– Я уже выбрала, эфенди. – Голос у девушки был низкий, и она явно смутилась. Через мелкую сетку чадры дочь муфтия настороженно рассматривала нового посетителя.
Исмаил улыбнулся и шагнул к прилавку.
– У хатум хороший вкус, – вкрадчиво сказал он. – Этот сервиз наверняка часть вашего приданого. Жених есть уже?
Он не увидел, но почувствовал, как девушка залилась краской. Рабыня, которая была с ней в лавке, стояла, открыв рот и разглядывая красивого, богато одетого господина. «Не сомневаюсь, что мой словесный портрет порадует незнакомку», – мысленно усмехнулся Исмаил. Он не хотел делать ничего дурного, просто позабавиться.
Их с двенадцати лет кутают в чадру и держат взаперти, этих якобы свободных турчанок. Они впервые видят своего жениха только на свадьбе, и никогда вблизи – других мужчин, особенно молодых. Вся жизнь этих несчастных созданий протекает на женской половине дома, мать тут же отсылает туда, если гость покажется ей опасным. А Исмаил опасен для юных женщин.
– Мерьем-хатум еще не помолвлена, – пискнула рабыня, явно не отличающаяся умом.
– Мерьем? Мерьем… – Он повторил ее имя, растягивая последний слог, словно зовя ее за собой. Девушка невольно качнулась ему навстречу.
– Что здесь происходит?! – сунулась в лавку старуха, услышавшая голоса. – А ну живо отсюда, бесстыдницы! Нечего на него глазеть! Ох, ты и змей, – погрозила она высохшим пальцем с желтым обломанным ногтем Исмаилу.
– Покупку надо оплатить, кормилица, – еле слышно сказала Мерьем.
– Ступай отсюда. Я сама расплачусь, – сурово сказала старуха.
– Я могу подарить хатум этот сервиз. На свадьбу, – невозмутимо сказал Исмаил, которому хотелось смеяться.
– Бесстыдник! – погрозила ему кулаком старуха. – Да где это видано, чтобы порядочная девушка принимала подарки от незнакомых мужчин?!
– Исмаил, хранитель султанских покоев, – насмешливо поклонился он.
– Эфенди, простите, – пробормотала старуха. – Вы здесь наверняка по поручению самого султана, но приличия не позволяют моей Мерьем находиться здесь вместе с вами. Она и так уже ночь спать не будет.
– Я ее напугал?
– Она, как голубка божья, живет взаперти. Молится целыми днями, чтобы Аллах послал ей хорошего мужа. Не смущайте девушку, она не для вас.
– Что ж, прощай, Мерьем, – он намеренно произнес еще раз ее имя.
Девушка, словно зачарованная, замерла в дверях, но рабыня потянула хозяйку за руку:
– Идемте.
«Дочь муфтия Ахмеда-эфенди, надо запомнить, – подумал Исмаил. – Нетрудно узнать, где его дом».
Он молча смотрел, как расплачивается старуха. Когда она ушла, отец радостно сказал:
– Наконец-то! Дай, сынок, я тебя обниму. Как твоя сестра? Как мой внук?
– Он умер, – голос невольно дрогнул.
– Что ты говоришь? – ахнул отец. Исмаил услышал, как зарыдала чувствительная Карине.
– Джихангира уже похоронили, – сухо сказал Исмаил. – Я пришел узнать, как вы? Спокойно ли здесь? Не ожидаются ли погромы? Что говорит народ?
– Султана ругают, но больше жену его, Телли, – сказал отец, смахнув слезы. – Боюсь я, сынок.
– Ты помнишь дом в Эдирне? – Отец кивнул. – Может случиться так, что я не смогу прийти и отправить вас в безопасное место. Тогда вы уедете в Эдирне. Дом мой, туда не скоро доберутся. Там в погребе есть тайник, – Исмаил нагнулся к отцу: – Внимательно слушай. Третий кирпич слева…
Он вышел из лавки немного успокоенный. Отец стал забывчив, но у Седы память хорошая, цепкая. Сестра все слышала, и другая, Карине, тоже. Может так статься, что Эдирне окажется для них лучшим местом, чем Стамбул.
Итак, Кёсем-султан поставила условие. Нужно разозлить народ какой-то безумной выходкой падишаха. Но как это сделать, если Ибрагим ведет себя примерно? Есть только одна сила, способная поспорить с властью султана: религиозный фанатизм. Если шейх-аль-ислам, муфтии и кадии сплоченно выступят против Ибрагима, ему конец.
Может быть, сестра что-то посоветует?
Он смог ее увидеть лишь на следующий день. Шекер Пара страдала от потери сына и закрылась в своих покоях. Впрочем, кроме нее никто по Джихангиру не скорбел. Анна куда-то исчезла, видимо, боялась попасться Исмаилу на глаза, отчего его подозрения только укрепились.
Наконец он смог через приветливую служанку уговорить сестру выйти в сад. Она была бледна и ко всему безразлична. Исмаил попытался ее встряхнуть:
– Вчера я видел отца и сестер. Карине плакала.
– А у меня уже не осталось слез.
– Я понимаю, как тебе тяжело, но ты должна мне помочь. Валиде хочет, чтобы Ибрагим нарушил закон. Совершил что-нибудь особенно гнусное. Но он даже вина сейчас не пьет.
– Судя по его зрачкам, и зелья Джинджи больше не употребляет. Он очень осторожен.
– И что делать?
– Пусть все идет, как идет.
– Ашхен! Прекрати! Быстро же ты сдалась. Ну неужели ты не хочешь насолить этой никчемной Телли? Ты на равных боролась с Турхан, тебя опасается сама Валиде. И ты отдаешь мужа какой-то девчонке. Глупой и взбалмошной. Гарем, власть.
– Он ее любит, – равнодушно сказала сестра.
– Муж тебя бросил, неужели тебе не обидно?
– Что ты от меня хочешь?
– Придумай, как выставить падишаха исчадьем ада. Он должен совершить нечто ужасное. Времени мало.
– Женщина.
– Что?
– Надругаться над женщиной, свободной турчанкой из знатной семьи. Этого ему не простят. Только Ибрагим не станет этого делать.
– Но можно напоить его тем зельем, которое разжигало в нем похоть.
– Тогда он пойдет к Телли.
– А если в его спальне вместо нее будет другая женщина? Ты ведь знаешь своего мужа. Набросится он на нее?
– Трудно сказать. Ибрагим сильно изменился. Да и где ты возьмешь такую женщину?
– Это моя забота.
– Исмаил, ее отец должен быть уважаемым человеком.
– Муфтий подойдет?
– Дочь муфтия никогда не согласится стать женщиной султана.
– Но у нее есть сердце, как и у любой другой женщины.
– Исмаил, что ты задумал?!
– Есть одна девушка… Она нам вполне подойдет. Я сумею выманить ее из дома, но должно пройти какое-то время. Уж очень она пуглива. Но это то, что нам нужно.
– Когда ты уже остановишься? – в сердцах сказала Шекер Пара. – Неужели тебе не жаль несчастную? Что с ней потом будет?
– А со старым мужем она будет счастлива? – насмешливо спросил Исмаил. – За кого ее может выдать отец? За уважаемого человека, тоже муфтия или челеби. Который закроет ее на женской половине дома. Жизнь кончится, не успев начаться.
– Похоже, что я расплачиваюсь не столько за свои грехи, сколько за твои, – горько сказала сестра.
– Но ты мне поможешь?
– Хорошо, – устало кивнула Шекер Пара. – Что я должна делать?
– Подсыпать мужу в напиток порошок. Когда придет время.
– А Телли?
– Это моя забота. Когда она будет на седьмом или восьмом месяце беременности, в спальню к султану ее уже не позовут.
– Так было раньше.
– Она не придет. Даже если позовут. Я об этом позабочусь. Мы подложим в постель к султану дочь муфтия. И тогда вспыхнет бунт.
– А ты не боишься, что Валиде тебя обманет?
Исмаил заколебался.
– Мы раньше ладили, – сказал, наконец, он. – Пойми: если Ибрагима свергнут, она станет регентом. Турхан не имеет никакого влияния. И что будет с нами?
– Защищай Ибрагима.
– Он скоро сошлет тебя в Старый дворец. Если Телли родит сына, все хасеки туда отправятся.
– Откуда ты знаешь?
– Анна сказала.
– Хорошо, я сделаю, как ты скажешь. Но женщина…
– Я этим немедленно займусь.
…Первым делом он нашел дом муфтия Ахмеда-эфенди. И убедился, что дом этот похож на крепость. Выкрасть из него Мерьем невозможно. Она должна выйти сама. Но как быть с ее слугами? Если только уломать девчонку, ее рабыню. Но сначала сама Мерьем должна влюбиться так, чтобы потерять всякую осторожность.
Она никуда не ходит, мать караулит Мерьем днем и ночью. Если бы не та случайная встреча в лавке… Видимо, судьба.
Исмаил приходил к дому муфтия вот уже несколько дней. Он загодя написал небольшое любовное письмецо. И ждал рабыню, которая была с Мерьем в посудной лавке. Наконец, ему повезло. Девчонку послали с каким-то поручением.
– Эй, ты, – негромко окликнул он. – Постой.
Та сначала испугалась, но, узнав Исмаила, зарделась:
– Это вы, эфенди. Мы с моей госпожой часто о вас говорим, – простодушно призналась девушка.
«Половина дела сделана», – удовлетворенно подумал он. И спросил:
– И что говорит обо мне твоя госпожа?
– Говорит, что у вас красивый голос. Спрашивала, какой вы из себя. Она видела, что высокий и стройный. Но не могла разглядеть в чадре, что у вас зеленые глаза, – хихикнула девчонка. – Но я ей сказала.
– Я тоже о ней все время думаю. Скажи ей, что Исмаил, недостойный раб, не видит больше ни солнца, ни луны, ни звезд. Свет померк в разлуке. Запомнишь?
– А как же.
– На-ка вот, чтобы нужные слова не забыла, передай госпоже, – он сунул в тонкую девичью руку письмецо. Там было и про луну, и про звезды.
– Ой, что вы! Нельзя!
Он с усмешкой протянул девушке деньги.
– Все равно нельзя, – она попыталась оттолкнуть его руку. – Хозяйка меня убьет!
– Как тебя зовут?
– Зейнаб, эфенди.
– А хотела бы ты, Зейнаб, жить не здесь, а во дворце?
– В самом дворце? У султана?
– Да. И быть калфой, а не какой-то служанкой. Гаремом командовать. И деньги за это большие получать. Потом и замуж можно выйти. Стать госпожой.
Она задумалась. Исмаил не торопил. По делам не убегает, стоит здесь, слушает, и то хорошо. А уж женщин он уговаривать умеет.
– И то сказать, жена у муфтия строгая, – сказала, наконец, Зейнаб, – Все не по ней. Замучила меня придирками. А то и побьют, – пожаловалась она.
– Поможешь мне, и я помогу тебе. Ты любишь свою госпожу? Посмотри на меня!
Девушка робко подняла глаза и сразу покраснела.
– Скажи мне правду, Зейнаб, – вкрадчиво сказал Исмаил. – Ты предана Мерьем из любви к ней?