Мореника оторвалась от прорисовывания морщинок и задумчиво прикусила кончик кисти.
– Бери, если хочешь, – разрешила она. – Только осторожно.
Маска пантеры была мягкой, на ощупь – как застывший студень, разве что не пачкалась. Шерстинки хоть и выглядели как звериные – даже бликовали так же, больше напоминали ниточки из густого киселя, не оставлявшего следы на пальцах. Ольжана оттянула бархатное веко и увидела жёлтый глаз с узким чёрным зрачком.
– И часто вы создаёте облики животных? – Ольжана отпустила веко. Нехорошее ощущение внутри неё оформилось, потяжелело.
Мореника встретилась с ней взглядами. Помедлила.
– Ни один колдун Двора Лиц, – сказала она негромко, – не приложил руку к созданию чудовища из Стоегоста. Госпожа Кажимера присылала пану Авро послание. Она говорила, что создатель чудовища…
– Или создательница.
– Или создательница, – кивнула Мореника. – Кто бы там ни был, он или она чарами сшили человека с волчьими шкурами. Мы не используем части животных для своего колдовства. Шерсть, кожа, человеческие волосы, зубы, ногти, что угодно, звериное или людское – нет, никогда.
Ольжана осторожно положила маску пантеры на место.
– Я никого не подозреваю, – солгала она.
– Я понимаю. – Мореника слегка улыбнулась. – Но хочу, чтобы ты просто это знала.
Ольжана задумчиво нахмурилась.
Не затем ли затевался весь разговор? И весь показ Мастерской был для этого же – убедить Ольжану, что Двор Лиц ни при чём. Вдруг Моренике казалось это важным и она думала, что Ольжана близка к госпоже Кажимере? А кто знает, какие мысли у госпожи Кажимеры – считалось, что она дружна с паном Авро, но дружба дружбой, а дела принимали странный оборот.
Мореника закончила выводить морщинки на лбу старухи. Отложила маску и потянулась.
– Думаю, время обеда. – Она поднялась. – И отдыха для гостий, которые убегают от чудовищ.
Когда Ольжана проснулась, уже стемнело.
Она не собиралась спать так долго, но её разморило после еды. Было удивительно, что они с Лале почти целый день провели не в дороге – хотели дождаться пана Авро. Наверное, подсчитала Ольжана, из-за этого им теперь придётся уехать затемно.
Ольжана села на кровати, поправила нижнюю рубашку. Ей выделили отдельную комнату с лепниной и огромной кроватью под балдахином – перина была пышной и мягкой, как облако. Тёплые охряные стены были расписаны золотыми цветочными узорами. Ольжана выбралась из кровати, умыла лицо и шею из ковша – вода стекла в тонкостенную голубоватую фиалу – и переплела волосы в одну косу: на большее решила не тратить времени. Шагнула к окну и выглянула через занавески. Внизу мерно жужжали вечерние улицы: ехали телеги, ходили люди, артисты жонглировали огнём. Из её комнаты тоже был виден соборный купол – сейчас он казался бордовым.
Натянув платье, Ольжана взяла щепоть лунного света и выскользнула из спальни – дубовая дверь грохнула за её спиной. Из света Ольжана наворожила огонь – она сделала его безопасным, неспособным обжечь – и неуверенно прошла по тёмному коридору. Она не знала, куда идти – наверное, вниз?..
Стены коридора были выкрашены в приглушённо-синий цвет. Повсюду вились узоры, похожие на те, что золотели и в её спальне, – днём они были серебряными, а сейчас казались неясно-коричневыми. Вокруг – ни звука, только пол скрипел под её ногами.
Огонь пылал ярко, и на стену падала длинная тень. Когда Ольжана начала спускаться по лестнице, тень вытянулась ещё сильнее: выглядело зловеще. Ольжана поглядывала на стену и хмурилась, скользя ладонью по перилам, – право, не будет же она сейчас дрожать из-за темноты?..
Ольжана посмотрела себе под ноги – а когда снова подняла голову, увидела, что теней стало две.
Она едва не закричала.
– С пробуждением. – Пани Мариголь стояла на несколько ступенек ниже. Из-за этого она – и так Ольжане по грудь – казалась ещё меньше ростом. – Потерялись?
Ольжана сглотнула.
– Немного.
Зауженный подбородок, мягкая лисья улыбочка, зелёные глаза… Нет, она бы никогда не сумела описать эту женщину – должно быть, это чудесная способность для колдуньи Двора Лиц.
– Если позволите… – Ольжана помедлила. – В кого вы превращаетесь, пани Мариголь?
– Любопытство – очаровательная черта. – Пани Мариголь улыбнулась. Поправила тяжёлую косу, лежавшую на её плече. – В кольчатую травяную змею. Она неядовита. А вы?
«Я тоже неядовита», – чуть не ответила Ольжана. Неужели они, матёрые интриганы, всегда говорили полунамёками?..
О пане Авро ходило множество историй. Как он играючи свергал господарей и вельмож и как целый год выдавал себя то за пиратского капитана, то за савайарского королевича. А сколько подобных историй можно было рассказать и о других чародеях Двора Лиц?
– В малиновку. – Ольжана смущённо развела руками. – Но Йовар говорил, что мне больше подошла бы курица или овца.
– Йовар. – Пани Мариголь усмехнулась. – Я ни разу не разговаривала с ним, но наслышана о его грубости. Вот и посмотрим в Тержвице, до чего его довёл такой нрав.
Она стала спускаться и жестом пригласила Ольжану пойти следом.
– Вы тоже туда поедете? – Ольжана приподняла юбку и шагнула вниз.
– Предполагаю. – Пани Мариголь плавно обернулась. – В последний раз, когда чародеи Драга Ложи собрали совет в Тержвице, – тридцать лет назад – они приехали туда с небольшой свитой.
– Тридцать лет назад? И больше не собирались?
– Итогом их прошлого собрания стало низвержение Нимхе и уничтожение целого двора. – Пани Мариголь дёрнула подбородком. – Каждый надеялся, что такого больше не повторится.
Ольжана немногое знала про Тержвице – лишь то, что это был полуразрушенный собор, выстроенный манитами на месте древнего языческого капища. Стоял он в сердце Вольных господарств – на острове посередине огромного озера. Уже много лет ни один манит не ступал в Тержвице – место это считалось нехорошим, проклятым. Говорили, будто на дне озера упокоились целые деревни и утопленники до сих пор воют по ночам.
Ладонь беспокойно сжалась. Пламя подпрыгнуло и превратилось в светящий шар.
В Тержвице основали Драга Ложу. В Тержвице решили уничтожить Двор Теней. И в Тержвице будут судить Йовара. Ольжана до сих пор не понимала, как ей к этому относиться – быть может, Йовар виновен, но что тогда сделают с остальными?..
– Пан Авро в гостиной. – Пани Мариголь проплыла по коридору. – Вместе с братом Лазаром. Они решили вас не будить.
Её тонкие пальцы едва коснулись двери, и та гостеприимно распахнулась.
Гостиная была задрапирована лавандовыми и свекольными тканями – напоминало цветной ярмарочный шатёр. На стенах горели светильники, а снаружи сверкала белая луна. Из окна тянуло ночной свежестью.
В углу, устроившись на подушках, беседовали Якша и Мореника. Лале сидел в кресле – перед столиком с разложенной доской – и играл с тучным мужчиной в калифову войну, хал-азарскую игру с фигурами, которые передвигались по разноцветным клеткам. Когда Ольжана зашла, Лале приветственно кивнул ей и пани Мариголь, но ничего не сказал.
Тучный мужчина переставил фигурку в форме тигра. Всплеснул руками.
– Дитя, – улыбнулся. – Вы проснулись!
Ольжана нерешительно застыла в дверях.
Она представляла пана Авро совсем иначе. Думала, что он окажется внушительным, смутно-грозным – или по меньшей мере таким неуловимо-загадочным, как пани Мариголь. Но сейчас растерялась. Неужели добродушный человек, развалившийся напротив Лале, и был паном Авро?
Он растекался в кресле, как подтаявший студень. Ольжана поклонилась ему, быстро запоминая: глаза – васильковые, на яблоках щёк – розовый румянец. Пан Авро лысел и зачёсывал набок прядь пепельно-русых волос. Одежду носил причудливую – синие штаны и пурпурный жилет, расшнурованный на рыхлом животе; под шнуровкой – белая рубаха.
Пан Авро казался старше Йовара и госпожи Кажимеры, но Ольжана всё равно бы не назвала его дряхлым. Наоборот, в нём чувствовался живой задор.
– Присаживайтесь, дорогая. – Пан Авро указал на пуфик рядом с ним и Лале. Отсалютовал чашей. – Мореника, будь добра, налей вина гостье и пани Мариголь.
Только тут Ольжана заметила, что Мореника, и Якша, и даже Лале тоже держали по чаше – больше всего её поразил Лале. Она ни разу не видела, чтобы он пил, но, пожалуй, он мог сделать исключение за партией калифовой войны с чародеем Драга Ложи.
Мореника кивнула. Юркнула к кувшину на хрустальном столике, подала вино – Ольжана поблагодарила и неуверенно опустилась на пуфик.
– Как себя чувствуешь? – Пан Авро ободряюще улыбнулся.
Он легко перепрыгнул с «вы» на «ты» и ещё больше напомнил Ольжане дружелюбного дядюшку, а не прожжённого интригана, о котором ходили легенды.
– Лучше всех. – Ольжана разгладила платье на коленях. – Спасибо. За вопрос и приём. Вы очень добры.
Пан Авро засмеялся и продвинул по доске фигуру копьеносца.
– Всегда пожалуйста.
Ольжана глянула на Лале. Он по-прежнему был в сутане, но на этот раз – без перчаток; рукава он закатал, и это придало ему удивительно домашний вид. Лале облокачивался о колени и сосредоточенно смотрел на доску с фигурами – наверное, продумывал следующий ход.
– Ольжана, верно? – уточнил пан Авро, и Ольжана закивала. – Рад знакомству. Ужасная получилась история с этим чудищем, но я рад, что ты в добром здравии.
– Точно. Ужасная. – Она не могла дальше рассматривать пана Авро – это казалось дерзким. Поэтому снова перевела взгляд на Лале и увидела, что на носу у него – поперёк горбинки – лежала полоска колдовской кожи. – Лале, что с вашим носом?
– А. – Лале не отрывался от доски. – Панна Мореника слегка его выправила.
– Да, – посмеялась Мореника из своего угла. – Она умница, эта панна.
Ольжана увидела, что теперь Мореника тасовала колоду карт: собиралась играть с Якшей.
– Мой двор, – пан Авро пригубил из чаши, – занимается не только лицедейством. Мы лечим переломы и латаем раны, накладывая тяжи из колдовских кож. Так заживает быстрее и ровнее, но всё же мы не врачеватели в полном смысле этого слова. – Он переставил ещё одну фигуру. Вновь откинулся на спинку кресла. – Колдовскую кожу может носить лишь чародей, который с ней работает, а от тела остальных она отторгается. Удачно, если лоскуток отходит только после того, как рана затягивается. Может даже шрама не остаться.