– Хорошо…
Юми боялась возвращаться после того, как накричала на нее по телефону. Она переживала, что мама начнет плакать и злиться, спрашивать, кто посмел над ней издеваться и почему дочь ни о чем не рассказывала, винить во всем себя… Но Михи вела себя как ни в чем не бывало. Это радовало, но в то же время совесть еще больше мучила девушку за все сказанное…
Она мрачно посмотрела вслед направившейся в сторону кухни матери. Пока та мыла руки, в ванную с улыбкой на лице и плюшевым кроликом в руках вошел Тонгу.
– Сестла, я тоже хотю помыть луки.
– Хорошо… Подожди, как ты меня назвал? – удивленно спросила Юми. Он пока с трудом выговаривал некоторые звуки, но он точно назвал ее не «ма».
Мальчик растерянно моргал, глядя на девушку, будто не понимал, о чем она спрашивает, но потом все же произнес, старательно выговаривая каждый слог:
– Сестла.
– Значит, я теперь «сестра»? Не «ма»? Молодец, Тонгу! – радостно воскликнула Юми и обняла брата. Ее не было всего пару недель, но малыш успел многому научиться.
Он захихикал, радуясь похвале, а затем начал бормотать, объясняя:
– Ма сказала повтолять: сес-тла.
– Мама?
– Да, – по-спартански серьезно кивнул Тонгу.
– Чего это она вдруг? – спросила девушка и тут же подумала, что ее мама, наверное, была очень расстроена.
Во время их телефонного разговора Юми была груба, но помимо этого Михи часто приходилось несладко. Предрассудков и сейчас полно, но в ее молодости дела с ними, должно быть, обстояли еще хуже.
Она вдруг подумала, что как сильно ее ни дразнили бы в школе, ее маму, наверняка, осуждали еще сильнее. Может, женщина просто скрывала свою боль, чтобы не расстраивать дочь?
Юми вздохнула.
– Чего не ешь? Плохо пахнет? – спросила Михи.
Она нахмурилась, глядя на дочь, молча уставившуюся в тарелку с супом, и сама попробовала бульон. На лице женщины появилась довольная улыбка. Это была ее первая попытка приготовить что-то по рецепту из кулинарной передачи, и вышло очень неплохо.
– Вкусно! Давай, пока не остыло.
– Ага.
– Хватит копаться в тарелке, ешь как следует.
Юми послушно зачерпнула полную ложку супа.
– Мам, – осторожно начала она.
– Что?
– Прости… Я вчера была на взводе…
– Тебе не за что извиняться.
– Я… больше не буду тебя стыдиться.
– Знаю.
– А?
Михи вела себя неожиданно спокойно.
– Я знаю, что ты стыдилась меня, когда была помладше, и что больше не стыдишься. – Глядя на удивленное лицо дочери, женщина положила свою ложку на стол и произнесла: – Зачем тебе меня стыдиться? Где ты еще увидишь, чтобы кто-то так хорошо выглядел в мои годы? Посмотреть на этих известных актрис из телевизора вблизи – они все в морщинах!
– Мам…
Понятно. Значит, мама не станет извиняться перед ней со слезами на глазах, как в какой-нибудь мелодраме. Усмехнувшись своим мыслям, Юми покачала головой.
– Они осуждают меня и называют порнозвездой, потому что завидуют, что никогда не смогут выглядеть так же хорошо, как я, – продолжала Михи, но вдруг прервала свою пламенную речь и ненадолго замолчала. – И все же… Прости меня…
– Нет, мам, хватит…
Может, будет лучше, если она продолжит извиняться в своей обычной манере. Все люди разные, и отношения с родителями различаются от семьи к семье.
У Юми и Михи были не такие уж хорошие отношения, чтобы им завидовали окружающие, но и плохими они тоже не были: и мать, и дочь старались защитить друг друга.
– Если с тобой снова что-то случится, не мучайся одна, скажи мне. Поняла?
– Да.
– А этот противный старик… Не знаю, станет ли он когда-нибудь частью нашей семьи, но, если снова будет говорить тебе что-то неприятное, сразу звони. Я с ним разберусь.
– Спасибо.
– Как суп?
– Вкусный.
Сладость крабового мяса совсем не чувствовалась из-за того, что Михи немного переборщила с приправами, но все-таки она сама приготовила. Юми зачерпнула ложкой бульон и улыбнулась матери.
Утром в воскресенье Чинук не спеша шагал по холлу на первом этаже офиса «Тэбок групп». Он всегда был так занят, что не было времени даже осмотреться по сторонам. Теперь же мужчина одно за другим осмотрел каждое украшение на стенах.
Его шаги эхом отдавались в пустом холле.
Это далеко не первый раз, когда генеральный директор компании приходит на работу в воскресенье, поэтому охранник за стойкой регистрации улыбнулся и кивнул в знак приветствия, на его лице не было ни следа удивления.
Кажется, Чинук так часто заходил в офис, уткнувшись в бумаги, что едва ли замечал приветствовавший его персонал, а тут улыбнулся охраннику и тоже кивнул в знак приветствия. Дружелюбие начальника встревожило сотрудника, и он с облегчением выдохнул, только когда тот прошел мимо.
Вместо того чтобы зайти в лифт, младший Чха направился в сторону столовой на первом этаже. Там было так же пусто, как и в холле. Мужчина вошел внутрь, и в помещении автоматически включился свет.
Гендиректор медленно прошелся по залу.
Он хотел сохранить в памяти каждую деталь.
Михи как раз закончила красить ресницы и собиралась вставать, когда послышался стук и дверь открылась. Показавшийся на пороге гримерки участник съемочной группы указал на свои наручные часы.
– Готовьтесь. Десять минут до прямого эфира.
– Хорошо.
В этот момент зазвонил лежавший рядом мобильный. Женщина нахмурилась, прочитав имя на экране, отключила телефон и с тяжелым вздохом медленно встала.
– Опять? – недовольно воскликнула Юми, глядя в экран мобильного, направившего ее на голосовую почту. – Куда мама снова делась с утра пораньше?
Стоило дочке приехать, как она тут же оставила на нее ребенка и куда-то сбежала! Хотя в последнее время Михи старалась не беспокоить Хёнтхэ и при необходимости оставляла Тонгу с няней, поэтому Юми решила потерпеть денек. К тому же у нее все равно не было других дел, а значит, и няню звать не за чем.
Девушка вздохнула и осмотрела беспорядок, царивший на кухне после матери.
– Кошмар… В следующий раз нужно будет просто что-нибудь заказать.
Готовка – это важно, но не менее важно и убирать за собой. Об этом должен знать даже такой начинающий повар, как Михи. С недовольным стоном Юми закатала рукава. Она подняла валявшиеся на полу обрезки и принялась за мытье скопившейся в раковине посуды.
Закончив с уборкой на кухне, девушка вышла из кухни, и в глаза ей тут же бросились разбросанные игрушки.
– Тонгу, давай ты сегодня поиграешь вот с этим, а остальное я сложу в коробку?
– Ага.
Она взяла стоявшую в углу комнаты коробку и начала собирать разбросанные по полу игрушки. В это время по телевизору показывали какое-то утреннее ток-шоу.
Юми уже собиралась отодвинуть коробку обратно в угол, когда услышала то, чего никак не ожидала.
– Поприветствуем актрису из фильма «Сейчас взорвется!» Чо Михи!
Девушка удивленно уставилась на экран. Разодетая Михи уверенной походкой вошла в кадр.
– Мама! – воскликнула она.
Когда женщина грациозно присела на диван, ведущий улыбнулся в камеру:
– Сегодня в прямом эфире я возьму интервью у актрисы Чо Михи.
– Кёнэ, наверное, обзавидуется, когда увидит, что позвали только меня, – пошутила Михи.
Зрители в зале засмеялись. Женщина невинно улыбнулась, скрывая свою неприязнь к коллеге по цеху. Она прекрасно понимала, что месть – это блюдо, которое следует подавать с улыбкой на лице…
– Понимаю, что тема деликатная, но не могу не спросить. Насчет скандала с генеральным директором компании «Тэбок групп» Чха Чинуком. Реакция на него стала еще более бурной, после того как обнаружилось, что одна из участниц этого скандала – ваша дочь. Это правда?
– Да, это правда, – спокойно ответила актриса.
Интервью организовал директор Кан и продюсер Чон, которые сказали ей: «На самом деле, это вовсе не плохо. Благодаря скандалу о вас узнало больше телезрителей. Однако пускать все на самотек тоже нельзя».
Конечно, черный пиар – тоже пиар, но у Кана и Чона было другое мнение на этот счет. Сюжет нового сериала с участием Михи был тесно переплетен с этим скандалом, поэтому мужчины решили работать над продвижением, а не сидеть сложа руки до тех пор, пока все слухи сами не утихнут.
В сериале Михи играет роль известной в молодости актрисы, которой пришлось пережить много трудностей и с большим трудом удалось вернуться на экран. Она всегда боролась с предрассудками, с которым сталкивалась, будучи актрисой, и была возмущена, узнав, что ее дочь подвергается травле. Сюжет сериала удивительным образом совпадал с ее настоящей жизнью.
– Люди осуждают мою дочь, потому что она якобы соблазнила директора Чха. Почему они так решили? Потому что я снялась в эротике? Это моя работа. Актриса есть актриса, в каких бы фильмах сниматься ни приходилось. Дочери актрисы, пусть даже из фильма для взрослых, что, не позволено с кем-то встречаться? А дочери священника, получается, нельзя ругаться или, например, сходить в клуб?
– Вы правы. Золотые слова, – закивал ведущий.
Среди зрителей тоже раздались одобрительные возгласы: «Да, верно», «Чистая правда».
– Человек – не то же самое, что и его работа. Пожалуйста, научитесь различать эти вещи. Нельзя осуждать людей из-за их работы, если только они не какие-нибудь мошенники.
– Я полностью согласен с вашими словами. Слышал, ваша дочь подвергалась травле в средней школе.
– Да. Сама недавно узнала, и это… было очень неприятно. Дочка не хотела меня расстраивать, поэтому ничего не говорила и справлялась со всем в одиночку, – голос Михи задрожал, и она утерла выступившие слезы. Но, заметив, что на камере крупного плана загорелся красный огонек, женщина посмотрела прямо в нее и сказала: – Ли Юми! Ты не сделала ничего плохого. Уважай себя! Это не твоя вина, а вина тех, кто над тобой издевался. Что за родители позволяют своим детям-школьникам смотреть фильмы для взрослых? Вот чего нужно стыдиться.