– Кто первым появился в Харрогейте? – спросила я как бы между прочим. – Вы или мистер Милнер?
– Я.
– «Милнер и сын». Подобные компании требуют солидного стартового капитала. Откуда мистер Милнер добыл средства, чтобы начать свое дело?
Капитан достал носовой платок и высморкался. Он явно не собирался отвечать на этот вопрос.
– Вы позволите задать мне вопрос другого типа, капитан?
– Хорошо. Но только потому, что вы вернули мне Люси.
Хозяин старался сохранять хорошую мину, но, не сомневаюсь, он выставил бы меня из дома, если бы был уверен, что сможет сделать это.
– Мистер Милнер появился в Харрогейте потому, что здесь были вы?
– Да, если вам это нужно знать.
Я буквально пролаяла еще один вопрос:
– Ваш армейский номер?
Он наизусть оттарабанил мне ряд цифр.
– Благодарю вас, сержант Лэмптон.
Это был не совсем выстрел навскидку в темноте, но он попал в цель. Капитан, наверное, просто не мог побледнеть, но цвет его круглых румяных щек стал менее ярким.
– К чему вы ведете?
– К тому, что вы выдали себя за капитана и завладели его домом и наследством.
Он смотрел мне прямо в глаза, вероятно, взвешивая в уме мои слова.
– Вы не сможете доказать это.
– Возможно, нет, а возможно – да.
– Вам не откажешь в уме и проницательности, – сказал хозяин, опуская голову. – Об этом знал только один человек.
– Знали два человека: мистер Милнер, который шантажировал вас, и Дэн Рут, который наверняка был весьма ошеломлен, когда прибыл сюда в поисках капитана, а обнаружил вас.
Старик на несколько мгновений закрыл глаза и закусил губу. Это был тот самый момент, которого он страшился всю жизнь, с той самой минуты, когда выдал себя за другого человека и завладел его наследством.
– Как вы догадались? – негромко спросил он.
– Вы сами дали мне множество намеков.
Он покачал головой:
– Нет. Никогда я этого не делал.
Представлялось довольно нелепым вести подобный разговор в послеобеденное воскресное время за кухонным столом.
– Когда вы рассказывали мне о войне и своем участии в ней, вы добавили: «Все это было так давно. Я был тогда совсем другим человеком». Именно так все и было. Другой человек. А ваши фотографии это подтвердили. Я никогда не понимала, почему у некоторых мужчин так заметен выдающийся кадык, а у других его почти не видно, так, легкий намек на него. Я видела фотографию племянника миссис Уолфендейл во времена его молодости. Его шея гладка, как у девушки.
Он поднял руку к своей шее.
– Ну, это ничего не доказывает.
Он выглядел теперь больным и неуверенным. Я подумала, что он уже забыл, как быть самим собой.
– У молодого Роулэнда Уолфендейла было продолговатое лицо, как и у его тетки. У мисс Фелл имеется их фотография. У вас есть – или была до вчерашнего костра – фотография, на которой вы сняты вдвоем, в фуражках и со знаками различия. Стоите плечом к плечу, и сразу видно, кто капитан, а кто сержант.
Старик облизнул губы, и мне на мгновение показалось, что он собирается протестовать. Но он не стал этого делать, и я продолжила:
– Два комплекта военной формы в вашей комнате наверху, одна с капитанскими звездами, а другая с сержантскими лычками. Два комплекта документов об увольнении из армии. Я не смогла получить информацию об армейской службе денщика, но Уолфендейл не был женат. А армейские сплетни откровенно называли его бабником.
Хозяин дома издал горький смешок:
– Да уж, по этой части он был хват.
– В отличие от вас. Вы сообщили, что не пользовались успехом у женщин. Кроме того, немногие офицеры признали бы, что их денщик достоин чести получить «Крест Виктории». Но, безусловно, вы были денщиком, мистер Лэмптон. Или вы предпочитаете, чтобы я продолжала называть вас капитаном?
Он быстро встал, держась за спинку кресла.
– Я должен закрыть парадную дверь. Если Рут убил Милнера, я буду следующим. Если это нечто вроде вендетты…
Я вышла из кухни вместе с ним и пересекла залу.
– Капитан, какое зло причинил Милнер миссис Биндеман, если ее сын собирался убить его?
– Насколько мне известно, никакого.
– Когда Дэн подслушивал вас, мог ли он понять, что Милнер шантажирует вас потому, что вы ложно получили наследство?
Поколебавшись, он ответил:
– Вы ничего не докажете.
– Да, не докажу. Вы приняли меры, когда уничтожили документы и фотографии. Но вы и Люси можете быть в опасности. Пожалуйста, расскажите мне правду.
По всему его телу прошла дрожь. Как и вчера, мне показалось, что старик на грани эпилептического приступа. Протянув руку, я коснулась его, чтобы успокоить, но он оттолкнул ее.
– Если вы правы и он подслушал разговоры между мной и Милнером, то знал бы, что Милнер появился в Харрогейте, чтобы обобрать меня до нитки. А забрав последний пенни, возжелал и Люси.
– А кем вам приходится Люси? Она в самом деле ваша внучка, мистер Лэмптон?
После бесконечного молчания он вздохнул:
– Она для меня никто и в то же время все. Она незаконнорожденная дочь капитана Уолфендейла от школьной учительницы, мисс Маршалл, рожденная ею при переезде из Кейптауна.
Еще одна часть головоломки встала на место.
– Это та самая школьная учительница, любимцем которой стал молодой Биндеман, он же Дэн Рут?
– Она могла стать его отправной точкой для выслеживания меня.
Сейчас в его взгляде уже не было столько страха – в нем теперь преобладали чувства, которые я не вполне могла понять и измерить. Он выглядел как человек, все куры которого одновременно вернулись на насест в курятнике, а он не понимал, почему это случилось. Наконец старик произнес:
– Молодой Дэн Биндеман осиротел. Его отец погиб на войне, а мать умерла в карцере, брошенная туда… капитаном Уолфендейлом. Школьная учительница собиралась усыновить мальчика. Бедное дитя, она думала, что Уолфендейл женится на ней.
Таким образом, Дэн Рут был ближайшим родственником Люси, практически ее братом. И он приехал в Харрогейт, движимый любовью или ненавистью? Или сразу и тем, и другим?
Глава 43
Я спустилась по ступеням выходящей в сад лестницы дома 29 по Сент-Клемент-роуд с твердым намерением выполнить свое обещание инспектору Чарльзу и сообщить ему, что мисс Люси Уолфендейл находится дома и может давать показания.
После этого я собиралась отбросить все мысли о преступлениях и расследовании и укрыться в отеле, где смогу встретиться со своей мамой.
Но этому не суждено было случиться. По крайней мере, сразу.
Когда я вышла на улицу, Дэн Рут сидел на водительском месте моей «Джоветт».
Сухим и лишенным эмоций голосом, словно он все время только и делал, что прыгал в салоны чужих автомобилей, он проговорил:
– Я бы очень хотел прокатиться.
Было ли это началом беседы опытного дамского угодника или же попыткой помешать мне рассказать инспектору Чарльзу о Люси?
– Может, как-нибудь в другой раз.
Дэн передвинулся на место пассажира рядом с водителем.
– Тогда не будете ли вы так добры подбросить меня до штаб-квартиры полиции?
– Почему?
– Потому что вы и сами направляетесь туда, как я полагаю. К тому же вы обретете славу человека, доставившего полицейским убийцу Милнера. В конце концов, ведь это же вы обнаружили его тело. Подобное завершение дела станет вполне логичным и эффектным.
Честно говоря, от подобного предложения было довольно трудно отказаться. Но я колебалась. Какой еще фокус он хочет выкинуть?
– Ну же, миссис Шеклтон. Я уверен, вы слышали мое признание, когда появились в башне.
– Нет, – слишком быстро возразила я.
Он мило улыбнулся, вытянул пустые ладони и сделал жест, будто выворачивает карманы, демонстрируя, что у него нет никакого оружия.
– Вы же не боитесь меня, верно?
– Разумеется, нет, – солгала я. – Подвиньтесь немного.
Я села в автомобиль рядом с человеком, который был или хладнокровным, но вполне разумным убийцей, или же спятившим маньяком. Но кем именно?
– И кого же я подвожу? Дэна Рута или Дэна Биндемана?
– Вы умны, миссис Шеклтон. И обладаете хорошим чутьем.
– Надеюсь, у меня есть и то и другое. Вы тоже едины в двух лицах.
– Имя «Рут» дала мне мисс Маршалл. Она была школьной учительницей и усыновила меня. Она думала, что я смогу пустить корни в Англии[82].
– А вы намеревались их пустить?
– Теперь уже нет. После убийства Лоуренса Милнера это невозможно.
Сегодня был обычный воскресный день. Нянька катила детскую коляску с малышом в направлении небольшого парка. Молодая пара с ребенком и собакой на поводке руку об руку прошли мимо нас.
– А как ты нашел дорогу в Харрогейт, Дэн? – спросила я, разворачивая автомобиль и двигаясь по Сент-Клемент-роуд.
– Да уж пришлось попотеть. Я узнал от мисс Маршалл, что капитан сначала жил в Лондоне, а потом перебрался в Харрогейт. Пришлось много искать, задавать вопросы, придумывать разные истории, чтобы добыть информацию о нем.
– Зачем ты приехал сюда?
– Я хотел убить капитана, чтобы отомстить за свою мать. Я поклялся сделать это еще ребенком, запомнил его лицо и решил, что он умрет за то, что сделал. Однако выяснилось, что он уже мертв, а его место занял Лэмптон.
Дэн достал сигарету. Закрывшись рукой от ветра, он чиркнул парой спичек и закурил со второй попытки.
– Пожалуйста, не задавайте мне слишком много вопросов. Позвольте лучше насладиться моей последней поездкой. В дальнейшем я буду откровенничать не с вами.
Вынув из кармана жилета часы, он задумчиво на них поглядел. Мне пришла в голову странная мысль: уж не запланировал ли он точное время, когда сделать свое признание в убийстве? Дэн спрятал часы в карман и расслабленно откинулся на спинку сиденья, глядя по сторонам и, похоже, наслаждаясь последними минутами свободы.
Как назло, на Лидс-роуд мы оказались в хвосте местного духового оркестра, который на ходу исполнял песню «Look for the Silver Lining»