Снова прошло несколько минут, прежде чем он расставил книги на полки. Нине стало неловко.
Вы собираетесь поговорить со мной?
Джон в третий раз набрал стопку книг:
Если вы говорите что-то дельное, я слушаю вас, но пока я услышал лишь лепет! — и отправился прочь.
Прекратите работать и посмотрите мне в глаза! — раздраженно бросила она ему вслед. Подождав, пока он вернулся, пробормотала: — И вы еще говорите мне, что я слишком много работаю!
Эти книги должны быть распакованы! — Отбросив пустую картонную коробку, он взялся раздирать вторую.
Прямо сейчас?
А что, по-вашему, я должен сейчас делать?
Поговорить со мной!
Только о чем-то стоящем! Но нет ничего стоящего, что мы могли бы сказать друг другу!
Могло бы появиться, если бы вы перестали носиться взад-вперед со своими книгами!
В ответ он появился, нагруженный новыми связками книг.
Джон! Пожалуйста! — Мгновенно сбежав по лестнице, она быстро догнала его. — Я хочу поговорить с вами!
Он уже расставлял книги на полке.
О чем?
О вас! Как вы жили, что делали?
У меня все хорошо, — ответил он, поднимая последние шесть книг и втискивая их на полку. — Я занимался делом, которым занимаюсь всегда! Так что мне рассказать вам нечего. — Он повернулся, чтобы уйти.
Джон! — крикнула Нина, не в силах преодолеть его враждебность. — Не надо!
Ее крик, по-видимому, заставил его остановиться. Сначала он стоял прямо, а затем плечи его поникли и голова опустилась. Он стоял спиной к ней.
Она хотела дотронуться до него, но не посмела. Но ей так не хотелось, чтобы он уходил. Более спокойно, но отчаянно она попросила:
Поговорите со мной! Только минутку! Пожалуйста!
Сначала она думала, что он откажется. Нина была готова повторить свою просьбу и даже усилить ее, как вдруг он выпрямился и повернулся к ней. Раскинув руки, он оперся о книги и взглянул ей в глаза.
Что вы хотели сказать?
В его глазах она видела злость, смятение, уязвимость и желание. Сердце ее словно сжали чьи-то длинные пальцы. Издав слабый вздох, она сглотнула.
Я слушаю вас, — сказал он.
Снова сглотнув, Нина подошла к нему и совершенно бесхитростно произнесла:
Я очень тосковала без вас!
Вы могли бы позвонить, чтобы сказать мне это!
До сегодняшнего вечера я сама об этом не догадывалась!
Вас просто осенило? — Он развел руками и щелкнул пальцами.
Когда я увидела вас. — Остановившись перед ним, она поднесла руку к его лицу. — Я никогда ни по кому не скучала. — Она убрала непослушные волосы у него со лба, но они снова упали именно так, как ей нравилось. Завороженная этим зрелищем, она коснулась кончиками пальцев его подбородка, затем губ. Не в состоянии совладать с собой, она встала на цыпочки.
Нина...
Не двигайтесь! — хрипло прошептала она и прежде, чем он успел вымолвить хоть слово, прижалась губами к его губам.
Сначала это было простое прикосновение, сладкое возвращение домой, которое продолжилось другими прикосновениями.
Я так тосковала без вас! — прошептала Нина, поднявшись на цыпочки, чтобы поцеловать его по-настоящему. Его губы все еще сопротивлялись. Она мягко гладила их кончиком языка и пощипывала, пока они не стали более податливыми. Когда он приоткрыл их, она скользнула языком внутрь рта, почувствовав тепло и возбуждение. Джон начал отвечать на ее поцелуй, Нина беспомощно застонала и сама испугалась этого звука.
В глазах Джона она увидела настоящую панику. В них читались и вопрос, и предупреждение, но Нина уже была неуправляема! Единственное, на что она была сейчас способна, — это удовлетворить желание, нарастающее внутри ее. Она подняла дрожащие руки к его плечам и начала расстегивать пуговицы его рубашки.
Нина! Какого черта...
Ш-ш-ш. Давайте я сама.
Расстегивая пуговицы одну за другой, она раскинула полы все еще влажной рубашки в стороны. Нина знала его красивое тело, но память бледнела перед реальностью! Затаив дыхание, она с благоговейным трепетом скользила руками по его коже, по напряженным мускулам, по волосам на его груди, по темным плоским соскам, которые твердели от ее прикосновений. Он был теплым и нежным, но мужская сила била в нем через край. Не в силах отказать себе в удовольствии, она наклонилась вперед и целовала его тело.
Джон шептал ее имя, а она продолжала гладить его. И остановилась лишь один раз, чтобы прислушаться к быстрому глухому стуку его сердца. Ее действия взволновали его, но и ее также. Продолжая свое путешествие, Нина добралась до молнии его шортов. Она расстегнула ее, скользнула руками внутрь, и ее ладони ощутили твердую и горячую плоть. Нина обхватила ее пальцами и стала поглаживать.
О, Нина! Как приятно!
Это было то, что она хотела услышать. Пройдясь губами от его живота до паха, она захватила ртом бархатистый член.
Я иду, детка! Я иду! — прозвучал стон совершенно измученного желанием человека.
Этот стон взволновал ее. Она любила его так, как не любила ни одного мужчину на свете. Когда он выпустил ей в рот струю спермы, она осталась с ним, показывая без слов, как много он для нее значит.
Джон, задыхаясь, шептал ее имя. Его тело дрожало. Когда дрожь ослабла, он встал на колени и долго-долго смотрел на нее, а потом изрек:
Никогда ничего подобного со мной никто не делал.
Значит, для нас обоих это было впервые, — прошептала Нина.
Большими пальцами рук он гладил ее скулы, ловя ртом ее губы. Привлекая ее к себе, он начал вытаскивать ее блузку из шортов.
Мне нужно чувствовать вас перед собой! — прошептал он, расстегнул ее лифчик и в следующий момент спустил ее шорты и привлек к себе, чтобы завершить дело.
Нина не смогла сдержать стон желания. Большие умелые руки подхватили ее за спину, потом приподняли за ягодицы.
А ваш живот выдержит? — спросил он, целуя выпуклости шрама.
Он полностью зажил.
Значит, мы можем заняться любовью? — шепнул он.
Мне бы очень этого хотелось, — прошептала она в ответ.
Тогда очень бережно он опустил ее на ковер и вошел в ее изнемогающее от желания тело. На глазах у нее появились слезы, с губ слетел стон удовольствия. Хотя он старался не касаться ее живота, проникнуть ему удалось глубоко. Он позволил ей задать тон и приспосабливался к каждому ее желанию. Когда она разгорячилась, а ее тело напряглось, он с помощью пальцев довел ее до потрясающего оргазма. Вскоре и он испытал оргазм. Прогибаясь навстречу его объятиям, Нина отрывисто прошептала:
Ах, Джон, а я уже начинала думать, что вы меня ненавидите!
Из его груди вырвался долгий, глубокий, прерывистый вздох.
Никогда я вас не ненавидел. Любил. И сейчас люблю.
Ее пальцы коснулись его губ, но слова уже были произнесены. Взяв ее за запястье, он положил ее руку себе на грудь.
Я люблю вас, Нина, черт возьми. Я хочу быть с вами все время, но для вас важнее всего ваша независимость. Я мучился всю неделю, ожидая вашего звонка.
Потрясенная силой и глубиной его чувства, пронзительным взглядом его янтарных глаз, в упор смотревших на нее, она лишь промолвила в ответ:
Вы могли бы и сами позвонить.
Нет. Я настоял, чтобы из больницы вы приехали сюда, а пока вы были здесь, настаивал на том, чтобы вы лежали и наслаждались ничегонеделанием. Больше я настаивать не мог. Вы захотели улизнуть. Настала ваша очередь проявить инициативу.
Она вспомнила слова, которые он произнес в порыве гнева и разочарования, когда она уезжала от него.
А еще вы сказали, что тоже независимы и самодостаточны.
Да, — начал он медленно и осуждающе, — я сказал это вам в отчаянии, но это не так! Я хочу жить своей жизнью, — задумчиво продолжал Джон. — Я не нахожу никакой слабости в любви, в том, что хочу вас, хочу спать с вами, хочу завтракать и обедать с вами, гулять с вами по берегу океана, есть шоколадное печенье, которое вы испекли. Не вижу ничего, что я потерял бы, связав с вами свою жизнь, — глубоко вздохнул Джон. Но когда он продолжил, его голос зазвучал более твердо: — Если, конечно в ответ вы возьмете на себя те же обязательства! Я не могу жить так, как жил на этой неделе! Я не могу жить в пустоте, постоянно думая о вас, волнуясь и желая! Я не могу сидеть без дела, ожидая вашего телефонного звонка! И я не могу причинять такую боль Джи-Джи!
Слушая его слова, идущие от самого сердца, Нина одновременно пребывала и в раю и в аду.
Что вы хотите мне сказать?
Некоторое время Джон молчал, и у Нины создалось впечатление, что он вновь переживает только что полученное удовольствие. Она занервничала, но наконец, он заговорил снова, медленно и с осуждением.
Мое чувство к вам так сильно, что я не имею права рисковать! Я люблю вас, Нина. Но если вы не любите меня, не хотите выйти за меня замуж и жить со мной в этом доме и меньше работать, а просто стать моей женой и мамой Джи-Джи, мне этого не нужно! — Он вновь вздохнул, на этот раз тяжелее. — Короче, или все, или ничего! Я уважаю вашу работу, и был бы первым, кто настаивал, чтобы вы ее продолжали, но в разумных пределах. Но для вас работа — главное в жизни! А я, к сожалению, с этим не соглашаюсь!
Нине хотелось кричать. Стараясь контролировать себя, она поднялась.
Тогда...
Или мы принимаем мое предложение, или все кончаем, — сказал Джон, поднимаясь, чтобы видеть ее глаза. — Или вы меня любите, или нет, или мы живем вместе, или полный разрыв! Никаких телефонных звонков! Никаких встреч, никаких «если у меня будет время!».
Но это несправедливо...
Но не по отношению к вам! Вы были бы рады продолжать такие отношения много лет подряд! Но я так жить не могу! С меня достаточно!
Она не верила своим ушам.
Вы говорите, что любите меня, а сами бросили бы меня через минуту! Это не имеет никакого смысла!
В ответ он только медленно пожал плечами.
Джон! — умоляла Нина, а он не отвечал, сидя и глядя на нее.
Ее захлестнула волна противоречивых чувств. Ей хотелось переубедить его, доказать бессмысленность его позиции, в конце концов, броситься в его объятия и просить его любви, даже при условии, что она будет заниматься тем, что для нее важнее всего на свете.