Леший лежал рядом.
– Ночью начнётся обращение, и завтра будет уже небезопасно. – ответил батька, сканируя Кирдовской приспособой округу.
– Вроде как, – ответил я. – По крайней мере, кроме людей и живности я больше никого не чувствую, – и снова включил свой эмонациональный сканер на пределе возможностей. Пользовался им я пока что коряво. Как говорил Батон – «Дури много, а опыта нэт».
Арман валялся неподалёку, подставив пузо солнышку, лениво пережёвывая травинку.
– Может, мутозавр вообще не придёт, – сказал он, жмурясь от яркого света, – может, он чисто мимоходом в тот раз завалился, пожрал и дальше побрёл своей дорогой.
Фома хмыкнув, развернулся в сторону Армана:
– Если ты случайно найдёшь склад с боеприпасами и военной техникой, выметешь всё оттуда подчистую, ты забудешь про этот склад и больше не вернёшься туда, так? – спросил, ухмыляясь, Фома. – Да ты будешь наведываться туда регулярно, как к себе домой! Возможно, даже приведёшь друзей… но не думаю, что эти существа такие добрые, как ты. Тут два варианта: либо наш клиент опаздывает к обеду, либо он затаился и наблюдает, так же, как и мы, а Док его просто не видит. Мы же не знаем, как его сенсор на этих, – показал руками бабайку, – работает. Может, никак не работает. – Пожал он плечами, разводя руки в стороны.
Тут встрял Прапор:
– Мы за коровником наблюдаем, и он за коровником тоже наблюдает… Тогда получается, что ему не коровы нужны? – Прапор не отрывался от наблюдения за территорией, продолжал рассуждать, – что вы говорили, он всех элитников местных схарчил, и только один подранок ушёл, перепуганный до усрачки? А коровы были все сожраны? Нет? Ни на какие мысли вас это не наводит?
– Умника не пущу! – Тут же понял я, к чему клонит этот хренов стратег.
– А и не надо, – продолжал Прапор. – Я так понимаю, эта гадость питается вовсе не коровками, она питается элитниками и теми, кто старше спидера. В прошлую загрузку тут было полно крупняка и три элитника. А в итоге от них остались рожки да ножки.
Арман даже приподнялся, опершись на локоть, и выплюнул травинку.
– Что ты хочешь сказать, что он теперь несколько загрузок пропустит, выжидая новое поколение подросших мутантов? – спросил он, уставившись серьёзным взглядом на Прапора.
– Так точно, се-ер, – ответил тот, не поворачиваясь. – Поэтому не вижу смысла тянуть резину. Выводите иммунных, если таковые имеются, и можно кормить стаю.
– Я пойду с Доком. – Арман подтянулся ближе к лёжке наблюдения, протянув раскрытую ладонь к Лешему. Тот, сунул в неё свой бинокль и сказал:
– Тройкой идите, у Фомы язык хорошо подвешен. Эти свежаки не пуганы, брыкаться будут.
– Здорово, отец! Где тут у вас главный? – вежливо поинтересовался Фома, подойдя поближе к какому-то деду, подтягивающему подпруги замызганной лошадке.
Дед замер, удивлённо таращась на бойцов в камуфляже и при оружии.
– Война дед! Война! Давай скорее веди к начальству и собирай всех людей… – огляделся по сторонам, – да вот, хоть здесь. – Указал Фома на небольшой пустырь.
Дед, охнув, слегка присел, хлопнув ладонями себя по коленям, и быстро посеменил к двухэтажному пошарпанному зданию, попутно причитая и бормоча о том, что же это в мире-то творится. Мы топали следом. Я сильно нервничал. Подобная операция с населением на моём счету первая.
Начальству напели ту же версию о войне и о срочных сборах определённых лиц, имён которых мы не знаем, но имеются фото. Поэтому просим предоставить для осмотра весь персонал без исключения, даже женщин и детей, если таковые имеются.
Осмотр ничего не дал. К сожалению, все оказались с серой паутиной. Жаль…
Объявив, что нужных граждан не найдено, мы удалились, оставив всё и всех на попечение судьбы.
По пути я дал Умнику отмашку. Стая ринулась пировать. На душе стало очень мерзко и паскудно, я только скрипнул зубами и запинал свою совесть поглубже, заставив её заткнуться. Это не люди. Это уже не люди, твердил я себе в оправдание. Нет, не помогло. Хотелось напиться и забыться, но в походе этого делать нельзя. Пришлось терпеть.
Вернувшись в подвал, мы обнаружили сюрприз. Этот сюрприз сидел на руках у Тамары и наяривал кусок сала, капая слюнями на розовую кофточку.
Наша четвёрка замерла в дверях. Сзади послышался бас Лешего:
– Ну! Чего встали! И так не пролезть в эту кроличью нору, а они ещё тут… – Леший, наконец, пролез сквозь маленький, жутко ненавистный им дверной проём, и тоже встал столбом. – И откуда у нас это маленькое чудо? – спросил он, расплываясь в улыбке и протягивая здоровенный палец к животу ребёнка, – ути-и, какая прелесть, – легонько пощекотал он малышку. Та тут же цапнула его жирной ручонкой и попыталась затянуть в рот. – Э-э, у дядьки руки грязные. – Забрал он свой палец у недовольной малышки.
– И откуда дровишки? – Спросил Прапор, скептически рассматривая ребёнка, – Док, а ну-ка глянь, она иммунная?
Это я посмотрел тут же, как только увидел ребёнка.
– Ага. Ядрышко золотое. Удачно угадали. – Обрадовал я и всех остальных.
– Это не мы, – крикнул Аби откуда-то из-за стеллажа. – Это Умник принёс. Он стал фыркать в окошко и кидать камни, тёть Тамара вышла и вернулась вот с ней.
– Умничка такой молодец, – Тамара вся светилась счастьем, словно новогодняя ёлка. – Он так аккуратно нёс малышку, что даже не поцарапал нигде. Вы представляете, он не дал её съесть другим мутантам и принёс нам! Какой он молодец, правда?!
Прапор набычился. Слова стали сухими, голос жёсткий, хотя и до этого он никогда особой нежностью не отличался.
– Тамара, а вы хорошо подумали, когда самостоятельно, без оружия, выходили на улицу? – Спросил её начинающий звереть Прапор. – На вашей ответственности находилось двое детей, вы это понимаете? А ты, – развернулся он к Аби, который уже подошёл к нашему небольшому столпотворению, – куда смотрел ты, когда безоружная баба попёрлась на улицу?!
– Я страховал! Я же не идиот! Я ломанулся следом и прикрывал! Всё было чисто, безопасно. Не кричи…
Прапор нервно дёрнул щекой и вышел прочь из подвала.
Тамара опешила и стояла с вытянутым лицом, хлопая накрашенными ресницами.
– Простите нашего товарища, он иногда бывает не сдержан, – извинился Леший за другого, хотя и понимал, что Прапор абсолютно прав.
– Я… я не обижаюсь, – наконец, пришла в себя женщина. – Я только сейчас поняла, как опрометчиво поступила. Я прошу прощения, такого больше не повторится. А Аби, действительно выскочил следом за мной вон с той штукой, – указала она на приставленный к стене АКМ. – И с Умником мы уже давно подружились. Я не боюсь его. Он такой милый. Такой хороший. И в обиду не даст. Его слушают другие мутанты и никогда не нападают без команды. Да-да, я наблюдала.
Теперь уже опешил я. И все остальные тоже, если судить по офигевшим лицам товарищей.
– Хи, хи-хи, милый, хи-хи… – Фома, нервно посмеиваясь, пошёл попить водички. – Никогда не понимал женщин. – Выдал он, оторвавшись от кружки.
Прапор вернулся только к ужину вместе с Мухой и Торосом, которые оставались монтировать паром.
– Вот, – поставил он объёмный пакет у ног Тамары. – Простите. Вспылил.
– Я не обижаюсь на вас. Я понимаю, что поддалась чувствам и совершила ошибку. В этом мире нельзя быть такой беспечной. Простите и вы меня, пожалуйста. – Тамара виновато улыбнулась. – А, что это вы принесли, – переключила она своё внимание на пакет. – О-ой! Какая прелесть!
– Там ребёнку. Еда. Вещи. Ещё что-то, не знаю. Собрал, что было, всего понемногу, – сухо ответил Прапор и ушёл в другой конец подвала.
За ужином мы обсуждали планы на ближайшие два дня. Пора было сворачиваться, и нужно выбрать первую пару дежурных. По приблизительным подсчётам в ближайшие два месяца клиента ждать не стоило. Коровник грузится каждые десять дней. Городской кластер – приблизительно раз в два месяца, пустырь и того дольше. Умник мне сказал, что он почти не мерцает.
Тамара нянчилась с ребёнком.
– Какая хорошенькая…
– Леший, скажите, что будет с малышкой?
– У нас в стабе есть хороший детский приют. Но её, скорее всего, быстро удочерят, она иммунная, и при заполнении документов это будет указано. Так что, всё с ней будет хорошо. Я смотрю, она вам пришлась по сердцу? Почему бы не оставить её себе?
– Нет, что вы. Я уже совершенно не в том возрасте. Да и не место ребёнку тут. Я не смогу за ней уследить и случится беда. Нет. Однозначно, нет. Пусть малышка живёт в безопасном городе, с нормальными родителями.
Все сидящие за столом уставились на женщину. Леший даже приподнял брови:
– О чём вы говорите, Тамара? Разве вы не собираетесь ехать в Парадиз?
– Нет, конечно. Я останусь тут. – Твёрдо, безапелляционно заявила Тамара. – Что я там буду делать, в этом вашем Парадизе? У меня нет ни семьи, ни дома, я абсолютно никого, кроме вас, не знаю.
– Вы можете поехать в Институт. Там вас примут с распростёртыми объятиями и обеспечат всем необходимым. Это целый город науки, профессоров, врачей, академиков. Там рай для вас, Тамара.
– Нет, Леший, спасибо. Но я предпочитаю остаться тут. И позвольте мне самой решать свою судьбу. Мне несказанно повезло очутиться, как вы говорите, в этом ужасном мире. Жизнь дала второй шанс. Она избавила меня от однообразия, от рака почек и даже от надоевшего до зубовного скрежета мужа. Я не собираюсь возвращаться к старой работе. Нет. И ещё раз нет! Я могу быть вам очень полезна тут. Кому-то надо следить за домом, приводить в чувство спасённых, готовить еду и многое другое, на что у ваших дежурных просто не будет времени. К тому же, я квалифицированный медик, и случись какая оказия… в общем, я думаю, мы друг друга поняли, – наградив Лешего твёрдым взглядом, не терпящим отказа, она продолжила безмятежно тетешкать ребёнка.
– Мням, ням, ням, дааа, – пожевав воздух, крякнул командир, охреневши глядя на борзую бабу. – О, как…
– Да-а, братан, так в оборот тебя ещё не брали… – неопределённо дёрнув щекой, посочувствовал другу Прапор.