– С ума сойти! – Судорожный вздох. – Какой же он всё-таки удивительный человек!..
Глава XII. Милость Драга Ложи
Небо над Кубретским господарством было усыпано звёздами. От края до края, куда ни глянь – крупицы сверкающего огня, впаянного в бархатный свод. В темноте не было видно, что небо обрывалось у горизонта очертаниями гор, но Юрген помнил, как выглядела округа до захода солнца. И даже сейчас, в лунном свете, он различал, на какой же неровной местности они остановились – ничего похожего с его родным господарством.
Рядом посапывала Чарна – у тлеющего костра. Юрген протянул руку и поправил сползший плащ, которым она укрывалась; Чарна что-то неразборчиво пробормотала во сне.
Юргену было её жаль. Последние полторы недели пути выдались особенно тяжёлыми – чтобы добраться до Кубретского господарства, пришлось идти на юго-запад и пересечь часть Стоегостского. Юрген решил, что им незачем лишний раз попадаться на глаза госпоже Кажимере и её соглядатаям, поэтому нещадно подгонял себя и Чарну. Они неслись в оборотничьих телах как бешеные, через поля и перелески, и Юрген позволил им замедлиться, только когда земля вокруг стала холмистой. А вскоре на горизонте появились горы.
Следующие несколько дней Юрген с Чарной провели в человеческом облике – Чарна слишком устала от своей кошачьей оболочки. Шла пешком и возмущалась, что Юргену даже после таких пробежек хоть бы хны – перекинулся и весело потрусил бы дальше. Она не хотела показывать, насколько устала, и нынешней ночью даже вызвалась в дозор – Юрген чуть ли не силой заставил её улечься. Он объяснил, что, когда захочет спать, подремлет чутко, по-собачьи, и ему незачем беспокоить Чарну. Сегодня так точно – а дальше они решат, что будут делать, когда пройдут в глубь Кубретского господарства и приблизятся к владениям господина Грацека.
Чарна во сне перевернулась на бок, уткнулась носом в сгиб локтя. Юрген смотрел на неё, задумчиво вертя травинку. Правильно ли он поступает, что так спешит к замку Горестного двора? Может, было бы разумнее пойти на север и разыскать бывших учеников Йовара? Вдруг этим же сейчас занимается и госпожа Кажимера – дёргает за все ниточки, которые ведут к Дикому двору.
Юрген отшвырнул травинку, прикрыл глаза и опустился на свой плащ. Ночь была свежая, тихая, и Юрген постарался раствориться в шелесте листвы и стрёкоте цикад.
Он задремал. Но даже сквозь полудрёму проступала неясная тревога – Юрген вспоминал и Йовара, и Дикий двор, и то, как однажды, под похожий шелест листвы, его за какую-то проделку бил Хранко. Юрген тогда вывернулся щенком и укусил Хранко за голень. Хранко же яростно отшвырнул его ногой – от удара Юрген перекинулся обратно в ребёнка, и Хранко навис над ним с кулаками. Неизвестно, чем бы всё закончилось – может, Юрген наколдовал бы что-нибудь с перепугу или Хранко выбил бы ему парочку молочных зубов, – но рядом оказался Чеслав. Оттащил Хранко, поднял Юргена и пригрозил всем забиякам воспитательными тумаками. Хранко тогда ещё рассерженно шипел, что Чеслав его и пальцем не тронет, иначе он пожалуется Йовару, – но от греха подальше превратился в ворона и улетел.
Воспоминания плыли, как обрывки запахов и звуков – пятна от земли и травы, брань Хранко, завывание ветра на заднем дворе. Цвета и фигуры были смазанными и ненадёжными, так что сейчас Юрген не сказал бы, как выглядел маленький Хранко, не то что Чеслав. И тот и другой казались ему высокими – но на этом, пожалуй, всё.
Юрген заворочался в полудрёме. Что же ему теперь делать с этими воспоминаниями? Гнать прочь? Углубляться в них и гадать, кто же зажигал огонь на могиле Стеваны из Засижья? Это мог быть уцелевший Чеслав. А мог и тот, кто желал выдать себя за него – только непонятно зачем.
Шаг, шаг, шаг.
Юрген распахнул глаза. Резко сел.
Ему почудилось – как тогда, на погосте, – что за ними наблюдают. Он осторожно поднялся и оглянулся, но всё было так же, как прежде. И чёрные холмы с перелесками, и спящая Чарна, и тлеющий костёр. А всё же – неспроста ведь ему послышались чьи-то шаги?.. Или почувствовались, если он уловил это не ухом, а чародейским нутром, – спросонья Юрген не был в этом уверен.
Он стиснул нож на поясе. Двинулся прочь от перелеска, у которого они с Чарной разбили лагерь, – звук показался ему не лесным. Его призрак тянулся от холмов и гор – но как Юрген ни старался, большего учуять не мог. Наверное, незнакомец был далеко.
Юрген побоялся слишком отходить от Чарны – мало ли что. Вдруг он ошибся и сейчас кто-то набросится на них из темноты? Поэтому так и застыл – настороженный, вглядывающийся в ночь. Он хищно осматривал пядь за пядью, пока на склоне холма, в полуверсте от них, не заметил чьи-то очертания. Животное?
Сощурился, вытащил нож. Животное – или чародей в оборотничьем теле?..
Свободной рукой Юрген скрутил ниточку чар. Подсветил своему нутряному зрению – выложил нить вдоль очертаний лёгкими, малозаметными движениями пальцев. Увидел мощное горбатое туловище, тонкие ноги с копытами. Рога.
Видимо, это был кто-то, похожий на дикого быка.
Юрген ждал. Бык тоже. Чарна мирно сопела у костра.
Едва ли обычное животное стало бы гулять ночью, решил Юрген. Бык ведь, а не сова. Но раз за ними следил чародей, то из какого двора – и чего он хотел?
Юрген не двигался. Чувства его обострились – он различал мельчайшие шорохи в траве, а комариное жужжание казалось ему громче крика. Он медленно и ровно дышал, буравя незнакомца взглядом, – хотя едва ли тот мог увидеть его взгляд на таком расстоянии. Луна ярко горела, бросая на предгорье холодный золотистый свет.
Наконец бык развернулся и пошёл прочь. Но даже когда он скрылся в темноте, Юрген продолжил смотреть ему вслед. Ничего больше не происходило, и постепенно Юрген ослабил своё колдовство и вернулся к костру. Засыпать он больше не собирался – настороженно слушал и ждал, но остаток ночи прошёл так спокойно, что на рассвете Юргена всё же сморило.
Проснулся он от того, что зашевелилась Чарна. Не открывая глаз, Юрген слушал, как она собиралась умыться в ближайшем ручье. Ничего подозрительного не было, и Юрген остался в полудрёме. Он различал шаги Чарны, и журчание воды, и мягкий треск колдовского огня, которым Чарна сушила волосы и выстиранную одежду. А потом Чарна вернулась к костру и стала хлопотать над завтраком: достала овощи, которые они с вечера оставили запекаться на углях.
– Эй. – Она присела рядом с Юргеном и погладила его по плечу. – Есть будешь?
Юрген посмотрел на неё сквозь ресницы, угукнул. Сел и сонно потёр лицо.
– С тобой всё хорошо? – Чарна нахмурилась. – Обычно вскакиваешь чуть свет.
Тогда Юрген рассказал ей, как провёл прошлую ночь – и о таинственном животном, которого он принял за чародея. Чарна задумчиво прикусила губу, но в ответ только хмыкнула.
– Ну вот, – бросила она нарочито беспечно, – теперь за тобой ещё и дикая корова следит?
Юрген стиснул зубы. Жалость жалостью, но ему порядком надоели такие смешки Чарны – раздражающие, как писк мошкары.
– Это должно быть забавно? – сухо уточнил он. Поднялся. – Ешь, я сейчас приду.
Чарна открыла рот, но так ничего и не сказала – Юрген решительно зашагал к ручью. Вода оказалась холодной и противно катилась за шиворот и по спине, хотя Юргену всегда нравилось быть в воде, даже независимо от погоды или времени дня. А вот сегодня – не нравилось, такой уж был гадостный настрой; поэтому умывался он через силу. Высушив одежду, собрался и вернулся обратно к костру – там Чарна уныло счищала кожуру со старой моркови.
После завтрака они собрали свои пожитки, затоптали костёр и отправились в путь по предгорью. Вокруг зеленели холмы, усыпанные островками деревьев и поросшие густой травой. У горизонта высились горы – окутанные дымкой и будто бы нарисованные.
Солнце разжарилось, и Юрген вытер лоб рукавом. Путешествовать в человеческом теле нравилось ему гораздо меньше, чем в оборотничьем: человеческое тело было медлительнее и требовательнее, да и так все наплечные мешки приходилось тащить на себе. В теле собаки Юрген почти не ощущал их тяжесть. Но если он перекинется сейчас, что ему – нарочно замедляться?..
Внутри снова засвербело: он шёл бы быстрее, если бы не Чарна. Он не звал её с собой. Может, в своё время стоило согласиться на Якоба – тот уже сто раз вернулся бы к Йовару, предоставив Юргена самому себе. А если бы и не вернулся, разговоры с ним не выходили бы такими вымученными, как у них с Чарной, – словно и говорить-то было особо не о чем, хотя они проводили вместе сутки напролёт.
Юрген оглянулся. Чарна шла за ним, сжимая широкий ремень сумки.
Ну ладно, успокоил он сам себя. С Якобом были бы другие сложности. Чарна не перечит и идёт туда, куда он сказал, – а вот Якоба пришлось бы вылавливать из кабаков. А всё же, протянул он мысленно, одному было бы лучше. Почему Йовар его не отпустил?.. В своё время Хранко спокойно путешествовал в одиночку, и ничего.
– Сколько нам ещё идти?
Юрген потёр нос тыльной стороной ладони.
– Сегодня или вообще? – уточнил он.
Ему казалось, что путешественники должны обсуждать друг с другом, куда они идут и каким путём, но с Чарной так не получалось. Когда он садился с картой Хранко и пытался понять, что делать дальше, Чарна то ехидничала, то показывала, что ей безразлично, – возможно, от усталости. Поэтому Юрген перестал ей что-либо объяснять.
– До замка Грацека. – Чарна догнала его и поправила разваливающийся узел из волос. – Он ведь там?
И указала в сторону гор на юго-западе.
– Там, – согласился Юрген. – Может, дней пять. Как пойдёт.
Шагать по горам куда тяжелее, чем по равнине, – Юрген это учитывал. К тому же погода становилась всё жарче.
– Говорят, его замок красив, да? – Чарна заглянула ему в лицо.
Юрген чуть приподнял бровь.
– Наверное, – ответил удивлённо. Он никогда не был готов к смене настроения Чарны.
– У Грацека же немного учеников, – продолжала болтать Чарна. Теперь они шли под горку, и видно, идти ей стало легче и веселее. – Зачем им целый замок?