— Отлично, — я расслабилась и едва не протянула ему руку для рукопожатия. — Тогда вы поселитесь здесь, вам выделят комнаты во дворце. Вам нужно кого-нибудь оповестить, что домой вы не вернётесь… в всяком случае, в ближайшее время?
— Я живу один, госпожа Драгоценная супруга. Но мне хотелось бы забрать из дома кое-какое имущество, в основном лекарства, книги и инструменты.
— Проинструктируйте слуг, вам всё привезут в ближайшее время, так аккуратно, как только можно.
Не отпускать лекаря предложил Шэн Мий, и я, подумав, с ним согласилась. Вот если бы Гань Лу отказался, у него была бы возможность донести, потому что у меня просто рука бы не поднялась причинить вред другому человеку, а прижать его, чтоб обеспечить молчание, мне нечем. Но я всё же отвергла идею поставить врача перед фактом, что отныне он служит мне и за порог дворца не выйдет, хочет он того, или нет. Если от человека так много зависит, лучше дать ему возможность выбора. Что ж до возможного доноса… В конце концов, я беременная дура-баба, у меня паранойя. Так бы я и сказала императору, если б спросил.
— Тогда я с вашего позволения приступлю к своим обязанностям прямо сейчас, — господин Гань встал и поклонился. — И для начала я бы хотел осмотреть вас, а так же ваше жилище и запасы. Включая личные вещи. Если вы боитесь отравы, то, увы, опыт подсказывает, что отравлено может быть что угодно.
— Резонно, — согласилась я. — Усин, покажи господину Ганю мои покои. Пусть осмотрит всё, что захочет.
Усин молча присела и прошла к выходу. По лицу было видно, что всё происходящее ей не по душе, но в присутствии посторонних она молчала.
Поиски лекаря принесли результат. Не прошло и получаса, как он наведался в беседку, где я коротала время в ожидании, пока обыск кончится. В руках у врача была серебряная баночка с жидкими румянами.
— Осмелюсь спросить, госпожа — откуда это у вас?
— Не помню. Из Службы внутренних покоев, должно быть… А что?
— Видите ли, в эти румяна, судя по запаху, добавлен сок сонной травы. Он не опасен для жизни, но, будучи нанесённым на кожу, сильно обжигает её, так что достаточно нескольких минут, чтобы образовались пузыри и нарывы, которые плохо заживают, оставляя некрасивые шрамы. Должно быть, вы до сих пор не использовали эти румяна?
— Нет, — я с опаской посмотрела на баночку. Я действительно мало пользовалась косметикой, так что иные баночки и коробочки стояли у меня уже по паре-тройке лет. Иногда их содержимое выбрасывали, когда оно портилось, та же рисовая пудра, например, со временем протухала и начинала вонять. И я действительно в упор не помнила, откуда у меня взялась именно эта вещица. Может, и правда из Службы, а может и подарок, на дни рождения мне обязательно дарили какую-нибудь косметику. Теперь уже вряд ли выяснишь. Что ж, это не первый раз, когда меня пытаются изуродовать, но холодок по спине пробежал нешуточный.
— Продолжайте искать, — сказала я. — Проверьте все вещи. Вообще все.
Лекарь продолжил, и весьма добросовестно. К вечеру его улов пополнился свежим чаем, доставленным на кухню из столицы, который я, к счастью, не успела попробовать, и благовониями для курильницы. Самое обидное было то, что эти благовония мне нравились.
— Они вообще должны были препятствовать зачатию, — объяснил господин Гань. — Должно быть, вы редко их зажигали?
— Да, я не люблю сильных запахов, — согласилась я. А на корабле, который катал двор и послов по Великому каналу, и где, по моим подсчётам, и произошло зачатие, я и вовсе выставила курильницу за порог: в сравнительно небольшой каюте даже приятный запах становился чрезмерным. Да плюс диета из-за расстройства желудка, которую я к тому же не соблюла до конца. Так что если мне что и подмешивали в еду, оно не сработало.
— Везде свой нос сунул! — ворчала вечером Усин, помогая мне раздеться перед сном. — Наглец редкостный. Надел высокий убор и думает, что ему всё можно.
— Оставь, он не делает ничего, чего бы я сама не попросила.
— Не понимаю, если уж старшая сестра хочет остаться здесь, почему не привезти лекаря с собой?
— Я им не доверяю.
— Неужели старшая сестра доверяет этому проходимцу?!
— Он зависит от меня, — объяснила я. — А лекари Внутреннего дворца — от её величества.
— Моё мнение — зря старшая сестра вздумала скрывать своё положение. Даже от меня!
— Ну, не обижайся, — попросила я. — Нас могли подслушать.
Да и сама Усин могла проговориться. Своими подозрениями насчёт императрицы Эльм я не делилась даже с ней: уж слишком велик был пиетет перед Небесной Повелительницей, Матерью Народа и так далее, как тут её ещё титулуют. Это я вижу ревнивую недалёкую бабу, а для остальных все особы, настолько приближенные к императору, и сами неизбежно приобретают ореол сакральности.
Я потёрла подбородок, вспоминая, как мы обсуждали с Гань Лу меры предосторожности. Лекарь вызвался следить за тем, как мне готовят еду, проверять её, и составил список торговцев продуктами из своего городка, которых можно было бы приглашать в мой дворец и покупать у них продукты — всякий раз разных, чтобы исключить возможность подкупа. Кроме того, решено было отказаться от всяких изысков, вроде соусов, специй, солений и тушений. Рис, свежие овощи, фрукты, яйца, варёное или жареное мясо, готовые хлебцы и печенье, в которые трудно что-нибудь подмешать, а также вода и заваренный при мне чай отныне должны были составлять весь мой стол. И воду из местного колодца для готовки и питья нужно набирать только в моём или его присутствии.
И, разумеется, всё присланное из Таюня отдавать ему на проверку, а потом складывать в самую дальнюю кладовку.
Через несколько дней пришёл ответ на отправленное в столицу послание, и я вздохнула с облегчением. Император лично написал разрешение. Судя по тону письма, он был не очень доволен, но указал, что понимает моё состояние, и добавил, что я должна будут вернуться сразу же, как ситуация разрешится и моё здоровье позволит. Меня это более чем устроило. Понятно, что он ждёт очередного выкидыша, но я собиралась преподнести ему сюрприз.
Однако получилось так, что сюрприз преподнесли мне. Миновал праздник Звёзд, в который я загадала здоровья себе и своему ребёнку, летняя жара начала спадать, сменяясь осенней прохладой, когда прискакавший из столицы гонец привёз известие, что его заскучавшее по своей любимице величество решило посетить дворец Успокоения Души. А когда императорский кортеж уже показался в пределах прямой видимости от ворот, по знамёнам стало понятно, что его сопровождает императрица собственной персоной.
Спрашивать, кой чёрт принёс сюда её величество, было неуместно и бесполезно, пришлось приветствовать августейшую чету по всем правилам — земными поклонами и пожеланиями здоровья и долголетия. Император, правда, сразу же поднял меня, пристально оглядел и сказал, что я хорошо выгляжу. Лучащаяся лаской и дружелюбием императрица в свою очередь спросила, как я себя чувствую, похвалила парк и вид на дворец, и сказала, что скучала по младшей сестре. Я, старательно улыбаясь, пригласила их в зал, рассыпаясь в извинениях за скромный приём и сетуя на то, что поздно узнала о высочайшем визите. В общем, политес был в полной мере соблюдён. Иочжун тоже был сдержан, и когда императрица спустя полчаса едва клеившейся беседы на троих испросила позволения переговорить со мной наедине, спокойно разрешил. После чего поймал мой взгляд и подмигнул: перетерпи, мол, ночью придёт наше время.
— Усин, принеси чая, — распорядилась я, с поклоном усаживая императрицу с западной стороны комнаты. Вообще-то гостя полагалось сажать с восточной, но императора с императрицей это не касалось, они были хозяевами везде, где бы не оказывались. Мелькнула праздная мысль, а как бы сели два императора, доведись им оказаться в одной комнате? Но такого, насколько мне известно, не случалось никогда. Вот цари доимперской эпохи, бывало, ездили друг другу в гости, и, надо полагать, церемониал был разработан, но подробностей я не встречала ни в одной хронике.
— Садись, — улыбнулась её величество. — Давно мы с тобой не говорили, Соньши.
— Да, ваше величество, — согласилась я. Если не считать распекания на аудиенциях, то с самого моего ареста, но этого я, конечно, добавлять не стала.
Усин внесла поднос с чаем, и я сама разлила его по чашечкам. Руки ещё помнили навык, приобретённый в бытность мою комнатной девушкой вот этой самой женщины, что сидит сейчас напротив.
Мы обе пригубили чая. Пауза слегка затягивалась.
— Император необыкновенно к тебе щедр, — нарушила наконец молчание императрица.
— Да, ваше величество.
— Не буду лукавить — я теряюсь в догадках, чем ты это заслужила. У тебя удивительная судьба, Соньши. Два дракона, отец и сын, любят тебя даже больше, чем своих старших жён.
— Вы можете мне не верить, ваше величество, но я не искала такой судьбы.
— Не имеет значения, верю я тебе, или нет. Когда его величество решает, нам остаётся лишь подчиняться. Но мне интересно: теперь, когда ты на вершине, помнишь ли ты ещё того, благодаря кому поднялась из мрачной долины прямо к синим облакам?
— Вы имеете в виду его высочество?
— Именно.
— Конечно, я его помню, ваше величество. Но мне не следует лишний раз упоминать о нём в присутствии его величества. Государю это не нравится.
— Так значит, — Эльм Илмин вздохнула, — можно не рассчитывать, что ты попросишь о милости для него и поможешь ему вернуться в столицу?
— Ваше величество, если бы в моих силах было помочь наследному принцу, я бы сделала всё, от меня зависящее. Но боюсь, что обратившись с такой просьбой к его величеству, я лишь поврежу его высочеству.
Императрица помолчала, потом медленно кивнула.
— Что ж, воля Неба превыше власти даже Сына Неба, и мы можем лишь смириться. Пей чай, он у тебя весьма неплох. И этот виноград хоть и не так сладок, как в прошлом году, но есть можно. Так что теперь мы просто выпьем чаю и поговорим о погоде и о том, как ты обустраиваешься в новом дворце.