– Я буду счастлив, повелитель. Но что сказала Валиде?
– Это ее не касается! Она объявила войну мне и моей невесте! И тебе, потому что потребовала тебя казнить. Поэтому ты сделаешь все, чтобы моя свадьба состоялась.
Исмаил понял, что у него нет выбора. Но никях – это еще не конец. Нужен наследник, тот, кто взойдет на престол после Ибрагима.
– До свадьбы Хюмашах по нашим законам должна жить где-нибудь в другом месте, – озабоченно сказал султан. – Мне надо подыскать для нее подходящий дворец.
– Значит, скоро в Топкапы будут две свадьбы?
– Кто тебе сказал?
– Юсуф-паша возвращается в Стамбул. Валиде решила ускорить его свадьбу с вашей сестрой. Она уже отдала распоряжение на дворцовые кухни. Приготовления идут.
– А что ты думаешь о Юсуфе? – в упор посмотрел на него султан.
– Я приготовил подробный отчет, когда ещё был под стенами Канеи. О злоупотреблениях Юсуф-паши властью и его непочтении к вам.
– Почему я не видел этот отчет?
– Вы были так довольны нашей великой победой. Я не стал ее омрачать. Но вам неизвестна ее цена, повелитель. Больше половины солдат из посланной вами на Крит вместе с сердаром армии погибли еще до начала решительного штурма, во время которого крепость Канея была взята. Военачальники, а в особенности Юсуф-паша, погрязли в коррупции, все они взяточники. Новости с Крита плохие. Наша армия осадила столицу, но у защитников Кандии полно припасов, оружия и солдат. Крепость и не собирается сдаваться, а наша армия тает. Юсуф-паша попросту сбежал. Он не вернется на Крит после того, как женится на Фатьме-султан. Валиде хочет сделать Юсуфа-пашу великим визирем.
– Я знаю, – сквозь зубы сказал Ибрагим. – Но главным визирем недавно назначен Ахмед-паша. Он мне нравится. Но раз мать противится этому, не должен ли я ее поддержать?
– Вы должны этому помешать. Юсуф-паша – вор. Мало того: он вдохновитель зреющего заговора против вас. Когда я привез ему ваш указ, он поцеловал вашу печать с таким лицом, будто это для него унизительно. Это видели все. Он роняет ваш авторитет среди солдат, а это чревато бунтом.
– У тебя есть свидетели?
– Солдаты подписали то, что я им прочитал. О болезнях и голоде среди осаждающих.
– У тебя есть эта бумага?
– Да.
– Принеси.
– Она при мне. – Исмаил достал свиток.
– Так ты знал, о чем будет наш разговор?!
– Я ждал, когда вы сами его начнете. Потому что знаю о том, что на днях Юсуф-паша прибудет в Стамбул. В столице неспокойно. Его ждут. Султанзаде Мехмед-паша мертв, но остались его сторонники, и их много. Они против войны с венецианцами. Юсуф-паша приезжает, чтобы уговорить вас подписать мирный договор. Ваша мать поддерживает сердара. Сами судите, повелитель, заговор это или нет.
«Это война между мной и ею… И тобой!» – вспомнил Ибрагим слова матери. Разумеется, она попытается настроить против него армию. Власть правящей династии давно уже пошатнулась. С тех пор как опозорили и безжалостно убили падишаха Османа второго. Янычары уже знают вкус благородной крови. Ибрагим весь затрясся, он вдруг почувствовал, что задыхается.
Исмаил едва успел его подхватить:
– Что с вами, повелитель?
– Не зови… никого… – прохрипел Ибрагим.
У него начались судороги, лицо исказилось. Исмаил чувствовал сумасшедшее биение сердца под своей рукой, пока тащил султана на ложе. Ибрагим был тучен и тяжел, но никого нельзя было сюда звать. Кое-как уложив падишаха, Исмаил кинулся к кувшину с водой. Это был один из приступов паники, которые мучили несчастного Ибрагима с детства. Тут пригодилось бы одно из снадобий Джинджи-ходжи. Но черные колдуны в империи не перевелись. Разве что найти замену Джинджи?
– Мне… плохо… – хрипел Ибрагим. – Воды…
Исмаил не помнил, сколько прошло времени, прежде чем султан пришел в себя. Никто не осмелился беспокоить их без приказа, а Ибрагим велел никого не звать. Он боялся, что слуги увидят его таким беспомощным и об этом узнает гарем. И, разумеется, Валиде. Еще один повод отстранить безумного сына от власти.
– Какие будут приказания, повелитель? – спросил Исмаил, увидев, что взгляд у султана осмысленный.
– Ты мне верен? – Ибрагим сжал его руку.
– Я – ваше творение. Не станет вас, и меня не будет.
– Да, Валиде – и твой смертельный враг. Юсуф-паша…
– От него надо избавиться. К тому же у него есть прекрасный дворец на Ипподроме. В него должна была переехать после свадьбы ваша сестра. Но не кажется ли вам, повелитель, что это лучший подарок вашей невесте?
– В самом деле, – оживился султан. – Более подходящего дворца для моей малышки и не найти. Я хочу, чтобы ты сам занялся Юсуф-пашой. Встреть его, как только он сойдет на берег.
– Хорошо. Но мне нужен от вас фирман. Указ о том, что Юсуф-пашу надлежит казнить. Без этого фирмана палачи не станут выполнять мои распоряжения.
Ибрагим заколебался. Где-то в глубине души он понимал, что ступил на опасный путь. Это уже открытая война с Валиде. Но Ибрагим был все еще слаб после приступа и боялся нового. А страх охватывал его каждый раз, как он думал о заговоре. Только мать могла составить этот заговор и возглавить его. Мать и ее люди могли отнять у Ибрагима власть, а самого султана казнить. Юсуф-паша был верным слугой Валиде. Если он станет зятем династии и главным визирем империи, это лишь укрепит власть Кёсем-султан. А значит, и заговор будет зреть, пока Ибрагима не свергнут. А на трон посадят малолетнего Мехмеда.
Поэтому Ибрагим еще слабым голосом сказал:
– Пиши.
И стал диктовать фирман о том, что бывший сердар Юсуф-паша приговаривается к смерти за государственную измену. Исмаил еле сдерживал ликование. Все-таки он вырвал у султана этот указ, который избавит Фатьму от очередного ненавистного жениха. А его, Исмаила, от заклятого врага. Они с Юсуф-пашой возненавидели друг друга еще на Крите, во время осады Канеи. И вот настало время рассчитаться.
– Подпишите, повелитель, – он вложил в дрожащую руку Ибрагима перо.
Тот подписал фирман и поставил свою печать.
– Обрадуйте вечером свою невесту, – весело сказал Исмаил, беря заветный документ. – Она скоро получит прекрасный дворец и отблагодарит вас так, что вы увидите небо в алмазах.
Все устроилось как нельзя лучше. С фирманом в руке Исмаил поспешил к палачам. По законам Османской империи приказ о казни отдавал начальник султанской стражи, потому что главный палач подчинялся только ему. Но Исмаил не мог рисковать. Все высшие чиновники государства подкуплены Кёсем-султан и служат ей. Валиде тут же доложат о том, какая участь ждет Юсуф-пашу, и у нее будет время, чтобы действовать.
Поэтому к палачам Исмаил пошел сам. Ему уже пришлось побывать на войне, пришлось убивать. Не далее как этой ночью он зарезал троих, в том числе и юную девушку. Но на сердце все равно был лед, когда Исмаил направился к двум башням Бабус-Салям у вторых дворцовых ворот, Ворот Приветствия. Именно там, между этими башнями, был секретный проход в узилище, где жили палачи.
Раньше их было пятеро, но поскольку работы у них только прибавлялось, то и число их постоянно увеличивалось. Исмаил даже не знал, сколько их сейчас там, в прохладных сумерках, в той страшной комнате, где даже у самых храбрых непроизвольно трясутся ноги. Палачи были людьми загадочными и страшными, им было запрещено жениться и иметь детей, а после смерти их хоронили на особой земле. С ними никто не вступал в разговор, считалось даже, что они, как и в былые времена, глухи и немы.
«Я должен через это пройти», – подумал он, вспомнив для храбрости бархатные глаза Фатьмы и ее улыбку. Сколько они уже не виделись? Возможно, что однажды и сам Исмаил пройдет этот путь, через прекрасный цветущий сад до двух страшных башен, перед которыми выставляют головы казненных преступников, как осужденный. Зная, что это последнее, что он видит в своей жизни. Красоту и роскошь султанского дворца, зеленую листву и траву, похожую на ту, в которой он валялся, будучи ребенком, смеясь и не зная забот. Или это будет глубокая осень? Пожухлая трава и косой дождь?
Но все равно его сердце замрет и попросит мгновение остановиться, потому что это будет последнее, что доведется увидеть в жизни. Совсем скоро она закончится, после того, как дорога упрется в башни. А дальше – бесконечная ночь.
Он невольно вздрогнул: перед ним возвышалась каменная громада Ворот Приветствия. В правой башне была темница, в которой осужденные ожидали исполнения приговора, а под ней – узилище, где их допрашивали. Многие там же и умирали. Исмаил заколебался и обернулся на сад. Может, все-таки передать фирман начальнику охраны? Избавиться от этого ледяного ужаса. Встречи с главным палачом.
Исмаил усмехнулся, презирая свою слабость, и шагнул в темноту. Факелы горели слабо, здесь было мало воздуха. Он шел путем смертников, словно спускался в Ад. Обратной дороги у тех, кто сюда входил, не было.
Наконец узкий проход закончился просторным и хорошо освещенным помещением. Исмаилу навстречу выступил черноволосый и смуглый бородатый великан. Он молчал.
«Неужели и впрямь немой?» – вздрогнул Исмаил. И хрипло сказал:
– По приказу султана Ибрагима первого хазлетлири, – и поднял над головой руку, в которой держал фирман.
– Почему ты? – услышал он голос, который показался ему поданым из могилы. Глухим и мрачным.
– Я хранитель султанских покоев.
– А ты не боишься умереть, юноша?
Он давно уже был мужчиной, с тех пор, как стал убивать, но сейчас словно уменьшился в размерах и растерял всю свою уверенность. Сказал, почувствовав, что голос предательски сел:
– Я был на войне.
– На войне ты не видишь свою смерть. Она прячется в толпе или за стенами осажденной крепости. А здесь смерть – это я.
– Значит, я ее не боюсь. – Исмаил посмотрел прямо в глаза главному палачу.
– Давай указ, – протянул руку тот. Она была тоже смуглая и волосатая, даже огромные пальцы заросли густыми черными волосами.
Исмаил отдал фирман со словами: