– Ты знаешь, что мистер Уитли пригласил меня сегодня на ланч? – спросила Мэриэл, целиком сосредоточившись на разделе болтуньи из одного утиного яйца между нашими тарелками.
– Ты уже говорила это вчера вечером. Причем дважды.
Мэриэл состроила гримасу:
– Я могла бы сказать кое-что в свою защиту, но ты же не захочешь слушать.
– Что? И что ты можешь сказать?
– Что жизнь коротка, а искусство вечно. Я должна оставить свой след в театре, и если для этого надо стать немного, скажем, неправильной, я полагаю, что…
– Ты была совершенно бесчувственной. А теперь к тому же превратилась в воришку, и тебя еще и покрываю. Хватит меня дурачить. Это не то, что я должна делать, учитывая свое занятие.
– О, да. Я забыла, что ты у нас частный сыщик. Но, Кейт, нам же надо было чем-то позавтракать. Я не хочу появляться в «Гранд-отеле» голодной. Когда человек голоден, он ведет себя очень странно, не так ли?
«Что я здесь делаю?» – спросила я себя, жадно поглощая болтунью из утиного яйца и слушая советы Мэриэл о том, что сковороду не следует мыть после готовки – лучше вытереть ее куском газетной бумаги.
Потом она сменила тему и принялась рассказывать о знаменитых людях, с которыми ей довелось повстречаться. Вытирая свою тарелку кусочком хлеба, она произнесла:
– Я тебе говорила, что однажды познакомилась с Джорджем Бернардом Шоу?
– Нет.
– Это было за ужином по системе «шведский стол», и я надеялась с ним побеседовать. Он мог бы помочь мне сделать карьеру. Но я была так голодна в тот день, что постоянно думала о еде! Он заметил, как я прячу кусок жареной курятины в свою сумочку. Со стыда я хотела провалиться сквозь землю! Ты же знаешь, он вегетарианец. – Мэриэл вздохнула, вспоминая об утраченном шансе. – Он тогда объяснял нам технику Фредерика Александера[35] – не мне лично, а всем, кто находился в этой комнате, на примере вставания с дивана. Он говорил, что в этот момент вы должны вообразить струну, которая проходит сквозь макушку вашей головы и идет вдоль всего позвоночника. Слышала когда-нибудь об этом?
– Нет.
– Это метод избавления от физического и ментального напряжения тела путем осознанного изменения осанки. После переобучения всей мускульной системы тела его движения становятся простыми и легкими. Это пошло бы тебе на пользу, Кейт. Ты ведь выглядела очень напряженной недавно, когда спустилась с лестницы.
Хотела бы я обладать такими нервами, как у нее! Да и как мне не быть напряженной? Сначала найти мертвое тело, а потом еще и нагло врать, чтобы спасти ее от ареста за кражу…
Одним движением Мэриэл поднялась с кресла, сбросила покрывало с шезлонга на пол и легла на него навзничь.
– Понимаешь, используя эту технику, ты можешь контролировать каждую часть своего тела, и все напряжение уходит.
– Занимайся этим сама, мне не до того. Твой домовладелец хочет о чем-то поговорить со мной.
В то же мгновение она села на полу, вытянувшись в струнку.
– О чем же это?
– Думаю, о своих военных подвигах.
– Ладно, пока ты будешь там наверху, я займусь отработкой техники Александера. Но меня удивляет, что капитан вдруг захотел поговорить с тобой о войне. Это что-то необычное. Чаще всего он просто бродит по комнате часами взад-вперед, особенно ночами, когда я пытаюсь заснуть.
Уже поставив ногу на ступеньку лестницы, я приостановилась.
– Довольно необычно, когда старик растит молодую девушку. А что произошло с родителями Люси и женой капитана?
Мэриэл с присвистом выдохнула и закрыла глаза.
– Да ходили разговоры, что все они погибли где-то в глубинке Черной Африки. Единственным выжившим оказался старый дедушка, худший исход для Люси.
Глава 12
Капитан Уолфендейл осторожно приоткрыл дверь в свою квартиру и бросил взгляд через мое плечо.
– Вы сказали мисс Джеймисон, что я просил вас зайти?
– Она полагает, что вы намерены поговорить со мной о войне.
Он кивнул:
– Благодарю вас. Я так и думал, что вы проявите осторожность. Пожалуйста, войдите, миссис Шеклтон. И простите за эти шпионские игры.
Я проследовала за капитаном в гостиную его квартиры с высокими потолками, искусно выполненными карнизами и небольшой люстрой.
Справа от входа стояли два шкафа из мореного дуба, сквозь стеклянные дверцы которых виднелись хранившиеся там стрелковое оружие, медали и ордена. Две вырезанные из дерева фигурки зулусских воинов бдительно охраняли графин с виски, пристроенный на буфете.
По обе стороны от встроенного в стену камина стояли простые кресла, одно обтянутое кожей, а другое – потертым бархатом. Между этими креслами, прямо против топки камина, лежала шкура тигра с головой, пасть которой была разинута в постоянном оскале, а стеклянные глаза угрожающе поблескивали. Стены были украшены холодным оружием и охотничьими трофеями, среди которых выделялись голова оленя с грустными глазами и бивни могучего слона. Капитан Уолфендейл, стоя около кожаного кресла, жестом предложил мне сесть в другое. За его плечом, на верху дубового шкафа высились еще два образца искусства таксидермиста: мангуст и свернувшаяся кобра.
По одну сторону эркера красовались средневековые латы на невысокой подставке. По другую его сторону – портновский манекен подросткового размера, облаченный в бриджи, куртку и широкополую шляпу. Пистолет, безусловно, имевший какое-то определенное название, был прикреплен лентой к руке манекена. Между латами и манекеном стояла цветущая аспидистра[36] в медном горшке.
Я уселась в кресло и стала терпеливо ждать, когда капитан заговорит.
Ему потребовалось довольно долгое время, чтобы устроиться в своем кресле. Он осторожно уложил руки на подлокотники, словно в них мог таиться какой-то неприятный секрет.
– Моя внучка сказала, что вы не только фотограф, но и частный детектив.
– Да. Она спросила меня, чем я занимаюсь в жизни, кроме фотографии.
Это было несколько необычно. Куда чаще молодые люди так поглощены собственной жизнью, что не интересуются жизнью людей более старшего возраста. Но Люси Уолфендейл уже исполнился двадцать один год, и она была достаточно взрослой, чтобы интересоваться, как устраивают свою жизнь другие женщины.
Капитан продолжал рассказывать мне то, что я уже знала:
– В этом месяце Люси стала совершеннолетней. Теперь мне нужно проделать свою работу. Она должна выйти замуж.
И куда это намерение приведет, подумалось мне. Надеюсь, он не станет спрашивать моего совета.
– Я ведь упомянул, что этот разговор сугубо доверительный, миссис Шеклтон?
Терпеть не могу, когда люди повторяют уже сказанное, а настаивать на конфиденциальности – просто оскорбление.
– Вы уже говорили, и нет необходимости повторять.
– Извините. Взгляните вот на это.
Он поднялся с кресла, взял с каминной полки белый конверт и протянул его мне. Почтовая марка была погашена штемпелем Харрогейта со вчерашней датой. Имя и адрес были написаны на конверте печатными буквами.
Я была поражена.
– Крест Виктории? Вы один из его немногих кавалеров, капитан.
Он пренебрежительно махнул рукой:
– Я хочу, чтобы вы прочитали послание.
Я осторожно вытащила из конверта листок бумаги, держа его за уголок. Послание, составленное из вырезанных из журнала букв, гласило:
ОДНА ТЫСЯЧА ФУНТОВ ЗА ВОЗВРАТ ЛЮСИ ЖИВОЙ
ОЖИДАЙТЕ УКАЗАНИЙ
ОБРАТИТЕСЬ В ПОЛИЦИЮ ОНА УМРЕТ
Поначалу все это представилось мне какой-то детской шалостью. Это казалось слишком нелепым, чтобы быть реальной угрозой. Но в следующий момент я вспомнила об обнаружении тела театрала у входа в магазин. Однако между этими событиями не имелось никакой связи! Люси находилась в компании своих молодых друзей. Никто не смог бы похитить ее, верно?
– Когда вы получили это послание?
Кресло подо мной было мягким и глубоким. Но то обстоятельство, что я держу в руках подобное письмо и пытаюсь осмыслить ситуацию, заставило меня выпрямиться.
– Оно пришло с первой почтой, в семь тридцать.
Капитан снова опустился в свое кресло, пристально глядя на меня. Лишь его пальцы, барабанившие по ручке кресла, выдавали волнение.
– Что вы думаете об этом, миссис Шеклтон?
– Понятия не имею, что с этим делать, капитан Уолфендейл.
Он понимающе кивнул:
– Я спрашиваю по двум причинам. Во-первых, именно вы были тем человеком, который принес мне известие о том, что Люси проведет ночь с Элисон.
Пауза, наступившая после этой фразы, повисла в воздухе как обвинение.
– А вторая причина?
– Потому что вы – частный детектив.
– Вы сказали, что я принесла вам «известие» о том, что Люси проведет ночь у Элисон. Но Люси просила меня напомнить вам, что она может так поступить.
– Напомнить! – Он покачал головой. – Я еще не выжил из ума. Если бы Люси сказала мне, что она может остаться у подруги, я бы это запомнил. Когда вы передали мне слова Люси, я ожидал, что она вернется утром, говоря «я могла бы позвонить вам, если бы вы установили себе телефон». Она всегда обвиняла меня в нежелании идти в ногу с двадцатым веком. Несколько месяцев твердила мне о телефоне, как будто телефон – один из предметов первой необходимости.
– Я могу только повторить то, что она мне сказала. И я не знаю, что делать с этим посланием. А у вас есть какие-нибудь мысли?
Он отрицательно покачал головой.
– Капитан Уолфендейл, есть очень простой способ проверить, надо ли серьезно воспринимать это послание, это требование. Выясните, была ли Люси у Элисон.
Он рывком поднялся из кресла.
– А что, если она у нее не была? Что тогда? Даже одним только вопросом я дам понять миссис Харт и Элисон, что Люси не ночевала прошлой ночью дома. Это может разрушить ее репутацию. Она ведь помолвлена, если вы не знаете, нашла прекрасную партию. Но такое… Для чего это проделано? Для того, чтобы помучить меня? Неужели какой-то мерзавец завладел ею?