лли Прайса. Но мои слова, похоже, вполне устроили капитана.
Он кивнул, закусил губу и закрыл глаза.
– Мне кажется, я понимаю, из-за чего все это заварилось. Шестого числа этого месяца Люси исполнился двадцать один год. Она рассчитывала получить наследство, как и героиня этой чертовой пьесы.
– Вы считаете, что она поступает, как героиня спектакля? Но если бы это было так, она затребовала бы пятьдесят тысяч фунтов!
Впервые с того момента, как я его увидела, капитан рассмеялся.
Было трудно себе представить, что Люси могла столь тщательно изображать добропорядочную Анну Теллрайт, а спустя несколько часов устроить своему деду подобную пытку.
Капитан вздохнул:
– Это только моя ошибка. Когда она подрастала, я подумал, что мысль о том, что ее ждет нечто в будущем, придаст ей уверенности в жизни. – Он закрыл глаза и испустил еще один тяжкий вздох.
Я поспешила уточнить:
– Люси могла на что-то рассчитывать? Трастовый фонд или что-то в этом роде?
Капитан уже немного пришел в себя. Он взял свою трубку с каминной полки, покопался в ней ложечкой и выбил пепел из трубки о каминную решетку. Затем открыл банку с табаком, оторвал прядь и принялся набивать ее в чашечку трубки. Его паника вроде бы утихла, но глаза выдавали смуту чувств. Он выглядел озадаченным и потерянным.
– Боже милостивый, она просто потрясла меня! Мы никогда не отойдем от этого… – Капитан повернулся всем телом ко мне. – Это должно быть розыгрышем, вы не думаете?
– Я просто не знаю. Наверное, лучше относиться непредвзято.
– Кроме, кроме… – Он поднял вверх палец, будто проверяя направление ветра. – Мог этот проклятый журнал быть подброшен ей, чтобы она принесла его домой, а все вместе выглядело бы как розыгрыш?
– Вполне возможно.
Я взяла блокнот и карандаш и перешла на деловой тон:
– Мне было бы весьма полезно узнать подоплеку происходящего. Понимаете, Люси или кто бы там ни был автором этого послания, похоже, считает вас состоятельным человеком. Если же, как вы говорите, вы не располагаете средствами…
– Ну, людям в наше время не показывают, что тебе надо затянуть пояс. Ей-богу не показывают, особенно здесь. О тебе судят по тому, что у тебя есть, а не по тому, что ты собой представляешь. Да, да, именно так. Не имеет значения, что человек раз двадцать отличился на защите своей страны, важен лишь баланс его доходов и расходов. Сколько лежит на его счету в банке? Только об этом люди и хотят знать.
Я осторожно уточнила:
– Так что, выходит, вы делали вид состоятельного человека?
– По секрету?
Я хлопнула блокнотом по подлокотнику кресла. Что он, черт побери, думает обо мне – что я стану обсуждать с каждым встречным-поперечным состояние его финансов?
– Да, по секрету.
– Да, я действительно делал вид состоятельного человека, как вы выразились. Все средства, которыми я располагаю, – это моя пенсия, уж какая есть, и арендная плата жильцов этого дома. Не называя имен, замечу, что далеко не все вносят ее своевременно.
– Могла ли Люси предполагать, что такая значительная сумма выкупа вам под силу?
Капитан чиркнул спичкой, раскурил трубку и глубоко затянулся.
– Видите ли, вот в чем причина произошедшего: пока она росла, я сказал ей, что она получит наследство своих родителей, когда достигнет зрелости. На свой двадцать первый день рождения, я полагаю, Люси ожидала чего-то вроде вручения и подписания какого-то документа, как в той проклятой пьесе. Если бы я только знал раньше ее содержание…
– Но если ей двадцать один год, значит, Люси совершеннолетняя.
– Я всегда говорил ей, что она получит наследство, когда достигнет зрелости, а не войдет в возраст. Мужчина может быть зрелым человеком в двадцать один год, а женщина, возможно, только лет в тридцать.
– Так, капитан, она должна или не должна получить что-то от своих родителей или от кого-то еще в определенном возрасте? Как я понимаю, вы ее опекун, распоряжающийся ее имуществом.
Он непонимающе взглянул на меня. Я поспешила добавить:
– Иногда, например, если женщина выходит замуж, она может затребовать то, чего в ином случае ей надо было бы дожидаться.
– Ей-богу, вы правы. Люси вполне могла убежать с кем-то, думая, что, если выйдет замуж, то сможет на что-то претендовать.
– Но мы же не думаем, что Люси убежала и собирается замуж. Это расходится с содержанием записки.
– Я так и знал, что игры на сцене до добра не доведут. Разрисовывать себе лицо, выкаблучиваться на сцене перед всеми этими людьми…
– Никто не стал бы обвинять Люси в «выкаблучивании». Она отлично сыграла свою роль.
– Мне следовало настоять на своем.
Я захлопнула блокнот.
– Должна была Люси получить наследство или нет?
Капитан, кажется, умел ходить вокруг да около, пока собеседник не сойдет с ума.
– Вы обманывали ее?
Он сделал несколько затяжек из трубки. После долгого молчания посмотрел мне в глаза.
– Это личное дело. Конечно, Люси питала надежды… определенного сорта.
– Так существует ли наследство?
– Не совсем. Нет.
– Но оно было?
– Я бы сказал, выяснение этого вопроса заведет нас довольно далеко.
– Вы израсходовали наследство вашей внучки?
– Да не было никакого наследства! Я придумал его, чтобы внушить ей уверенность.
Наконец-то из него удалось вытянуть что-то определенное, однако я не знала, можно ли верить его словам. Хотя это признание открывало мотив для исчезновения Люси.
– Она думает, что деньги растут на деревьях, – продолжил капитан, подходя к окну и похлопывая рыцарские латы. – В детстве она просила меня облачиться в них, что нелегко было сделать без посторонней помощи. Потом я с лязгом разгуливал по комнате, а она с визгом носилась вокруг меня. Я едва не сломал шею, вылезая из них, только чтобы увидеть, как радуется внучка. Ей нравилось бояться. И нравилось, что по всей комнате за ней гоняется рыцарский доспех.
– Может, следовало быть с Люси откровенным.
– Пожалуйста, будьте осторожны. Репутация Люси и все такое…
– Полагаю, для нас важнее прежде всего найти Люси, а потом она уж сама позаботиться о своей репутации.
Капитан в задумчивости пожевал мундштук своей трубки.
– Люси, возможно, мстит мне потому, что думает – я удерживаю нечто, принадлежащее ей. Но я не покушаюсь даже на цент – говорю совершенно искренне. Я хотел, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Неужели это так ужасно?
– Если бы вы сказали ей все как есть, Люси бы знала, как планировать свое будущее. Девушки в наше время могут найти работу, могут обучаться различным профессиям.
– Но и перспектива замужества с обеспеченным мужчиной тоже нечто весомое, думаю.
Я едва удержалась от вопроса, не был ли этот обеспеченный человек ей ненавистен. И не он ли оказался вчера вечером с ножом в сердце у входа в магазин.
– Я приложу все силы, чтобы найти ее, капитан Уолфендейл.
Только ради нее, а не ради вас, старый мошенник.
Я взяла с книжной полки список пьесы, сделанный Люси. Помимо действующих лиц, она вписала в него фамилии актеров, исполняющих соответствующие роли, и их адреса.
Я показала эти фамилии капитану.
– Кому, кроме Элисон, она могла бы довериться?
Капитан пробежался пальцем по списку фамилий. Палец остановился на Дэне Руте, по пьесе – скупце, возрожденце[46] и злополучном мистере Прайсе, покончившем с собой.
– Они иногда возвращались вместе домой.
Капитан не сказал мне ничего такого, чего бы я не знала раньше.
– Мистер Рут живет в первой же комнате несколько ниже. Но вы можете исключить его из подозреваемых в каких бы то ни было махинациях. Вежливый и приличный молодой человек. Всегда вовремя вносит плату за комнату. Так сказать, человек в футляре. Что до его театральной игры – его пришлось заставлять, он не доброволец. Мисс Джеймисон едва ли не силой вынудил его сыграть половину мужских ролей.
– А что вы знаете о других членах труппы?
– Вам бы лучше расспросить о них Авантюристку. Извините, вырвалось. Так я прозвал для себя мисс Джеймисон.
– Я расспрошу о них мисс Джеймисон. Но что о них думаете вы? Богатый человек… в перспективе муж Люси, осмелюсь заметить, он не в составе труппы, но ведь я найду его имя в театральной программке?
Я побуждала его признать, что перспективным женихом был Лоуренс Милнер. Его реклама помогла Мэриэл осуществить постановку спектакля. Она сказала, что он оплатил приличную сумму за рекламу на целой странице программки о том, что «компания “Милнер и сыновья” могут поставить все необходимое для ваших автомобильных дел».
Капитан опустил глаза и принялся разглядывать свои отлично начищенные ботинки.
– Я точно знаю, с кем не хотел бы, чтобы она завязала дружбу. Вы обратили внимание, как Люси смотрела на агента по недвижимости, когда они играли в этой проклятой пьесе?
– Но, капитан, они же исполняли свои роли. Это ведь всего только игра.
– Для меня это смотрелось вполне жизненно, да и для…
– Для?..
Неужели он готов упомянуть имя мистера Милнера?
– Для всех остальных зрителей, находившихся в театре, я бы так сказал.
В этом он был прав. Человек театра, мистер Уитли, тоже заметил и отметил это.
Негромко хлопнула дверца почтового ящика. Пару секунд никто из нас не двигался.
– Вторая доставка почты, – произнес капитан.
Он напрягся, сидя в своем кресле, и изо всех сил сжал ладони в кулаки.
– Я подойду.
Он кивнул.
Я вышла в прихожую. На коврике под дверью лежало одинокое письмо. Адрес на конверте был написан теми же печатными буквами, что и на предыдущем.
КАПИТАН Р. О. УОЛФЕНДЕЙЛ К. В.
29 СТ-КЛЕМЕНТ-РОУД
ХАРРОГЕЙТ
Единственной разницей с предыдущим адресом было то, что слово «капитан» и сокращение награды «Крест Виктории» – «К.В.» – оказались подчеркнуты. Что это означало? Было ли каким-нибудь намеком или насмешкой? На конверте была наклеена местная марка за один пенс, погашенная почтовым штемпелем сегодня в 6.25 утра в Харрогейте. Я положила конверт на откидную доску секретера. Капитан протянул мне нож для бумаг. Послание гласило: