Это немного отрезвило ее.
И что же вы им сказали?
Я передал лишь то, что мне сообщила Ли.
Ли?
В четверг утром я позвонил в ваш офис, чтобы сообщить, почему вы не вышли на работу. Мне ответила Ли. Пару раз она приходила сюда, но вы спали. — Устроившись поудобнее на краешке кровати, Джон произнес тихим голосом:
Она рассказала мне о вашей матери. Мне очень жаль, Нина. Я не знал, что ваша мать настолько больна.
Нина закрыла глаза.
Она болеет уже много лет.
Ли сказала мне об этом.
Джон умолк, давая возможность Нине рассказать ему о матери, но та не захотела. В эти несколько дней, пробуждаясь, она думала о матери больше, чем та, возможно, ожидала. В голову лезли странные мысли, которые стали ей понятными лишь теперь, когда она сама оказалась тяжело больна.
Хотите поспать? — шепнул Джон.
Нина тряхнула головой и, не открывая глаз, шепнула в ответ:
Мне так хорошо!
Он взял ее за руку.
Если хотите, можете спать. Я побуду здесь до вашего пробуждения.
Вы и так уже давно сидите возле меня.
Всякий раз, когда могу!
Вы не должны проводить возле меня столько времени.
Но это важно!
Но у вас же масса своих дел!
Их можно отложить. Мне хочется сейчас быть рядом с вами.
При этих словах Нина почувствовала комок в горле. Повернув голову, она пробормотала:
Я очень сожалею.
О чем?
О том, что причиняю вам столько хлопот. У вас ведь есть дела поважнее, чем сидеть рядом со мной. Вы должны быть дома с Джи-Джи!
Джи-Джи с няней, и очень доволен.
Теперь он проводит больше времени с няней, чем с вами, и все это из-за меня! Сначала я вытаскиваю вас из дома посреди ночи...
Джон тихо коснулся ее губ, заставляя молчать.
И слава богу, что вытащили меня из дома посреди ночи! Если бы вы ждали до утра, возможно, было бы уже слишком поздно. А что касается моего пребывания здесь, я ничего не имею против! Считайте меня своим начальником! Я хочу удостовериться, что вы не навредите себе своей работой!
Начальник! Нина не знала, был ли он начальником или кем-то еще, но зато хорошо знала — он необыкновенный человек!
Ли, конечно, заезжала посетить ее, но сразу же уехала. Другие друзья посылали открытки и цветы, но только Джон регулярно приезжал и надолго оставался с нею.
На глаза Нины навернулись слезы. Она попробовала повернуться, чтобы скрыть их, но попытка заставила ее вздрогнуть от боли. Руки Джона тотчас же оказались возле ее подушки и поправили ее.
Теперь удобнее? — спросил он, наклонившись к ее плечу.
Нина кивнула. Спустя секунду она почувствовала, как он нежно вытирает слезы, сбежавшие по щекам.
Ах, Нина, — прошептал он.
Все в порядке, — прошептала она в ответ. — Просто мне надо немного отдохнуть. — Отняв его руку от своей щеки, она положила ее себе на грудь. — Хоть немного отдохнуть, — пробормотала она и позволила себе заснуть.
Джон был рядом, когда она проснулась, а потом просидел с ней всю следующую ночь и следующее утро. Он помог ей встать с кровати, дойти до ванной и вернуться в постель. Он сидел рядом с ней, когда она сначала съела «Джелло»[2], потом заварной крем, а немного позже — яйцо всмятку. В конце дня он ненадолго уехал, уложил спать Джи-Джи и снова вернулся в больницу, где просидел возле Нины до одиннадцати.
К утру вторника, когда шел уже шестой день ее пребывания в больнице, Нина, наконец, почувствовала себя лучше. Внутривенные вливания были заменены таблетками, бинты сняты и заменены бактерицидной липкой лентой. Она еще много спала днем, но уже начала подумывать о работе. Каждый день безделья в больнице она считала потраченным зря.
Когда я смогу уехать домой? — спросила она доктора.
После проверки швов и изучения истории болезни, казалось, все его вполне удовлетворило.
Через два-три дня.
Два-три дня? — удивилась Нина. — Но ведь все идет хорошо! Боли уже нет, и никакого лечения мне не требуется!
Нина сама отказалась от обезболивающих средств, она не хотела привыкать к ним.
Но опасность инфекции еще осталась, — возразил доктор. — Вы перенесли серьезную операцию. Нам нужно еще раз все проверить, а вам не мешает отдохнуть!
Я могу отдыхать и дома!
Но будете ли вы дома отдыхать?
Доктор был мужчиной средних лет, с приятными манерами, тонким чувством юмора и очень выразительными глазами. «Я знаком с вашим типом людей!» — говорил его взгляд, и винить в этом Нина могла только себя. Она рассказала ему о своей работе, и, возможно, в ее рассказе он заметил признаки непреодолимого трудоголизма.
Вы ведь живете одна? Значит, проследить за тем, что вы делаете или не делаете, некому?
Я большая девочка и могу сама проследить за собой!
Но будете ли вы это делать?
Я отдохну!
С ручкой в одной руке и телефоном в другой? — упрекнул доктор. — Нет, я предпочел бы, чтобы вы еще несколько дней пробыли под нашим наблюдением!
Но в больнице же не хватает мест!
Для больных место всегда найдется!
Но я не больна!
Вы были очень больны. Более больны, чем некоторые. И только чудом остались живы! Я далеко не уверен, что вы отдохнете дома.
Несмотря на утомительный спор, Нина сдаваться не собиралась.
Лучше я посижу дома, чем останусь здесь! Когда я действительно болела, ничто не мешало мне спать, а теперь я просыпаюсь от малейшего шороха в палате, да и вы, врачи, будите нас уже в шесть утра!
Нина, вы еще слабы и нуждаетесь в наблюдении.
Доктор, а что, если этим займусь я? — раздался низкий голос.
Нина повернула голову, увидела Джона и немного успокоилась. В его тихом голосе слышались властные нотки. Он мог поспорить с доктором, потому что знал, как она себя чувствует.
Повернувшись к Джону, доктор спросил:
А вы можете сделать это?
Если она некоторое время поживет у меня дома, то смогу!
Пожить в его доме? Вовсе не об этом мечтала Нина. Ни в коем случае!
Джон, подождите минутку! Это будет жестоко.
Почему? — спросил Джон, подходя к ее кровати. — У меня есть отличная гостевая комната с прекрасной кроватью, где вы сможете спать, как у себя дома, и вас никто не побеспокоит.
Но Нина знала, что там нет телефона и туда к ней никто не зайдет с работы с новостями из офиса. Джон просто этого не допустит, и она потеряет связь с клиентами!
Я мог бы проследить за вашим питанием, и всегда увижу, как вы себя чувствуете, чтобы вовремя вмешаться и довезти вас до больницы. — Джон пристально посмотрел на доктора. — Вы отпустите вашу пациентку, если я увезу ее к себе?
Доктор без лишних размышлений ответил:
Да.
То, как они легко договорились с доктором, взбесило Нину.
Просто смешно! — ледяным тоном произнесла она. Силы уходили, и это ее пугало. Нина обратилась к Джону: — А как же Джи-Джи?
А что вас беспокоит?
Но он же увидит меня!
Джон подумал.
Да.
Но вы же этого не хотите?
Послушайте, — прервал их доктор. — Это ваше личное дело. Если вы хотите забрать ее, забирайте, но только сегодня днем. Нужно сделать еще заключительный анализ крови, а потом можете увозить. Когда решите, что будете делать, оставьте на столе расписку. Сегодня я в больнице целый день.
Доктор Кейн! — слабо позвала Нина. Ей хотелось уехать к себе домой, а не к Джону. Она не хотела быть ему обязанной. И ей хотелось свободно работать!
Я вернусь! — пообещал доктор и исчез.
Нина глубоко вздохнула и медленно опустилась на подушку.
Вы устали? — спросил Джон.
Она хотела с ним поспорить, но не хватало сил, и она тихо кивнула.
Кейн сказал, что это состояние продержится еще некоторое время.
Нина хотела его спросить, когда он успел переговорить с доктором, но это было глупо. Ведь именно Джон в ту кошмарную ночь привез ее в больницу, и именно он мог объяснить, что с ней произошло, потому что она была без сознания. Именно он сидел в комнате ожидания, пока ее оперировали, а потом сидел возле ее кровати и ожидал, пока она придет в себя после наркоза. Конечно, Джон говорил с доктором, и, естественно, доктор доверял ему.
Она тоже, но поселиться в его доме не хотела. Это означало вторжение в его жизнь, которая существенно отличалась от ее собственной. Кроме того, это означало неизбежную встречу с Джи-Джи.
Словно читая ее мысли, Джон аккуратно присел к ней на кровать.
Я много думал об этом, Нина! Идея взять вас к себе домой не родилась внезапно. Если вы уходите из больницы, то с вами обязательно должен быть кто-то, кто позаботится о вас!
Я могу сама позаботиться о себе!
Возможно, через несколько дней, но не теперь! Вам нужно отдохнуть. Вы не должны думать о приготовлении пищи, когда захотите поесть, подходить к телефону, бегать по лестнице, чтобы открыть дверь, когда к вам кто-то придет! И главное, вы не должны работать! Работа подождет, пока вы окончательно не поправитесь!
При других обстоятельствах Нина вступила бы с ним в пререкания, но или она была слишком слаба для этого, или слишком уж убедительно звучала его речь. Пусть делает что хочет, решила она. Вопрос работы казался ей сейчас не таким уж важным, ее больше волновал сынишка Джона.
А как же Джи-Джи? — снова очень тихо спросила она. — Что вы ему скажете, если я буду жить у вас?
То же самое, что говорил всю неделю: что вы мой друг и вы больны.
В вашем доме я буду лишней.
Он помотал головой.
Вы не требовательны. Вы и здесь-то едва позволяли мне помогать вам. Я не могу представить, чтобы у меня дома вы превратились в избалованную стерву.
Но там же Джи-Джи,
Джон пристально оглядел ее.
Вы, кажется, зациклились на этом. Он всего лишь ребенок.
«Всего лишь ребенок»? Он ваш ребенок, и этим все сказано. Вы не хотели, чтобы я с ним встречалась...
Ну, это мы уже слышали. Почему вы так думаете?
Вы всегда приглашаете няню, когда встречаетесь со мной.