Все эти четыре комбинации нервных свойств могут быть и у возбудимого, и у тормозного, и у уравновешенного. Значит, есть уже 12 типов людей, которые отличаются типом нервного склада.
А у каждого из них может быть сильное, выносливое или слабое, маловыносливое возбуждение и торможение. Значит, образуется уже 24 типа нервной системы.
Но и это еще не все. Есть люди, у которых преобладает образное мышление. У них сильнее работает правое полушарие — оно ведает образным мышлением, внешними чувствами — зрением, слухом, обонянием, вкусом, осязанием. Этих людей Павлов называл художниками.
У других людей сильнее работает левое полушарие — оно ведает словесно-логическим мышлением, отвлеченным анализом. У них аналитическое мышление развито больше, чем образное и чем внешние чувства, чувства-радары. Это «мыслители», и у них не такое, как у «художников», восприятие жизни, другой стиль чувствований, другая нервная автоматика.
Есть и люди смешанного типа, «равновесы»: у них оба полушария работают одинаково, и от этого образное и логическое мышление живут в союзе. Такие люди составляют в человечестве самую большую группу, и у них тоже особый характер чувствований — своя нервная автоматика, свой стиль психологии.
И в каждом из этих трех типов (художник, мыслитель, «равновес») есть все 24 комбинации нервных свойств, о которых говорилось раньше. Значит, говорит Первомайский, существует 72 типа нервного склада.
Как видим, все в этой классификации очень логично, и даже, пожалуй, чересчур логично. Она идет в общем-то от «теории», от формальной логики: не от того, какие типы людей есть в самой жизни, а от того, какие разновидности людей могут получиться от разных комбинаций разных нервных свойств.
В ней, пожалуй, слишком много чисто арифметического перебора разных качеств, чисто механического их сложения. Отсюда и чрезмерная дробность в «менделеевой таблице» типов, и чересчур мелкие, мозаичные отличия типов друг от друга, иногда малозначащие. Наверно, создавая такую таблицу, стоило бы, во-первых, исходить и из жизни, и из теории, а во-вторых (хотя бы для личного употребления) избегать лишней дробности.
Впрочем, для научных целей — психологических и медицинских — и такое дробное деление может быть, наверно, полезным. Но для обихода нужна более простая шкала темпераментов, более доступная для понимания и «психологического самообслуживания».
Как нервный склад влияет на характер.
«Одни говорят, что характер человека больше зависит от наследственности, другие — от воспитания. Лично я думаю, что от наследственности идет больше, и поэтому многие смелые — холерики, упорные — флегматики, а среди осторожных много меланхоликов». (Из спора участников всесоюзной конференции «Личность — методы и результаты изучения». (Аксаково, Московская область, апрель, 1987.)
Пожалуй, ворошиловградские исследования помогут разобраться в этом споре. Из них можно, видимо, взять для сегодняшнего обихода два практических вывода: во-первых, каких людей больше, а каких меньше; во-вторых, — как раз к спору — как личные свойства людей, их моральные и психологические черты зависят от их нервного склада.
Сначала о том, кого сколько. Из тысячи школьников, которых обследовали психологи, 45 процентов оказались «двуполушарными», «равновесами» — сплавом художника и мыслителя[86]. На втором месте стоят художники — 32,5 процента, на третьем мыслители — 14,4 процента. То есть выходит, что мыслителей среди нас 1/7 часть, художников — почти треть, а художников-мыслителей — почти половина, примерно столько же, сколько первых двух вместе взятых.
Нет ли тут какого-то равновесия «односторонних» и «разносторонних» типов, равновесия, которое зачем-то понадобилось природе? Наверно, когда-нибудь это выяснится. Предстоит выяснить и еще одну очень важную вещь: везде ли художники, мыслители и равновесные так соотносятся между собой? Очень важно узнать, к каким видам любовного чувства больше тяготеет художник, к каким «равновес», к каким мыслитель и что лучше для их отношений — похожая или непохожая манера чувствований…
А как делятся обследованные на возбудимых, тормозимых, уравновешенных?
Больше всего, как выяснилось, уравновешенных, то есть тех, у кого возбуждение и торможение примерно одинаковы по силе. Их около половины (47 процентов). На втором месте идут возбудимые — их чуть больше трети (34,4 процента). И 11,4 процента, то есть один человек из девяти, составляют тормозимые, люди, у которых выносливость нервной системы понижена[87].
У девяти десятых людей — сильная, выносливая нервная система, у одного из десяти — ослабленная, невыносливая; причем у женщин выносливых чуть больше, чем у мужчин.
А есть ли прямая связь между нервным складом и чертами нашей психологии, характера? Ворошиловградцы установили, что жесткой связи тут нет, но есть предрасположенность: у одного нервного склада чаще встречаются одни черты, у другого — другие.
Давно замечено, например, что у холериков чаще бывает повышенная смелость — ей помогают их взрывные эмоции. Энергия гнева и возмущения мгновенно вспыхивает в них, сразу же захватывает — по закону доминанты — всю душу и не оставляет щелочки для страха и опасения.
При этом многие, наверно, понимают, что смелость — черта не врожденная, и среди холериков часто встречаются и осторожные, и трусливые. Но темперамент может помогать человеку быть более смелым, а может не помогать и даже мешать. Меланхолики, например, меньше предрасположены к безоглядной смелости поступка, и поэтому с первых шагов жизни в них надо бы усиленно растить эту смелость, усиленно опасаться, как бы не заложить в них семена робости и осторожности.
У нашей психологии несколько родителей. Кроме врожденного нервного склада — и, пожалуй, сильнее, чем он, — ее лепят наши занятия, взгляды, личный стиль жизни, наша самооценка, отношение к себе… Но нервный темперамент создает тон, манеру всего нашего мироощущения, он больше благоприятствует тем или другим эмоциям; поэтому одни черты характера легче вырастают у одного человеческого типа, другие — у другого.
Ворошиловградцы исследовали 1500 десятиклассников, причем их личные качества оценивали педагоги, а нервный тип — психологи. Педагогов просили оценить, как развита у ребят доброта, понимание, дружелюбие, вежливость, рассудительность, исполнительность, трудолюбие, чувство долга, коллективизм, такт, сдержанность, стыд, самокритичность, честность, справедливость, инициативность, энергичность…
Оказалось, что у мыслителей (их, как мы помним, седьмая часть, 14,4 процента) ярче, чем у других, развиты черты, которые растут из понимания и доброты. Чем сильнее в человеке аналитическое мышление, тем больше он склонен к рассудительности, сдержанности, самодисциплине, тем больше тянется к справедливости и к скромности, тем он энергичнее и трудолюбивее[88].
Чем слабее у людей левое полушарие, тем слабее у них и рассудительность, но тем сильнее другие черты. У художников (их, как мы помним, 32,5 процента) ярче видны достоинства, которые растут из энергичности, активности. Они инициативнее, общительнее других, они вкладывают в свое дело больше страсти, у них гораздо сильнее работает интуиция.
«Равновесы», двуполушарные (их 45 процентов) — это деятели-думатели, мыслители-художники, и они несут в себе плюсы и минусы художников и мыслителей, но, видимо, умеренные. Их нервные силы как бы устремляются не в одно русло, а в оба сразу — образное и логическое. Поэтому у них и нет того напора нервных сил, который идет у художников в образное восприятие и в энергию, а у мыслителей — в логическое мышление и в рассудительность.
От этого их взлеты могут быть не такими высокими, но зато и провалы их не так глубоки; впрочем, союз двух полушарий может давать и такие творческие взлеты, на которые ни художник, ни мыслитель не способны. Что касается слабых сторон мыслителя и художника, то они противоположны (нехватка эмоциональности и нехватка мыслительности), и, соединяясь, они как бы ослабляют друг друга.
Человек-равновес — это как бы сдвоенный, цельный человек, а мыслитель и художник — как бы его половинки. Сдвоенным людям часто нравится упорядочивать жизнь, организовывать других людей, им легче других удается руководство, управление. Но им часто не хватает деликатности, сдержанности, интуиции, и они могут ранить людей грубостью своего поведения. Все это, конечно же, проявляется и в личной жизни, в семье, и, может быть, в семье даже острее и обнаженнее, чем за ее пределами.
У наших нервов есть еще одна важная черта, которая влияет на характер и поведение. Как выяснилось, у большинства людей и возбуждение, и торможение подвижны, то есть легко образуют свои привычки, навыки.
Но примерно у трети людей торможение подвижно, а возбуждение малоподвижно; его автоматические привычки растут замедленно, но зато они более стойки и проявляются гораздо резче, рельефнее. К таким людям относятся флегматики и сангвофлегматики, люди смешанного склада. И очень интересно — у них острее, чем у других, проявляется склонность к лидерству, тяга быть ведущим, и опять-таки это очень заметно в личной жизни.
Все эти фундаменты человеческой психики — одни из главных фундаментов и человеческой судьбы. От них во многом зависит и рост человеческих способностей, и многие стержни характера, и зигзаги домашней и рабочей судьбы — наши взлеты, провалы, потолки…
Чем пассивнее и несамостоятельнее человек, тем больше правят им эти врожденные фундаменты, особенно их слабые стороны. Но чем он самостоятельнее и активнее, тем больше он властвует над устоями своей психики, тем лучше ослабляет их минусы и усиливает плюсы.
Учитывает ли все это нынешняя воспитательная система? Увы, она как бы и не знает об этих судьбоносных фундаментах. В семье и в школе, в детсаду и в вузе царит психологическая докультура: всех стригут под одну гребенку — «художников», «мыслителей», «равновесов…»