– Это исключено, – рассмеялась Арина. – Мы дружим семьями. И у него потрясающе красивая, умная, молодая и талантливая жена. Она прекрасная подруга и я ее очень ценю.
– Ты сейчас просто рекламируешь девушку. После этой фразы хочется попросить ее телефон, – засмеялся в ответ Артур. – Зачем ты это делаешь?
– Потому, что это правда. Если бы ты знал, какая она…
– Я не об этом. Зачем ты себя мучаешь и дружишь семьями с человеком, который когда-то так больно предал.
– Все сложнее, чем кажется. И к тому же давно прошло, это старая история. Я сама не понимаю, с чего вдруг и зачем тебе рассказала об этом.
– А я думал, у меня в голове полчища тараканов. А это я просто еще твоих полков не видел.
Арина снова рассмеялась:
– Все нормально сейчас, правда. Просто, мне кажется, та девушка, что была влюблена в Игоря тогда, и та, что смотрела на него с интересом столько лет, была не мной. И сейчас я не понимаю ее, не понимаю, как она могла любить это все? Мой мир стал другим, и я в нем стала другой. И меня больше это не трогает, по крайней мере, я так думаю, и поэтому могу с ним спокойно общаться и даже дружить с его женой.
– А она к этому как относится? – Никак. Она ни о чем не знает.
Глава 10. Женя
Арина шла на встречу с Женей и впервые испытывала такие смешанные чувства. С тех пор, как она рассказала свою историю детской влюбленности в Игоря Артуру, ее плечи вздрагивали от страха, что скоро об этом все узнают и ужаснее всего была мысль о том, как на это все посмотрит Женя. Словно Арина была виновата в том, что много лет назад влюбилась в ее мужа. В свое оправдание она бы могла сказать, что с тех пор она вообще себе запретила влюбляться. Она иногда скучала по тому драйву, бабочкам в животе и эндорфиновому счастью, но новая, эмоционально защищенная она себе нравилась однозначно больше. Сейчас Арина Домбровская была результа- том ее личного упорного труда и продуманных действий, а подобранные диетологом БАДы легко заменили природные гормоны влюбленности. И с Костей они построили прекрасную семью, в этом она точно не врала. Может, не совсем такую, как привыкли другие, но они создавали свои отношения на фундаменте из уважения и соблюдения личного пространства. К тому же в свое оправдание Арина мысленно твердила, что, когда влюбилась в Игоря, даже не предполагала, что однажды встретит Женечку и та не только выйдет замуж за Игоря, но и станет ее лучшей подругой, несмотря на десять лет разницы в возрасте между ними.
– Арина! – Красивая худенькая девочка с распущенными прямыми волосами бросилась к ней навстречу и горячо обняла.
– Женечка! Ты еще красивее стала. Тебе победы к лицу.
– Они всем к лицу, так же как и медали, и даже деньги, которые к ним прилагаются.
– Мне твое нынешнее настроение нравится гораздо больше, чем когда ты звонила. Сядем за столик у окошка?
– Да, давай. Мне тоже мое нынешнее состояние гораздо больше нравится. Тогда… Теперь все нормально, в общем.
– Но ты хотела поговорить о чем-то серьезном?
– Да нет, уже все в порядке. Просто после победы, знаешь, какое-то было состояние полного опустошения. Я вообще не понимала тогда, что к чему, вот и надумала себе полной ерунды.
– Психика сложно устроена: на нее влияют и победы и проигрыши. И кстати, поэтому выигрывать очень даже полезно. Чтобы потом подсознание не множило в жизни ситуации проигрыша, а умножало моменты триумфа! Но надо помнить, что при этом эмоциональное выгорание может накрыть и после первого и после второго. Здесь не угадать: по эмоциональному накалу для психики оба одинаково изматывающие события, несмотря на то, что вещи, скажем прямо, контрастно противоположные. Любые сильные эмоции и их проживание могут полностью опустошить человека, даже если событие со знаком плюс. Просто после победы ты быстро восстанавливаешься и уже без эйфории тихо кайфуешь, а после проигрыша… ну, в общем, как есть. Там другая история. И, к счастью, она не твоя!
– Да, с таким сложно справиться, наверное. Мы как-то встретили на одном чемпионате парня. Он двадцать лет назад проиграл.
– И теперь все двадцать лет проигрывает? Его подсознание устраивает ему одну подлянку за другой? – Арина задорно расхохоталась и махнула официанту, чтобы подошел наконец и принял заказ.
– Нет, Арина. Он вообще не стал больше в этом участвовать, сменил профессию. И знаешь, я никогда не видела, чтобы мужчины плакали.
– У мужчин внутри бывает такая сильная боль, что и предположить сложно. Просто они чаще это в себе носят.
– Меня тогда это поразило прямо. Взрослый мужик, большой, сильный. Он был одним из спонсоров игр, крупный бизнесмен. Я даже не знала, что он сам когда-то выступал. А потом у нас был ужин и мы засиделись. Завершение чемпионата отмечали. Многие уже разъехались, а мы остались. И он тоже. Я даже не помню, как мы вышли на тот разговор. Но он стал говорить и говорил так, что никто не посмел даже слово вставить.
– И доверил вам, случайно оказавшимся за одним столом людям из другой страны, то, что наверняка много лет не решался никому озвучить.
– Да, оказалось, что у него были уже победы и его готовили к участию в Олимпиаде. В него все верили, на его победы ставки делали. Ему совсем чуть-чуть не хватило. Чуть-чуть не дотянул до медали. И все. Двадцать лет с того момента прошло, а он плакал, как ребенок, когда рассказывал.
– Просто для него это было не соревнование, а вся жизнь, поэтому и больно так. И где-то в подсознании засел страх даже пробовать, чтобы снова не испытать эти эмоции проигрыша. Но там же где-то глубоко спрятано и знание, что он мог бы выиграть, если бы попробовал снова. Но он не попробовал. А теперь уже, скорее всего, слишком поздно. И вот это ему и болит больше всего.
– Он тогда сказал так, что мне стало страшно.
– Что он сказал?
– Что поставил на кон все: свое тело, свою душу, свою жизнь. Все, чтобы выиграть… И проиграл. Мне никогда не приходило в голову быть одержимой победой. Мне по-настоящему в кайф то, что я делаю. Я не думала, что обычный с виду мужчина средних лет мог жить с такой болью внутри.
– В спорте очень много эмоций, да ты и сама это лучше меня знаешь. Фанатской любви и ненависти, противостояния, всех этих хитросплетений, а еще ликующих трибун, заходящихся в овациях болельщиков и, конечно, избыточного груза ответственности.
– В спорте все очень сложно. Игра лишь повторяет жизнь. Но ставки в ней всегда высокие. Иногда на кону и есть жизнь.
– Жень, мне кажется, я рано сказала, что мне нравится твой настрой.
Арина увидела, как Женя рассмеялась, но почувствовала, что подруга что-то не договаривает. Могла ли она уже знать о той старой истории ее отношений с Игорем? Что будет, когда все выйдет наружу? Когда это начнут обсуждать в коридорах спортивных центров, редакций и в комментариях под их постами? Что на нее тогда нашло, что она взяла и выложила первому встречному историю, о которой молчала почти пятнадцать лет. Да и первый встречный – это не просто незнакомец, а человек, который пришел уничтожить ее. С утра было двести тысяч отписок, хотя, возможно, отписки и хейт действительно с ним не связаны. Но вряд ли он станет молчать, заполучив такое оружие в борьбе с ней и ее идеальными сырниками. Арина чуть улыбнулась, вспомнив изумление на его лице, когда она призналась, что не только не умеет готовить, но вообще не ест сырники. Можно же было на этом и остановиться. Но она зачем-то рассказала про Игоря. И хотя фамилий она не называла, чтобы понять, кто это, достаточно изучить ее соцсети и сопоставить факты. Как Женя это переживет? И что будет с ней самой, когда она потеряет доверие и дружбу такого близкого человека. Что будет с Костей и Евой? Арину начинало мутить только от одной мысли о том, что скоро тайна ее студенческой юности выйдет наружу и будет представлена миру во всех подробностях.
– А у тебя что за проблема? Арина? – У меня? – Ты только что о чем-то так задумалась, что кивнула официанту на вопрос, добавлять ли сахар в кофе.
– Я?! Нет, я не смогу пить с сахаром, ты же знаешь. Надо его снова позвать.
– Не переживай, я показала ему, что ты слегка не в себе, уверена, что он не решится добавить, хоть ты и просила. – Женя прищурилась от солнца и лениво потянулась, медленно похрустывая суставами: – Извини, я может подпортила твою репутацию самого уверенного человека в мире, но не смогла удержаться и отказать себе в этом маленьком удовольствии. Тем более что в кафе совсем нет знакомых, так что не страшно, наверное.
– Ага, не страшно. Вон рыжеволоска за барной стойкой уже нащелкала фото на смартфон. И думает, что мы не заметим. Интересно, хватит ума не выкладывать или хотя бы не отмечать нас сразу.
– Ну, конечно, такая удача. Сразу тебе и Домбровская и ее подруга.
– Или наоборот, легендарная Алмазова и какая-то блондинка рядом.
– Скажешь тоже. Легендарная… – Женя поежилась. – Ужасно себя чувствую, когда так говорят.
– Но это же правда. Когда ты выходишь на ковер, зал сперва замирает, а потом взрывается восторгами и криками. Конечно, легендарная. Так тебя и пресса называет. Столько побед, да таких ошеломительных. А это уникальное вращение с лентой? Семь пируэтов! Алмазное вращение… Много ли элементов в художественной гимнастике получают имя исполнительницы? И повторить твое вращение пока что никто так и не смог. А посмотришь – так в кафе сидит красивая скромная девочка, совсем юная, кстати.
– Ну, допустим, алмазным мое вращение только несколько журналистов называют… А что касается юной девочки, то для гимнастики – скоро пенсионерка вообще-то.
– Удивительно, что в двадцать пять лет во многих сферах люди только первые шаги делают, а ты уже в пятнадцать была чемпионкой мира.
– Да, мне тогда перед выступлением на разминке булавой случайно прилетело и на лице появился аккуратный нежный синяк. Вот такие воспоминания у меня остались о первой значимой победе.
– Булава же маленькая совсем и весит, наверное, как пушинка.