Заметив их, Лале поднялся и подбрёл к башне. Сейчас он ходил без трости – отдохнул, наверное.
– Сидишь грустишь? – спросила Мореника со смехом. – Или прячешься от пана Авро – он и тебя замучил калифовой войной?
Лале улыбнулся.
– Нет. – Привычным движением погладил переносицу. Кусок колдовской кожи, который наложила Мореника, потемнел и начал отторгаться. – Жду вас. Не против, если я украду госпожу Ольжану?
Мореника махнула рукой с нефритовым браслетом.
– Ольжана, крадись. – Лукаво сощурилась. – У вас секретики?
– Какое там. – Лале вздохнул. – Хочу показать госпоже Ольжане площадь Скульптур, пока вы не увлекли её на карнавал, панна. Вы ведь не ходили туда?.. Славно. Госпожа Ольжана спрашивала у меня о ней, а ещё на той площади есть чудная базилика Перста Иезиля, и я думал…
– Не продолжай. – Мореника усмехнулась. Глянула на Ольжану: – Если будешь позволять ему рассказывать про все базилики на пути, пропустишь и этот карнавал, и следующий, и ещё через год.
Ольжана не помнила, чтобы спрашивала Лале про площадь или базилику, но кивнула. Притворилась, что совсем не устала, и дождалась, пока Мореника и Якша – такой же кислолицый, как и раньше, – не скрылись в Мастерской.
Она повернулась к Лале.
– Вы тоже соскучились? – пошутила и тут же мысленно хлопнула себя по лбу. Знала ведь, что Лале такое не оценит.
Но казалось, он едва её услышал.
– Что? – Он смотрел на двери, закрывшиеся за чародеями.
Вопрос Ольжаны будто вырвал его из собственных мыслей – Лале повернулся, и она быстро сказала:
– Ничего. А что за пло…
– Идёмте. – Лале сделал приглашающий жест – прочь от Мастерской.
Взгляд у него стал задумчивым и тревожным. Ольжана удивилась: похоже, не в площади дело и у них и правда были общие тайны.
– Пожалуйста, скорее. – Он протянул к ней руку, точно подгонял или направлял. Может, даже хотел коснуться её локтя для убедительности, но не коснулся.
Ольжана некстати вспомнила, что Лале уже дотрагивался до неё. Время от времени помогал ей забраться в кибитку – из вежливости. Касался её при встрече с братьями-башильерами – чтобы обратить её внимание и чтобы провести брата Амори. А в последний раз – совсем недавно, после нападения чудовища: тогда он предложил Ольжане опереться на него.
В горле запершило. Как же это жалко, осознала Ольжана, – благоговейно вспоминать, сколько её, взрослую молодую женщину, чародейку двух дворов, мимоходом держал за руку монах. Чай, не шестнадцать лет, чтобы цепляться за такие случайности и видеть в них нечто большее.
– Да, конечно. – Она сдержанно кивнула. Ни слова больше не сказала, пока Лале не отвёл её в переулки за Мастерской – очевидно, говорить на крыльце ему было неудобно.
Переулки оказались такими узкими, что Лале не мог идти с Ольжаной рядом. Ему пришлось пропустить её вперёд, а ей – слушать его из-за спины.
– Я никогда не видел, как вы превращаетесь, – начал Лале серьёзно и тихо, а Ольжана думала лишь о том, что, когда она замедляла шаг, его дыхание щекотало ей шею. – Поэтому спрошу вас сам.
Она оторвала взгляд от мощёной дороги и рассеянно посмотрела на балкончики двух домов, стоявших напротив друг друга. Увитые цветами, балкончики едва не соприкасались ажурными ограждениями.
– Вы всегда обращаетесь с первой попытки?
– В каком смысле? – Ольжана резко обернулась. Момент сразу потерял всё очарование. – За кого вы меня принимаете? Может, я и не самая сильная колдунья…
– Простите, – пробормотал Лале. – Я не хотел вас обидеть.
Ольжане стало невыносимо смотреть ему в глаза – слишком близко и слишком смущающе. Поэтому она вновь уставилась на балкончики.
– …но это не значит, – продолжила, скрестив руки на груди, – что я перекидываюсь с попеременным успехом.
– Ольжана…
Снова – без «госпожи». Редкость в их беседах. Сердце у Ольжаны сладко и тоскливо ёкнуло – захотелось, чтобы Лале ещё раз назвал её по имени так торопливо, растерянно и с отголоском странной заботы.
– Не обижайтесь, – попросил он, – но мне нужно понять. Как высоко вы можете взлететь в птичьем теле? И как быстро?
Да что ж такое!..
– Зачем вы это спрашиваете? – буркнула Ольжана. – Я вам говорила, что мои крылья не самые резвые.
Вместо ответа Лале только мотнул головой – потом, мол.
Они вывернули на людную площадь. Солнце, гомон, брызги фонтанов – и мраморные скульптуры повсюду, где только останавливался взгляд. Ольжана восхищённо вздохнула.
– Говорят, в Тачерате тысячи скульптур, и в каждой – щепоть колдовства пана Авро. – Лале сощурился. Добавил шёпотом: – Не то чтобы это было нам на руку.
– То есть? – Ольжана рассматривала мраморного юношу на колеснице, возле которого торговки продавали цветы. – Они нас слышат?
– Кто знает? – Лале коротко пожал плечами. – Но я не возьмусь утверждать, что это не так.
Ольжана обернулась через плечо.
– Зачем же вы сюда меня привели? – «Если, – добавила мысленно, – желаете говорить без посторонних ушей».
– Ну как вам сказать. – Он махнул в сторону базилики на противоположной стороне площади, предлагая идти дальше. – Во-первых, это место первым пришло мне на ум. О нём вы точно могли бы спрашивать, и сама панна Мореника считает его стоящим внимания. А во-вторых… – Понизил голос, приблизился к уху Ольжаны. – Соглядатаев на этой площади хотя бы видно сразу – вот они, на постаментах. Может, у пана Авро много других доносчиков разных размеров и форм… в самых разных местах.
Ольжана остановилась.
– Я вас не понимаю.
– Сейчас поймёте, – заверил Лале. – Простите, что говорю так… Подождите совсем немного.
Перед базиликой стоял круглый фонтан – Лале предложил Ольжане сесть на бортик, устроился рядом. Вода била вверх шипящими струями и скатывалась в бассейн – она выливалась из мраморных чаш, расположенных друг под другом. Ольжана обвела взглядом площадь и поняла, что только этот фонтан не был украшен скульптурами.
– А теперь слушайте. – Лале пододвинулся к ней, беспокойно сплёл пальцы. Чтобы его не заглушало журчание воды, ему пришлось приблизиться к самому уху Ольжаны. – Я восхищаюсь паном Авро и бесконечно его уважаю. Но я не позволяю себе забывать, что он – чародей Драга Ложи и птица не моего полёта.
Лале говорил быстро и тревожно – ни тени заигрывания, – но у Ольжаны щекотало в животе от его голоса и горячего дыхания над её ухом. Она мысленно велела себе прийти в себя: слишком важно было понимать смысл его слов.
– А ещё у меня… – Лале замялся. – Есть некоторые обязательства перед вами. То, что я сейчас скажу, – лишь мои домыслы. Но я считаю, что должен посвятить вас в них.
– Пожалуйста, ближе к делу. – Взгляд Ольжаны прыгал по площади.
Небо было голубым, с молочными вихрами облаков. Скульптуры на постаментах – бегущие влюблённые, или насмешливые существа с козьими ножками, или грозные мужчины и трепетные девы, возвышавшиеся над другими фонтанами, – казались пойманными в движении. Точно они окаменели, пока занимались своими привычными делами – обнимались, корчили рожи или смотрелись в водную гладь… Поэтому они выглядели живыми, как и люди вокруг. И куда живее, чем сама Ольжана, цепенеющая от чужого шёпота.
– Ладно, – сказал Лале. – Мне кажется, пан Авро неспроста убеждал вас остаться до карнавала.
Ольжана глянула на него с сомнением.
– Уверен, он не желает вам зла, – добавил Лале поспешно. – Но он мастер выворачивать любое событие себе на пользу. Я думаю, он хочет сам посмотреть на чудовище. И другим его показать – вы же слышали про беды с чародейскими родами.
– Погодите, – сказала Ольжана сипло. – Как это – показать? Зачем?
– Припугнуть своих недругов. – Лале хмуро посмотрел на базилику. – Слушайте, я и вполовину не так умён, как пан Авро, и могу ошибаться. Но он слишком зазывал вас остаться на карнавал. Посудите сами… Пан Авро теряет вес в глазах знатных чародеев. А тут – неведомое существо, врывающееся в город, как смерч; чародеи расслаблены из-за праздника, и чудовище застаёт их врасплох. А вот пан Авро наготове. Нет, он не поймает и не убьёт чудовище в одиночку, но заставит его убраться из Тачераты. Покажет себя и напомнит, чем чревато идти против его, пана Авро, воли.
Ольжана похолодела.
Лале задумчиво почесал колдовскую кожу на носу.
– А если чудовище не заявится в Тачерату этой ночью, пан Авро оставит вас ещё на один день. Заговорит вам зубы, убедит погостить ещё…
– Я не понимаю. – Ольжана замотала головой. – Нужно быть дураком, чтобы заманивать чудище в свой город.
– Нужно быть уверенным в своих силах. – Лале развёл руками. – Тачерата – крепость пана Авро, и он знает тут каждый камень.
– А в каждом камне – тоже его колдовство? – Ольжана отодвинулась от Лале, положила ладонь себе на грудь. Ей стало тяжело дышать. – Это так опасно и глупо.
– Видимо, пан Авро решил, что игра стоит свеч. – Лале посмотрел вдаль. – Не беспокойтесь ни за Тачерату, ни за тачератцев – пан Авро сумеет их защитить. Беспокойтесь о себе.
Ольжана обняла себя руками, согнулась. Брызги воды летели ей на левую – повёрнутую к фонтану – сторону тела: одежду, волосы, щёку.
– Я думала, пан Авро добр ко мне, – проговорила медленно. – И не желает мне зла.
– Он однозначно не желает вам зла, – произнёс Лале уверенно. – И он наверняка собирается защищать вас, но…
Ольжана стрельнула взглядом.
– Использовать как приманку – это «собирается защищать»?
– Боюсь, всё сложнее, чем вам кажется. – Лале посмотрел ей в глаза. – Пан Авро хочет использовать вас в своих целях, но это не значит, что вы ему не нравитесь или он не беспокоится за вашу сохранность. Но сдаётся мне, вы сами беспокоитесь о вашей сохранности больше, чем кто-либо.
– Это точно. – Ольжана вытерла рукавом щёку, мокрую от воды из фонтана, как от слёз.
– Я не знаю, – продолжал Лале, – как пан Авро будет защищать вас. У него точно есть мысли на этот счёт, но, когда чудовище ворвётся на карнавал, вы станете его главной целью. И я не думаю, что у пана Авро будет много времени отвести удар.