Но, не дожидаясь ее ответа, Дервент повернулся и сказал уже в сторону:
— Кстати, я хотел бы пригласить вас пообедать, если вы свободны. Найдется у вас время?
Сердце Мери пропустило удар. На сей раз он приглашает ее! Но глупая надежда развеялась, когда он продолжил:
— Видите ли, я предполагал, что, если бы вы согласились, вам пришлось бы работать здесь. Поэтому я и захватил с собой часть бумаг Кэборда, и этим вечером мы сможем просмотреть их вместе. Стало быть… в семь часов в кабинете на площади Кэйвенмор? Отлично. Мы посидим часок над рукописью и после пообедаем. Вы вернетесь не слишком поздно. Я хочу уехать из Лондона на поезде в девять тридцать.
«Что отбрасывает меня — если я вообще выбиралась наверх! — в точности туда, где мне и место», — думала Мери, когда он вышел. Она полагала, что этот человек едва ли посылает секретаршу за папкой или нажимает кнопку диктофона с большими церемониями. Но с другой стороны, он предложил начать работать над бумагами Кэборда, имея всего час свободного времени, только потому, что представил себе, каково ей весь вечер сидеть одной в опустевшей квартире!
«Если мне что-то нужно от этого человека, — сказала себе Мери, переодеваясь, — то никак не сочувствие! Что угодно, но только не это…»
Она с самого начала могла бы отвергнуть идею о предстоявшем вечере как о светском развлечении. Встреча на площади Кэйвенмор была подчеркнуто деловой, а после они наскоро пообедали. Мери вернулась в квартиру к девяти, а в десять уже лежала в постели. Теперь же, на следующий день, приближаясь к пункту своего назначения, она размышляла о том, что ее последняя встреча с Питером Брайсом по сравнению с этим была почти что удовольствием.
Она позвонила партнеру сестры с вокзала Ватерлоо рассказать, что ее планы изменились, и расслышала в голосе Питера искреннюю радость за нее. Они говорили довольно долго, и затем, когда Мери уже собиралась повесить трубку, он неожиданно сказал ей: «Забудь мой совет постараться изменить всю свою жизнь, освободившись, наконец, от влияния Клэр. Ты сама по себе — единое целое, как ну, с чем бы сравнить? как хорошо выпеченный хлеб, наверное. Поэтому тебе не надо меняться, слышишь?» — так, словно это действительно было очень важно для него. В его устах это прозвучало дружеским пожеланием, тогда как Клайв Дервент облек туже мысль в холодный совет…
На платформе в Рингвуде никого из встречающих не оказалось, а во дворе станции ждала всего одна машина, автомобиль с убранным откидным верхом. Судя по всему, девушка, которая прислонилась к его дверце, сложив на груди руки и скрестив ноги, приехала именно на нем. Но… это же не была Нелли Дервент, по рассказам брата, замкнувшаяся в себе и тяжко переживавшая свою трагедию? Пусть он никак не описал ее внешность и возраст, Мери ни на секунду не могла поверить, что это сияющее создание и есть бедняжка Нелли.
Эта девушка — одного с Клэр возраста, как прикинула Мери, — настолько идеально, слишком идеально подходила ко всей обстановке. Даже подчеркнутая неформальность расстегнутой рубашки цвета акульей кожи и бледно-серых узких джинсов была не более чем хорошо отрепетированной небрежностью — как у демонстрирующей одежду модели, и аккуратный твидовый костюм Мери поблек рядом с нею. А при виде ее внешности — кожа цвета темного меда, медный блеск волос, плавные линии фигуры — Клэр, по мнению Мери, вполне могла бы воскликнуть: «Ну вот что, это просто нечестно!» И уж точно ничто в ее осанке не выдавало ни намека на печаль или на неконтролируемую резкость. Но очевидно, именно она ожидала прибытия лондонского поезда и теперь приближалась к Мери, протягивая ей руку.
— Вы, должно быть, и есть мисс Смит, о которой говорил Клайв? Вы направляетесь в Кингстри?
(Клайв? Значит, это все-таки Нелли!) Мери произнесла с улыбкой:
— Да, я Мери Смит. М-м… вы мисс Дервент?
Девушка запрокинула голову со смешком:
— Я — Нелли? Боже ты мой, нет. Впрочем, вы, конечно, ждали, что это она приедет вас встретить, так ведь? Ну, так я приехала вместо нее. Меня зовут Леони, Леони Криспин. Я обручена с Клайвом Дервентом… Это весь ваш багаж? Сможете сами с ним справиться? Ну, отлично. Тогда едем.
Глава 3
Обручена с Клайвом Дервентом! Следуя за девушкой к машине, Мери раздумывала, с чего вдруг она решила, что он одинок и свободен от всяких привязанностей, что «та самая женщина» для него пока не существует? Это никак не следовало из того, что он говорил, или того, о чем предпочел промолчать. Просто ее собственная, ни на чем не основанная надежда, которая сейчас рухнула…
Вслух она осторожно сказала:
— Простите, мисс Криспин. Я не знала. Мистер Дервент не говорил мне о вас…
Леони Криспин включила зажигание:
— А с чего бы ему говорить обо мне? Вы же приехали что-то отпечатать для него, разве не так?
Мери решила, что лучше всего будет пропустить первый вопрос мимо ушей.
— На самом деле я приехала подготовить рукопись для печати, — сказала она.
— Ах да, бумаги Алана Кэборда. Я встречалась с ним однажды. Он приезжал читать лекции в Найроби. Было в нем что-то от фанатика, и уж, когда он садился на любимого конька, начиналась такая скучища… И что за дикая прихоть Клайва — притащить вас сюда только ради этого! Отчего нельзя было свалить все на агентство секретарей-машинисток, и пускай себе справляются как смогут?
— Дело в том, что рукопись нужно не просто отпечатать, — объяснила Мери. — Ее необходимо внимательно просмотреть и отредактировать.
— И вы сумеете с этим справиться?
— Думаю, что сумею, и мне очень хочется попробовать. Я люблю животных, и мне интересна эта книга. — Надеясь, что ей удалось предотвратить небрежный отзыв своей спутницы о работе всей жизни недавно умершего человека, Мери продолжала: — Вы упомянули Найроби? Вы приехали сюда из Кении?
— Да, но я не родилась в Африке. Я просто провела там несколько лет. И с тех пор как вернулась в Англию, живу у моей тети в местечке под названием Куинс-Бичес, примерно в миле от Кингстри. Мой кузен, Барни Форд, владеет собственными конюшнями, и Нелли Дервент помогает ему выезжать некоторых лошадей. — Пауза. — Клайв, кстати, рассказывал вам что-нибудь о Нелли?
— То есть о… — замялась Мери.
— Насчет Рики… Рикмана Кертиса, с которым она была обручена, и о том, как он погиб? И про то, что с тех самых пор Нелли сама не своя?
— Мистер Дервент упомянул лишь, что ее жених погиб в автомобильной аварии и что она еще не успела оправиться от потери.
— Не успела? Она даже не собиралась. Вместо этого она цепляется за свою скорбь, словно это доставляет ей удовольствие. Несчастный случай наделал много шуму в здешних краях, и в свое время Нелли получила немалую порцию сочувствия. Но кому-нибудь следует сказать ей, что внимание подобного рода сходит на нет, как только поблизости забрезжит следующий скандал. И потом, она все равно ещё несовершеннолетняя: двадцать один ей стукнет лишь через два или три, месяца. Не собирается же она таскать за собой шлейф скорби всю оставшуюся жизнь?
Мери тихо возразила Леони:
— Но разве дело не в том, что мисс Дервент действительно так молода? Она не может поверить, что когда-нибудь эта рана затянется. Долго ли они были обручены?
— Недолго. Всего около четырех месяцев. Клайв, который официально опекает Нелли, не одобрял ее выбора и был против этого брака. Хотя бы по той простой причине, что Рики было примерно столько же, сколько и ему самому, а у Клайва с Нелли разница в шестнадцать лет. Клайв думал, что она слишком молода для него. Так оно, разумеется, и было. Мы так и не узнаем, что мог найти в Нелли человек с таким опытом, как Рики Кертис. В любом случае, когда Нелли пригрозила сбежать с возлюбленным, Клайв пошел на компромисс: они обручились, и свадьба должна была состояться лишь через девять месяцев. Потом Рики погиб… Но я-то думала, что Клайв предупредил вас, с чем вам придется столкнуться, живя рядом с Нелли!
Этот всплеск откровенности показался Мери странным. Но очевидно, сдержанность, которую мисс Криспин проявляла в отношении собственных чувств, не простиралась на дела Нелли Дервент. Мери промолвила:
— Мистер Дервент действительно сказал мне, что она тяготится своей утратой и что я могу счесть ее чрезмерно замкнутой. Но он не упомянул о чем-то патологическом, будто она одержима горем, да и выносить подобный суровый диагноз было бы рано, как вы считаете?
Леони Криспин раздраженно дернула плечами:
— Зачем придираться к словам? Клайв до сих пор надеется понять ее. Лично я сдалась. Если у человека истерика, пощечина будет вполне уместна и принесет облегчение, так что Клайв поступит правильнее всего, если устроит ей хорошую встряску. А пока, если он будет продолжать в том же духе, вскоре у него на руках окажется законченная невротичка. Взять ее сегодняшнюю выходку, например. Вам сказали, что она приедет вас встретить, правда?
— Мистер Дервент говорил, что попросит ее об этом.
— Именно. И что получается? С единственной целью подвести его, она отправляется куда глаза глядят, не сказав, куда едет и когда вернется. И если бы я не заехала в Кингстри и не увидела, что тамошняя экономка разве что не на потолок от расстройства лезет, вас бы вообще никто не встретил. Что скажете на это?
— о это не обязательно преднамеренная оплошность с ее стороны, правда? Она могла просто забыть обо мне.
— Могла, наверное. Но скорее всего, это хорошо продуманное оскорбление Клайву. Боюсь, очень скоро большинству его друзей Нелли встанет поперек горла, и не говорите потом, будто вас не предупреждали. Но я полагаю, вы, бедняжка, едва ли окажетесь в ситуации, когда можно будет ответить ей тем же, не так ли?
— Нет, скорее всего, — сухо ответила Мери и восприняла окончание этого жестокого «препарирования» с благодарностью.
Свежий ветерок разогнал спокойствие, царившее в природе с момента ее отъезда из Лондона, и деревья в лесу, лучше подготовившиеся к весне, чем их собратья на востоке, рисовались на фоне безоблачного неба замысловатым, расцвеченным солнцем кружевом, какого летом уже не увидишь. Там, где дорога шла по открытой пустоши, виднелись пятна цветущего утесника; там же, где к ней подступал лес, прогалины выстилал пружинистый, тянущийся к солнцу мох — всюду, куда хватало глаз.