Кетева вежливо посмеялась.
– Нет, – сказала она. – Пока ты ещё сам не свой.
Она поднялась. Выплыла на середину комнаты, села на бортик бассейна и указала Юргену на место рядом с собой. Тот подчинился – заворожённый, он покорно устроился на прохладном мраморе.
Кетева смотрела на него, но казалось, прорезала взглядом его разум, мышцы и кости, и Юрген всё не мог оторваться от её глаз. Они темнели загадочно и маняще, но при этом казались… пустыми. И что-то в них было от любопытного взгляда птицы.
Да, понял Юрген. Она не в себе – но совсем не так, как он ожидал.
– Вопросы? – спросила Кетева. Она легонько коснулась пальцем водной глади. Появилась слабая рябь.
Юрген облизал губы.
Он забыл, что собирался спрашивать, – так его удивила Кетева. Теперь она казалась ему не несчастной умалишённой, но девой, спустившейся с фресок в старых кумирнях, которые теперь посвятили Перстам. Из-за освещения казалось, что её окружало сияние, а в её глазах – духи, снова он про глаза!.. – растворялись кусочки сусального золота.
– У нас не так много времени.
– Да, – хрипнул Юрген. – Да… Ты знаешь, кто создал чудовище?
Кетева разочарованно поджала губы. Вновь погладила воду.
– Ты и сам это знаешь. Конечно, Йовар.
Юрген оторопел.
– То есть?
Кетева просто пожала плечами.
Рябь в бассейне усилилась, расползлась кругами по всей поверхности, и теперь дрожало даже лунное отражение посередине.
Юрген вспомнил, как говорила Кажимера: слова Кетевы тяжело толковать. «У колдовства есть цена, и за свои способности Кетева заплатила здоровым рассудком».
– А кого ты имеешь в виду под чудовищем? – Юрген сощурился. – Волка?
Казалось, это её позабавило.
– Ну, – она усмехнулась, – можно и так сказать.
Юрген ухватился за это. Вспомнил слова Мала о чародее-мстителе.
– Ты говоришь про человека, да? – Он подался к ней, почти коснулся плечом её плеча. – Йовар сделал что-то, что превратило одного чародея в чудовище? И поэтому тот чародей разозлился и создал Сущность из Стоегоста?
Она наконец-то оторвала взгляд от бассейна.
– Не каждый волк – чудовище, – сказала она ему, точно объясняя ребёнку прописную истину. – Но то чудовище, которое создал Йовар, до этого было волком.
Юрген не помнил, когда чувствовал себя таким же недалёким.
– Это Чеслав? – спросил он в лоб.
Кетева заправила за ухо волнистую прядь.
– Что, прости?
– Чеслав, – повторил Юрген, прочищая горло. – Это он создал Сущность из Стоегоста?
Но Кетева только молчала и смотрела на него, склонив голову вбок. Тогда Юрген задал вопрос иначе, бережно подбирая каждое слово.
– Что ты можешь сказать, – говорил он медленно, – про юношу по имени Чеслав? – Уточнил: – Бывшего ученика Йовара?
Кетева качнула головой.
– Я не знаю юношу с этим именем. – Предположила: – Наверное, его нет.
Точно, осенило Юргена. Как спустя все эти годы Чеслав может оставаться юношей?..
– А мужчину? – спросил он жадно.
Кетева отозвалась равнодушно:
– И мужчину.
Юрген с силой растёр лицо ладонями.
– Так, – сказал он, пытаясь собраться. – Ты называешь создателя чудовища волком, но говоришь, что это не Чеслав. Вернее, что Чеслава сейчас нет. Но он мог быть, когда создавал чудовище? А потом, не знаю… покончил с собой? Погиб?
Мысли роились и путались – Юрген понимал, что ему давали знания, но он никак не мог их применить; слишком уж всё было туманно.
Кетева тяжело вздохнула и отвернулась.
– Ладно. – Юрген понял, что повёл разговор не туда. – Бес бы с ним, с Чеславом. Был ли у Нимхе шестой ученик?
– Ну конечно, был. – Кетева улыбнулась ему, как строгая сестра – глупому младенцу. Она положила ладонь на водную гладь, и лунное отражение снова зарябило и засверкало от её чар. – Юное чудовище, чью смерть заключили в серебряную иглу. Из него хотели вырастить чудовище побольше и похищнее, но не думаю, что сейчас кто-нибудь этому рад.
– Кто он? – Юрген дышал через раз. – Или она?
– Раз назвал его волком, можешь продолжать. – Кетева скучающе поводила рукой по воде, и лунное отражение покатилось к ней, как наливное яблочко – по блюдцу. – Не всё ли равно?
Юрген облокотился о колени, запустил пальцы в волосы. Сжал с силой.
– Я не понимаю, – признался он. – Тот, кого ты называешь волком, – ученик Нимхе и создатель чудовища, но не Чеслав?
У него заломило лоб. Сердце стучало как бешеное – Юрген пытался в точности запомнить слова Кетевы, чтобы обдумать их позже, и зачарованно наблюдал, как она играючи толкала пальцами отражение луны.
На прямой вопрос она ему снова не ответила.
– Хорошо. – Юрген понял, что она требовала от него вопросов позаковыристее. – Где он, этот волк?
– Близко. – Яблочко-луна скользило в прозрачной воде, как поплавок. – Волки всегда ближе, чем кажется. Иногда это самые беззащитные овцы и самые добрые пастухи.
Юрген длинно выдохнул.
«Ближе, чем кажется». Что это значит?
Хранко? Бойя? Чарна?
«Самые беззащитные овцы» – должен ли он подозревать тех, кого не подозревал никогда, считая их слишком слабыми колдунами? Ольжану? Ратмилу?.. Нет, это безумие.
«Самые добрые пастухи» – может, это пан Авро? Прославленный добродушный наставник, способный превращаться в хищную многоликую тварь?
Юрген стиснул виски пальцами и начал думать. Кто из тех, кого он перечислил, мог учиться у Нимхе? Хранко не было в Диком дворе несколько лет. Считалась ли тогда Нимхе мёртвой – или?..
Сумела бы Ратмила, уйдя от Йовара, пойти в ученицы к Нимхе? И сумела бы Нимхе научить её колдовству так, как не удалось Йовару?
– Ну хватит. – Кетева поднялась с бортика. В её глазах плясали смешинки. – Нужно торопиться. У меня для тебя подарок.
Ошалевший, Юрген не сразу понял смысл её слов. Но вот Кетева снова оказалась перед ним, и она протягивала ему ножны с кинжалом.
– Бери, – велела она, – и спрячь быстрее.
– Госпожа. – Юрген оторопело взвесил кинжал в ладонях. – Ты и так слишком добра. Ты разрешила поговорить с тобой, и я не заслуживаю твоих подарков. Мне нечем тебе отплатить.
– О, платить ты будешь не мне. – Она наклонилась. – Это нож, который выковал мой отец. Он режет даже чёрное железо, но его остроты хватит на то, чтобы разрубить цепи лишь одного человека. Используй его с умом.
Юрген поднялся.
– Госпожа…
Он хотел отказаться от подарка и сказать, что у него на севере считалось: дарить ножи – это дурная примета, нужно обязательно откупиться. Но Кетева отшагнула от него. Колыхнулись её волосы и одежды.
– Спрячь, – приказала она снова, и Юрген уже не смог ослушаться. Он засунул кинжал под рубашку, подоткнул под пояс.
Вовремя – двери распахнулись.
На пороге появился господин Грацек, и он был чёрен от гнева.
Воздух вокруг накалился. Юргена объял жар.
– Ты, – выплюнул Грацек. – Как ты смеешь?!
Посмотришь на него и не скажешь, что этот чародей готов исполнять законы Драга Ложи. Кажется – убил бы на месте; Юрген захотел отойти, но нутро скрутило, а на лбу выступила испарина.
Он попытался сказать хоть что-нибудь, но в горло будто влили раскалённый металл. Юрген сжал шею пальцами, и вместо слов у него вышло горячее сипение.
– Это я позвала его. – Голос Кетевы донёсся как сквозь подушку. – Я хотела говорить с ним.
Мгновение, и внутренности перестало печь.
Юрген жадно вдохнул похолодевший воздух. Согнулся в три погибели, опёрся о мраморный бортик.
– Ты? – переспросил Грацек.
Кетева скрестила руки на груди. Шагнула к отцу.
– Да. – Она приподняла брови и улыбнулась. – Мне было любопытно.
Грацек перевёл растерянный взгляд с неё на Юргена.
– С чего бы? – буркнул он.
Кетева мягко рассмеялась. Она подошла к отцу и легонько погладила его руку – от плеча до локтя.
– Вот так. – Снова отступила на шаг. – Не сердись.
– Могла бы предупредить, – насупился Грацек, и это прозвучало обиженно. – А то я несусь к тебе, злющий, как бес…
Юрген счёл бы это трогательным, если бы его глаза не выкатывались от жара пару мгновений назад. Но Грацек рядом с Кетевой совсем размяк – пусть и косился на Юргена из-под грозно сведённых бровей. Он будто бы сильнее ссутулился и заговорил с угрюмой заботой.
Да, подумал Юрген. Наверное, это невыносимо – осознавать, что твой родной человек превратился в сосуд для изломанного будущего, откуда любой, если пожелает, сумеет вытащить ниточку. И она уже не просто твоя дочь, а дева с фресок в кумирнях, и в глазах у неё – сусальное золото. И смотрит она не на тебя, а сквозь.
Кетева повела подбородком.
– Ты можешь идти, – сказала она Юргену и успокаивающе кивнула.
Юрген едва успел распрямиться.
– Спасибо. – Он выдохнул. – Доброй ночи.
Прижимая руку к животу – к месту, где таился кинжал, – он проковылял под тяжёлым взглядом Грацека. Грацек не остановил его, и Юрген вывалился в коридор; сразу стало легче дышать.
Он возвращался, перебирая имена, как чётки, и не верил, что думал о них всерьёз. Хранко, Бойя, Чарна, Якоб. Ольжана, Ратмила. Снова – Чеслав. Юрген спускался по винтовым лестницам, и мимо снова пестрели галереи, скульптуры и стрельчатые окна, в которых зажигался рассвет, но теперь Юрген ни от кого не таился. Он шёл, опять вспоминая других учеников Йовара, – как когда-то рассказывал Чарне.
Был Валда, и он превращался в ужа. Пятро – в быка. Стась – в короеда, и его потом зарезали в пьяной драке…
Что, думал Юрген, если за беззащитной овцой стоял добрый пастух, и вместе они – один и тот же волк? Кто-то могущественный, кто чужими руками создал Сущность из Стоегоста, и теперь пожалел об этом? А что, если Юрген совсем не так истолковал слова Кетевы и сейчас вёл себя по ложному следу?..
Хранко. Бойя. Чарна. Якоб. Ольжана. Ратмила. Чеслав.
Юрген шатался, как пьяный, и у него раскалывалась голова.
Кетева сказала: волки всегда ближе, чем кажутся. Этим же вечером Юрген сравнивал себя с пастушьим псом – что ему делать, есть волк окажется в стаде, которое он вознамерился защищать? Как ему его вычислить?