– Откуда вам это известно? – встрепенулась Лера.
Следователь лишь пристальнее на нее взглянул.
– Ах да, Даниил, – сообразила Лера. – Да, он пытался меня шантажировать, а я имела глупость и неосторожность пожаловаться на это Щеглову.
– Почему же глупость?
– Потому что Щеглов не тот человек, кто может бескорыстно посочувствовать другому, и уж тем более глупо было ожидать от него помощи. Но после смерти мужа я была подавлена, растеряна и чувствовала себя брошенным одиноким ребенком. – Лера горько улыбнулась. – Володя при всей своей мягкости и увлеченности творчеством был прекрасным мужем. С ним я чувствовала себя защищенной, избавленной от проблем и опасностей. И когда его не стало, а на меня навалились и боль потери, и чувство одиночества, и Олег с его требованиями, а тут еще и Щеглов появился со своим назойливым вниманием, я совершенно потерялась. Отчаялась.
– Чего же хотел от вас Демченко и чем он мог вас шантажировать? Валерия Александровна, вам лучше честно ответить на этот вопрос, потому что мы все равно выясним правду, – настойчиво посоветовал следователь, сверля Леру взглядом.
– Думаю, да, – вяло согласилась она. – Да и какое это теперь имеет значение? Все умерли.
– Слушаю.
– Я надеюсь, эта информация останется конфиденциальной и нигде не всплывет. Я хочу, чтобы это было зафиксировано в деле, потому что в случае обнародования этой информации я найму опытных юристов и подам в суд за нанесение тяжкого морального вреда или как там это грамотно называется. В любом случае юристы знают, – холодно предупредила Лера, пусть не думает, что она законченная откровенная дура.
– Вы можете быть совершенно спокойны, – заверил ее недовольный следователь. Чего-то подобного следовало ожидать, а то больно уж вдовушка была покладиста. – Я слушаю вас.
– Когда Щеглов окончательно опустился и стал законченным наркоманом, мы еще жили вместе, ему все время не хватало денег на дозу, я не знала, как его спасти, от нас все отвернулись… в общем, нам остро нужны были деньги, и тогда он уговорил меня, как, до сих пор не могу понять, но он смог уговорить меня подработать веб-моделью, – с трудом выдавила из себя Лера.
– И что?
– Что значит «что»? Вы понимаете, о чем я говорю? Это практически порнография, если не хуже! Это длилось около месяца, потом его посадили, а я вдруг очнулась от этого кошмара словно от гипноза, пришла в себя. Вернулась в семью, в нормальную жизнь, и когда Щеглова посадили, я приехала к нему на свидание в тюрьму и твердо сказала, что между нами все кончено навсегда и чтобы он больше никогда меня не беспокоил! Я была уверена, что навсегда перевернула эту страницу своей жизни, удалила все аккаунты, записи, все, и вот Володя умирает, а на пороге появляется Олег, запугивает меня, говорит, что теперь я одна, беззащитная перед лицом стервятников, что меня оберут, ограбят и мне надо срочно выйти за него замуж. Естественно, что я отказалась, и вот тогда он предъявил мне те самые записи. Как он их раздобыл, я не знаю, – не глядя на следователя, качала головой Лера. – Он грозил их обнародованием. Затем объявился Щеглов и принялся петь о вечной любви, об одиночестве, стал твердить, что Маша его дочь, хотя это полнейшая чушь. В общем, я оказалась между ними как в тисках, мое прошлое взяло меня за горло, я чувствовала себя загнанной в ловушку, одинокой, беззащитной, уязвимой. Мне не к кому было обратиться за помощью, учитывая пикантность проблемы. И вот однажды я в приступе слабости пожаловалась Щеглову на Олега. Мне казалось, это будет справедливо, если он что-то сделает, поможет мне справиться с Олегом, в конце концов, это из-за него я попала в такую ситуацию. Хотя глупо было надеяться, он в жизни ничего просто так не делал, – с досадой рассказывала Лера. – Щеглов тут же вцепился в меня и стал настойчиво звать замуж, обещая защитить от Олега. Решить проблему. Я не верила в его помощь, просто понимала, что и он хочет прикарманить Володины деньги.
– И что же было дальше?
– А ничего. Каждый из них гнул свое. Я тянула время, морочила обоим голову, надеясь, что все как-нибудь само собой разрешится. Олегу говорила, что выйду за него, когда кончится траур, Щеглову, что подумаю над его предложением. В общем, трусливо прятала голову в песок в надежде, что все само собой рассосется.
– А почему вы не обратились за помощью к продюсеру вашего мужа, насколько мне известно, вы с ним находитесь в хороших отношениях, у него есть юристы, он мог бы вам помочь?
– Разумеется, ведь мы с Иваном являемся наследниками Володи, и Вадим заинтересован в плодотворном сотрудничестве с нами, но если он узнает о моих проблемах, то, возможно, захочет использовать их в своих интересах, – покачала головой Лера, – мне не на кого рассчитывать.
– Хорошо. Вы попросили Щеглова разобраться с Демченко, и он обещал вам помочь. Когда у вас созрел план убийства? Вы его разработали?
– План убийства? Вы с ума сошли? – вскинулась Лера. – Все, что я хотела, чтобы Щегол припугнул Олега или уничтожил каким-то образом те записи, да, если честно, я сама не знаю, чего хотела. Просто чтобы пожалели. Чтобы Володя был жив, а эти двое оставили меня в покое! – Лера поняла, что больше не сможет сдерживать слезы, и дрожащими руками пыталась вытащить из сумочки пачку бумажных платочков.
– Значит, план разработал ваш давний приятель Щеглов?
– Я не знаю, что он разрабатывал, потому что вообще не интересуюсь его делами и планами. Мы виделись всего четыре-пять раз, и все эти встречи, не считая одной-единственной, были его инициативой. Я лишь однажды приехала к нему, когда получила его записку с известием, что он освободился. Я приехала к нему сказать, чтобы он раз и навсегда оставил меня в покое. Но он, естественно, не послушался. А в день, когда убили Олега… Если честно, то уж лучше бы я вышла замуж за него, – перебила сама себя Лера. – Он хоть и был мерзавец, но, во всяком случае, не наркоман и не уголовник и никогда не скрывал своих целей и намерений.
Следователь изобразил на лице то ли удивление, то ли недоверие.
– Так вот, в тот день, когда погиб Олег, Щеглов явился ко мне без предупреждения, как к себе домой. Выгнать его я не смогла, можно было вызвать охрану, которая сидит на въезде в поселок. Но не хотелось скандала, да и соседей посвящать в подробности моей жизни тоже. Пришлось его терпеть. Даже ужином накормила. Потом он завалился спать на диване как ни в чем не бывало, а мне пришлось уехать. В филармонии в этот вечер был концерт, посвященный памяти Володи, мне надо было обязательно там быть. Я немного опоздала, но так даже было лучше, не хотелось ни с кем общаться.
– А господин Демченко не должен был там присутствовать?
– Но он же не вдова покойного. К тому же он не столько восхищался творчеством Володи, сколько фактом своего родства с ним.
– То есть Демченко в филармонии в этот вечер не ждали?
– Я – точно нет.
Глава 730 апреля 2021 г. Санкт-Петербург
Из Следственного комитета Лера вышла опустошенная, ощущая себя как выжатый лимон.
Настроение у нее было хуже некуда. Такого поворота она никак не ожидала. Заподозрить ее в сговоре со Щеглом? Да неужели они не понимают, что это в принципе невозможно? Быть с ним навеки связанной таким преступлением? Ну уж нет! Поищите дуру! Да и вообще, как бы им потоньше намекнуть на то, что Щегол убил Володю, но так, чтобы они опять не стали подозревать ее в соучастии? Господи, как хорошо, что она сразу же не проговорилась, а то сидела бы уже в СИЗО, или куда они сажают подозреваемых. И зачем она только созналась, что Олег ее шантажировал, молчала бы, дура, в тряпочку, мало ли, что Щегол им наболтал?
Садясь в машину, Лера испытывала предательскую слабость, руки мелко дрожали, голова болела, давление было на нуле. Как ей хотелось повернуть время вспять. Чтобы Володя был жив, она бы сейчас ехала домой, к нему, он бы суетился вокруг нее, хлопотал, требовал, чтобы Галя немедленно заварила чай с жасмином, принесла плед, пирожные, лед, вызвала врача, Лера бы капризничала, требовала оставить ее в покое…
Ах, какое это было счастливое время, а через неделю они бы улетели в Мюнхен, а потом в Стокгольм, а потом к себе во Францию. И все было бы хорошо.
По щекам Леры потекли слезы. Ей было пронзительно жаль себя, ей хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, закончилось хорошо и навсегда.
– Что думаете, Никита Сергеевич? – поинтересовался у Никиты следователь Дроздов, когда вдова покойного тенора покинула кабинет.
– Не знаю. Вроде все ясно как белый день, а с другой стороны…
– Что вас смущает?
– Участие вдовы в убийстве Демченко, а может быть, и собственного мужа, – потер нос Никита.
– Причин для убийства мужа у нее не было, вы сами говорили.
– Да, но это было до того, то есть до убийства Демченко и до появления Щеглова, – неуверенно проговорил Никита.
– Ну что ж, давай разберем все факты, вами, кстати, собранные, – с улыбкой проговорил Дроздов. – Итак. Домработница Овечкиных показала, что видела Щеглова неоднократно перед домом, что он искал встречи с Овечкиной сразу же после смерти ее мужа.
– Убийства, – поправил Никита.
– Хорошо, убийства. Овечкина его не видела, встречаться отказывалась и понятия не имела, кто это, очевидно, до тех пор, пока домработница не передала ей записку. Этот факт подтверждают и Щеглов, и Овечкина. Далее проникновение Щеглова на территорию загородного поселка, факт наличия дыры в заборе подтвержден.
– Да.
– Несколько соседей вспомнили Щеглова, и двое даже считают, что видели его в поселке еще до смерти Овечкина, – листал страницы дела Дроздов.
– Точно.
– Слушай, а что, если мы вообще не по тому пути пошли?
– То есть?
– Ну вот смотри. Демченко недолюбливал жену Овечкина, по ее словам и свидетельству продюсера. Накопал на нее компромат. Какой? Он узнал, что до брака с Овечкиным она работала так называемой веб-моделью, – рассуждал Дроздов.