Ольжана спрятала лицо в ладонях.
– Поэтому я решил предупредить вас. Было бы нестрашно остаться у пана Авро на несколько дней, если бы чудовище не наступало нам на пятки… Но оно уже настигло нас недавно, и…
Шорох воды в фонтане. Скрип тележных колёс. Шум людских разговоров. Ольжана сидела, скорчившись, и слушала Лале через слово.
– …вот я и спрашивал вас об оборотничьем теле… Почувствуете неладное – сможете упорхнуть, не дожидаясь ничьей помощи… А дальше пан Авро разберётся. Опять же, я не могу в нём сомневаться, но хочется подстелить соломку. Пан Авро не видел ваше чудовище и может его недооценить…
Внутренности скрутил липкий страх. Ольжана заставила себя глубоко дышать – вдох, выдох, вдох, – чтобы не спятить и не разрыдаться.
– А если пожелаете, – сказал Лале ещё тише, – мы уедем отсюда ещё до карнавала.
– Рассорившись с паном Авро? – спросила Ольжана глухо. – Так и скажем: «Спасибо за гостеприимство, но мы раскрыли ваши намерения, так что счастливо оставаться».
Она наконец-то выпрямилась и чмокнула себя в одну из ладоней, посылая воображаемому пану Авро воздушный поцелуй.
Чёрные глаза Лале казались совсем печальными.
– Да, не хотелось бы. Но если решите… Я вас увезу.
Ольжана ущипнула себя за щёки. Набрала в пригоршню холодной воды из фонтана и омыла себе лицо.
– Так. – Она прочистила горло. – Дайте мне пару мгновений. Сейчас начну соображать.
Лале кивнул.
Ольжана запрокинула голову и принялась смотреть на небо. Отдышавшись, повернулась к Лале.
– Ладно, – начала она мрачно. – Предположим, что вы правы. Давайте рассуждать. Мы потеряли в Тачерате уже полтора дня – и даже если мы прямо сейчас соберёмся в дорогу, слишком велик риск, что Сущность догонит нас уже к вечеру.
Лале согласился.
– Значит, – Ольжана отодвинулась на край бортика – подальше от брызг, – будем считать, что встреча с чудовищем неизбежна.
Она невесело усмехнулась.
– Как в той хал-азарской сказке, которую вы мне рассказывали, помните? Про купца, встретившего Смерть на рынке. Он так испугался, что взял лошадь и помчался в соседний город – туда, где, как он верил, Смерть его не найдёт. А Смерть, конечно, нашла его и там и была удивлена, что утром встретила купца на рынке, хотя знала, что вечером у них состоится встреча совсем в другом городе…
– Я рассказывал вам это? – спросил Лале, хмурясь.
– Да. Перед тем, как начали историю про Аршад-Арибу.
– Что ж. – Он потёр шею. – Я был о себе лучшего мнения. Делиться такой притчей с человеком в вашем положении… Видимо, мне страшно хотелось хоть что-нибудь вам рассказать.
Ольжана усмехнулась.
– Это неважно. – Она подняла глаза к небу. – Не хочу быть как тот купец. Знаете ли, я и так помню, как губительны действия опрометчивых купцов. – Ольжана стала загибать пальцы. – Я могу встретить Сущность на большаке, в полях или таверне, где мы остановимся на ночлег. А могу – в Тачерате. Под каким-никаким, а надзором пана Авро… Да что это всё «я» да «я». Вы тоже со мной. Вы – и случайные посетители таверны. Всем безопаснее оказаться под покровительством пана Авро, чем без него.
Лале слушал её, не перебивая. Тоже отодвинулся на край бортика и теперь сидел, сгорбившись.
– Да и раз пан Авро хочет использовать меня, опасно срывать его намерения. – Ольжана скривилась. – Это может выйти боком. Нет, сегодня мне нужно остаться в Тачерате, но, если небеса смилостивятся и чудовище не явится на карнавал, уедем завтра же. Постараюсь вежливо отказаться от предложения пана Авро погостить ещё.
– Это разумно.
– А может, – предположила Ольжана, – вы ошиблись, и пан Авро вообще ничего не замышляет.
Лале рассеянно согласился – дескать, может, – но по его лицу было видно, что он в это не верит.
– Вы пойдёте на карнавал?
– Нет. – Он качнул головой. – Во-первых, я такое не люблю. Во-вторых, если всё обойдётся, мне хорошо бы выспаться к утру – уедем на рассвете и проведём в дороге весь день. А в-третьих… – Лале замялся. – Пан Авро намекнул, что мне лучше не приходить.
Сердце оборвалось. Ольжана поняла: у пана Авро действительно были большие виды на эту ночь.
– Он за вас боится?
– Не знаю. – Лале дёрнул плечом. – Скорее, даёт понять, чтобы я не мешался.
– Мне казалось, – протянула Ольжана, – он хорошо к вам относится.
– Он хорошо ко мне относится, но это не значит, что я могу всюду совать свой нос. – Лале задумчиво похлопал по мраморному бортику. – Намёк пана Авро был дружеским, но ослушаться я не решусь.
– Вам и не нужно. – Ольжана сплела пальцы и подумала, что сегодня снова расковыряет себе кожу вокруг ногтей. – Вы мне ничем не поможете, только сами подставитесь. И так спасибо, что предупредили.
Хотя Ольжана предпочла бы остаться в блаженном неведении. Но Лале прав: никого её жизнь и здоровье не заботит так сильно, как её саму.
Они помолчали. Ольжана тоскливо смотрела на солнечные блики, отражающиеся в других фонтанах, и на ту самую статую, запавшую ей в душу с первого взгляда: двое бегущих влюблённых. Они накрывались от ветра одним покрывалом, и неизвестный творец так искусно вытесал складки ткани, что та казалась тонкой и летящей.
Дети играли в сморщенный кожаный мяч. Цветочница ворковала, шумно расхваливая охапки пионов и ирисов, и её перебивали другие торговки.
– Будьте осторожны, – сказал Лале негромко. – Как только почувствуете что-то неладное, перекидывайтесь и летите вверх, чтобы чудовище вас не достало. И не переживайте о зеваках, в Тачерате оборотничеством никого не удивишь. Поэтому – слышите? – не тяните. Дайте себе время улететь.
Ольжана крепче стиснула пальцы.
Звучало просто. Услышать приближение чудовища – обернуться – взмыть вверх и позволить пану Авро разбираться с Сущностью. Только бы хватило силы в крыльях.
– Когда это закончится? – Ольжана сглотнула. В животе уплотнилась тревожная щекочущая тяжесть. – Я уже не выношу. Я хочу только покоя и безопасности, неужели это так много?
Она задумалась: что, если бы на её месте всё же оказалась панна Ляйда? Та не стала бы безропотно путешествовать с Лале и подчиняться обстоятельствам. Это Ольжана смиренно делала то, что ей говорили могущественные чародеи, – тетёха тетёхой, дура дурой… Но что она могла изменить прямо сейчас, чтобы не навлечь на себя бо́льшую беду?
Ольжана горестно осознала – ничего. Она не настолько отчаянная, чтобы пойти против Драга Ложи – сесть на первый попавшийся корабль из Тачераты или заявить пану Авро, что отказывается идти на карнавал.
– Ладно. – Она спрыгнула с бортика. – Буду надеяться на лучшее.
Развернувшись, Ольжана окинула Лале долгим взглядом. Она понимала, что не должна делать этого, – но сейчас её снедало предчувствие неизбежного, а день был издевательски-солнечный, и рядом, обнявшись, бежали две мраморные фигуры. Ненавидя себя, Ольжана протянула к Лале руку и легонько сжала его тёплую ладонь.
– Правда, – сказала она, печально усмехнувшись, – спасибо вам за этот разговор.
Лале снова кивнул.
– Пустяки. – Он сидел, всё так же сгорбившись, и Ольжана выпустила его руку.
Его глаза казались ей бездонными, чёрными и горящими – хотя она понимала, что на деле Лале смотрел обычно. Может, задумчиво и обеспокоенно, но точно не с теми чувствами, которые она хотела ему приписать.
– Думаю, нам пора, – сказала Ольжана, чувствуя себя обречённой. И улыбнулась. – А то панна Мореника станет нас искать.
Ольжана спрашивала себя: что было бы, останься купец в своём городе? Разминулся бы он со Смертью – или есть неминуемое, и чем больше стараешься убежать от него, тем оказываешься к нему ближе?..
Она смотрела на себя в зеркало – круглую и бледную. Мореника вплела в её волосы ленты, и Ольжана мысленно сравнила их цвет с лепестками волчьей отравы, которую до сих пор носила в кармане, хотя и догадывалась, что от них нет толку.
Причёска Ольжаны была причудливой и пышной – из заколотых кудрей, а вырез платья, на её вкус, – слишком глубоким. Он открывал не то что ключицы – линию напудренной груди. Стянутая корсажем, её грудь, может, и была красива, но сейчас Ольжане хотелось только закутаться и схорониться в незаметном месте. А наряд, который ей подобрала Мореника, кричал об обратном: фиалковые перья, и шелестящие пурпурные юбки, усыпанные золотыми звёздами, и обнажённые плечи… Нет, на девушку в таком наряде нужно было смотреть.
– Если ты смущаешься, я подберу тебе что-нибудь другое. – Мореника выглянула из-за её спины.
Ольжана смущалась, но отрицательно качнула головой.
– Нет, не стоит.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – Ладони Мореники легли на её щёки и повернули голову набок. Ольжана сидела на пуфе, поэтому Моренике не пришлось к ней тянуться – наоборот, она изящно наклонилась, и в её кудрях звякнули золотые украшения.
Ольжана смущалась и от этих тачератских прикосновений. Лале говорил, что местные, не то что северяне, охотнее хватали друг друга за руки, жестикулировали и обнимались, и Ольжана сполна в этом убедилась.
– Да так… – Ольжана облизнула губы. В конце концов, почему бы ей не признаться? – Переживаю, как бы в Тачерату не заявилось чудовище.
– О, дорогая. – Мореника погладила её по плечу. – Никто сегодня не заявится. Я уверена, пан Авро всё предусмотрел.
Ольжана нахмурилась. Неужели она не знала? Мог ли догадаться Лале – и не догадаться она?.. Но Мореника выглядела беспечной, весёлой и такой празднично-красивой, что резало глаза. Часть своих кудрей она заплела в косы и украсила красными лентами. Платье её было похоже на Ольжанино – с жёстким корсажем и гладкими пышными юбками, только алыми, как румянец. Вырез был ещё глубже, а юбки – короче, до середины голени. Тёмная кожа оттеняла пылающее золото: тяжёлые серьги, круглые браслеты…
Шею и запястья Ольжаны Мореника оплела целомудренным жемчугом. Наверное, подумала Ольжана, Мореника знала, что делала, и не будь она такой деревянной, то выглядела бы прелестно – но что с неё взять?