала выхода.
– Готова, ага, – низко присели служанки.
Анна, которая тоже присела, хотя и стояла в сторонке, была настороже.
– Идем, – позвал Нану главный евнух. – Султан тебя ждет.
Анна, как приклеенная, пошла за своей княжной. Главный евнух посмотрел на нее с ненавистью, но сказать ничего не посмел. Хранитель покоев велел, чтобы Анна до самых дверей гарема сопровождала выбранную падишахом наложницу.
Но они все уже успели подготовить. Та, вторая, ждала во дворе для фавориток. А с ней два преданных Валиде евнуха. У одного была наготове удавка, у другого мешок. Уже стемнело, и никто их не мог увидеть. Девчонка пикнуть не успеет, как ее задушат и скинут в Босфор. И минуты не пройдет, как на Золотой путь ступит ее двойник. Анна тоже не доживет до утра, если не станет сговорчивой.
Кизляр-ага решил, что заточит ее в узилище и попытается сломать. Если служанка согласится подтвердить, что в покои падишаха вошла именно ее подружка, то будет жить. Гораздо спокойнее всем, если Исмаил-ага не заподозрит подмену. А нет – так Анна отправится вслед за строптивицей, посмевшей дерзить самой Валиде.
Кизляр-ага довольно потирал руки. Как ловко он все придумал. Пройти меж двух огней и не нажить себе врага. Он был уверен, что Анна не станет упрямиться. Хранителю покоев она без своей госпожи не нужна, а теплое местечко где-нибудь при кухне – предел мечтаний для такой никчемной женщины, некрасивой и по меркам гарема старой.
– Стой здесь, – придержал он Анну за плечо. – Дальше тебе нельзя.
Как только Нана шагнула за дверь, отрезающую гарем от половины султана, кизляр-ага сделал знак двум огромным черным евнухам. Анна и пикнуть не успела, как ей зажали рот.
– Молчи, не то умрешь, – услышала она.
Ее куда-то поволокли, а потом бросили в холодную крохотную комнатушку без окон, где было сыро и пахло плесенью. Анне показалось, что она в могиле. Ее никчемная жизнь, в которой и так-то не было радостей, вот-вот оборвется.
«Только бы не мучиться долго», – пробормотала она и стала истово молиться. Бедняжка Нана, похоже, уже мертва, а вот ее, Анну, почему-то пока пощадили. Но она готовилась к худшему. Турки жестоки, а женщина для них не человек. Будут пытать, возможно, покалечат. От ужаса Анна ничего уже не соображала и путала слова молитвы. Ей показалось, что время остановилось.
…Кизляр-ага вел Нану в покои султана, чутко прислушиваясь. В условленном месте он замедлил шаг. И сказал девушке:
– Постой-ка.
Его глаза различили в сумерках какую-то тень. Убийцы были наготове. Кизляр-ага оглянулся: две калфы, сопровождающие Нану, были преданны Валиде, а служанок легко запугать. Да и какая им разница, кто войдет в покои султана: княжна или ее двойник?
Нана, с головы до ног закутанная в покрывала, различала сквозь густую вуаль лишь силуэты стоящих рядом людей. Она ни о чем не подозревала.
Кизляр-ага взмахом руки задержал процессию, давая убийцам сделать свое дело.
– Что случилось? – Нана удивилась, но не забеспокоилась.
– Надо узнать, один ли повелитель. В его покои нельзя входить, пока там одна из его жен.
– Повелитель один и ждет эту девушку, – раздался вдруг голос Исмаила.
Он вышел из-за колонны, насмешливо глядя на потерявшего дар речи кизляр-агу.
– Ты что-то ищешь? – хищно улыбнулся хранитель султанских покоев. – Или кого-то?
– Нет, с чего вы взяли, эфенди, – пробормотал вконец растерявшийся евнух.
Он заметил на кафтане Исмаила темные пятна. Весь правый рукав был залит чем-то черным. Башмаки же словно намокли. Но сегодня сухо, на галерее нет ни единой лужи. Главный евнух помертвел.
– Тогда поспеши. Падишах не любит ждать.
Кизляр-ага все еще надеялся на своих людей. Вот сейчас. Они выйдут из-за колонны и схватят Нану…
– В гареме неспокойно, поэтому я вас провожу. Ведь я хранитель покоев Падишаха. – глаза Исмаила смеялись. Казалось, он забавляется растерянностью главного евнуха. – Что ты стоишь? Идем.
Кизляр-ага вынужден был подчиниться. В сопровождении Исмаила они прошли по Золотому пути до самых дверей в покои падишаха.
– Я сам доложу, – Исмаил шагнул в услужливо распахнутую стражником дверь. – Повелитель…
Ибрагим нетерпеливо обернулся:
– Она здесь?
– Да, повелитель. Все, как вы хотели.
– Пусть войдет.
– Желаю вам незабываемой ночи. Я буду на страже. У девушки много врагов.
– Ты расскажешь мне об этом утром, – нетерпеливо махнул рукой султан. – А сейчас я хочу видеть ее.
Исмаил тут же вышел. Нана нетерпеливо переступала с ноги на ногу и даже пританцовывала, позвякивали браслеты и монисты на поясе.
– Ты можешь войти. – Исмаил посторонился. И когда девушка проходила мимо, сунул ей в руку фиолетовый платок: – Это твое, не теряй больше.
На кизляр-агу было жалко смотреть. Нана скрылась в покоях падишаха, а тучный черный евнух в богатом халате все не трогался с места.
– Прибери за собой, – нагнувшись к самому его уху, прошептал Исмаил.
Кизляр-ага невольно вздрогнул. Исмаил же, не говоря больше не слова, неторопливо направился в свою комнату. Кизляр-ага опомнился и ринулся во двор для фавориток.