Денис сидел на кухне и с аппетитом наворачивал пюре с котлетами и салат из огурцов и помидоров.
— Дениска, квасу налить? — обернулась от плиты мама.
— Что ты ему квас предлагаешь, он наверняка пива хочет, — отрываясь от телевизора, подал голос отец.
— Пива хочет не он, а ты. Вон, пузо отрастил, смотреть противно, — сердито фыркнула мать.
— Да ладно вам! Квас так квас, — примирительно проговорил Денис. — Мам, подкинь еще котлетку.
Мама, тут же забыв про отца, с радостью засуетилась вокруг любимого сы́ночки.
— Кушай, Дениска. С этой работой совсем тощий стал. Что это за мода в десять вечера с работы приходить? У вашего начальства совесть есть?
— Наше начальство само раньше домой не возвращается. А у него дети, — с набитым ртом с трудом проговорил Денис.
— Так он, наверное, от семьи прячется, — догадалась мама.
— Ничего подобного, — заступился за капитана Денис. — Он прекрасный семьянин, к тому же непьющий.
— А вот это для начальства не плюс. Раз не пьет, значит, язвенник. А раз язвенник, значит, зануда и самодур. Язва, она знаешь как человека меняет, — поучительно сообщил отец.
— Он не язвенник, он спортсмен.
Что сказать на это заявление, отец не нашелся, и Денис продолжил ужин в молчании, под бубнеж телевизора, пока не ожил его мобильник.
— Здорово, Ден! — раздался в трубке бодрый голос Димки Семина. — Как дела, старик?
— Нормально. Сам как? — солидно поинтересовался Денис, прикидывая, не лучше ли уйти на время с кухни.
— Норм. Слушай, у тебя какие планы на выходные?
— Да никаких. Дело сейчас одно ведем, так что не знаю, будут у меня выходные или нет, — весомо роняя слова, поведал приятелю Денис.
— Да брось ты, такая погода классная! Мы тут с компанией на шашлыки собрались, давай с нами. Дача, озеро, девочки… — Последнее слово Димон произнес, многозначительно растягивая.
— Слушай, заманчиво, — крякая от предвкушения, проговорил Денис. — Ладно, давай завтра ближе к вечеру созвонимся. Постараюсь вырваться.
— И зачем тебе это надо? — сурово спросила Дениса мама, разворачивая от плиты свой внушительный корпус. Мама у Дениса была рослая, выше папы, солидного сложения, с решительным, как у бульдозера, характером, а папа был маленький, кругленький, но очень язвительный. — Напиться как свинья и с прошмандовкой какой-нибудь переспать? Заразу подцепить хочешь? Знаю я этих девиц, спят с кем ни попадя, а ты тоже хорош, кобель. Нет чтобы найти порядочную девушку, жениться и жить себе спокойно.
— Мам, — откладывая ложку, с обидой и отвращением проговорил Денис. — Ну что ты городишь? Мы там купаемся, загораем, в волейбол играем…
— В сексобол, и водка вместо купания. Знаю я, — отмахнулась от него грубо мать.
— Поезжай, сынок, — подал голос от телевизора отец. — Когда женишься, твоим уделом станет домашний борщ, пылесошение квартиры по субботам, пивной живот и лысина.
— Ну, спасибо отец! Научил! — шваркая в раковину недомытую тарелку, поблагодарила мужа Майя Харитоновна.
Нежное имя Маечка подходило ей так же, как балетная пачка сталевару. Не угадали родители, лучше бы Капитолиной назвали или Степанидой.
Послушав родителей, Денис твердо и бесповоротно решил ехать на шашлыки любой ценой.
«Невеста, порядочная девушка… — ворчал он про себя, и вот тут его осенило. — А что, если Трифонов вовсе не собирался обманывать Крота? Во время обыска он произвел на Дениса приятное впечатление, сидел тихий, поникший, соседей стеснялся и совершенно не нервничал из-за обыска, ну вот ни разу не дернулся. Зато невестушка его, Анастасия, — очень скандальная девица, нахрапистая, наглая, и сразу видно по ней — любительница красивой жизни, и желательно на дармовщинку. А что, если это она грохнула Крота? Для удара в сердце нужна не сила, а умение. А вдруг она на медсестру училась или ветеринара? Она убивает Крота или подряжает кого-нибудь, убеждает Трифонова оставить ордена себе, продать их и жить припеваючи. Хоть в Испании, хоть где. Или вообще прибрала эти самые ордена! Трифонов вернул их Кротову, она их украла, Трифонов сейчас никуда поехать не может из-за подписки, а Настя эта с орденами свинтит в Испанию, и поминай как звали! А что? Версия!» — повеселел Денис и с аппетитом закончил ужин.
Никита Грязнов лежал на диване в обнимку с Ксюхой и смотрел американский боевик, клюя носом.
— Никита, я пойду, — выбираясь из его объятий, обиженным голосом заявила девушка.
— Куда? — разлепляя глаза, спросил Никита.
— Домой. Куда еще? Поздно уже.
— Да подожди, может, останешься? — Потянул ее назад Никита.
— Зачем? Смотреть, как ты дрыхнешь? — В голосе ее прорывались нотки сдерживаемого раздражения.
— Ксю, ну прости, устал сегодня как собака. Авдеев совсем загонял. — Целуя ее шейку, жалобно объяснял Никита. — Ну останься, я сейчас проснусь.
— М-м. Проснешься. Мы по-быстренькому перепихнемся, а дальше что?
— В смысле? — не понял Никита.
— Без смысла, — зло стряхнула с себя его руки Ксюша. — Нормальные люди в кино ходят, в клубы, в боулинг. А я, как какая-то проститутка, прихожу тебя на дому обслуживать два раза в неделю. Хватит с меня! — Она вскочила с дивана. Глаза ее метали громы и молнии.
— Ксю, ты чего? — Вскакивая вслед за нею, поспешил в прихожую Никита. — Ксюнь, ты что такое говоришь, у нас же с тобой отношения, и вообще. И в боулинг мы ходим, и в кино. Но только на неделе у меня не получается.
— А когда получается? Раз в году? — Ксюша зло натягивала босоножки.
Никита не на шутку перепугался. Ксюшку он считал своей девушкой. В том плане, что на нее уже не надо было тратить деньги, развлекать, засыпать подарками, а можно было спокойно использовать по прямому назначению. А когда однообразие приедалось, он обращал свой взор на других девиц типа Вероники Крыловой, так, для разового удовольствия. Такое положение вещей его вполне устраивало. Ксюшка приходила к нему, когда у него было время. Иногда убиралась, иногда готовила что-то незамысловатое. С ней было комфортно, не хлопотно, да внешне она была хоть и не Анджелина Джоли, но вполне. И попка, и вообще. И так Никита к этому привык, что Ксюшин бунт обрушился на него как гром среди ясного неба.
— Ксюнь, ну ты чего? Все ж нормально было! Даже не ругались! — суетился вокруг нее переполошившийся Грязнов.
— Ага, не ругались. А чего с подстилкой ругаться? Подстелил и ладно. Лежит, не вякает, — сверкая глазами, выкрикивала Ксения. — Все, Грязнов! Найди себе другую дуру! За моими вещами Лизка зайдет. А впрочем, подавись ими!
И Ксюша хлопнула дверью так, что с потолка известка посыпалась.
— Ксюша! — очнувшись, сорвался с места Никита, но было уже поздно, двери лифта захлопнулись, а бежать вдогонку в одних трусах было глупо.
— Блин!
Вернувшись в квартиру, Никита почувствовал себя глубоко несчастным и брошенным. Он плюхнулся на диван, обхватил голову руками и принялся жалеть себя, сетуя на капризных баб, которые сами не знают, чего хотят. Не ценят хорошего отношения и отвечают черной неблагодарностью на любовь и заботу. Постепенно разочарование и обида сменились в нем злостью и раздражением.
— Тупая идиотка! — крикнул он в пространство. — Ничего, сама прибежит. Кому она нужна, дура. Была бы еще красавица писаная…
Никита приободрился. Вспомнил, сколько на свете незамужних дур только и мечтает, чтобы кто-нибудь на них внимание обратил, и, повеселев, завалился обратно на диван.
— Да и фиг с ней, — заключил он. — Обойдусь.
Так решил Никита и уставился в телевизор. Боевик был тупой, и скоро мысли стали беспорядочно клубиться, касаясь то одного предмета, то другого, пока неизбежно не вернулись к Ксюше.
«А чего я ожидал? Благодарности? Преданности? — вздыхал, жалея себя, Никита. — Всем известно, женщины, они как кошки… Предательницы. Вот и Ксюшка найдет себе завтра какого-нибудь», — почувствовал укол ревности Никита. А ведь и правда может найти. Она девчонка симпатичная. Это он к ней привык, а вообще-то… И тут Никите пришло в голову, что он совершенно не знает Ксюшу. Раньше знал, а за последний год привык и перестал обращать внимание. С кем она дружит, чем занимается, когда он занят? Он ведь ни разу ее не спросил. Где бывает, с кем? Эта мысль Никиту потрясла. Неужели это он такой идиот? Или все мужики одинаковые?
А если все, значит, и покойный Кротов. И значит, аппетитная Вероника с высокой грудью и маленькими жадными глазками вполне могла за спиной Кротова закрутить роман с каким-нибудь упырем и вместе с ним решила грабануть бывшего дружка. Никита сел на диване и собрался с мыслями. И почему он раньше, вместо того чтобы думать, как ему настойчиво советовал Авдеев, как тупой баран, таращился на чужие сиськи?
Ведь если подумать, Вероника самый очевидный кандидат на роль убийцы. Не сама, так чужими руками. Она же говорила Никите, что Кротов не любил ее посвящать в свои дела, не доверял, что уже само по себе примечательно. Значит, разумно предположить: он мог ей не сообщать, что отдал добычу Трифонову и скупщику. Зато в постели она могла вытянуть из него примерную стоимость последнего улова. Напоила. Приласкала, он наутро и не вспомнил ничего. Достаточно было просто знать, что Кротов с раскопок вернулся, и на рожу его довольную посмотреть. Вот она с дружком к Кротову в гости и нагрянула, а там пусто. Прокол. А как она разозлилась, когда узнала, что Кротов деньги на квартиру копил и что у него большая сумма имелась? Нет, надо было ему как следует девицу тряхануть. Вот завтра с утра он этим и займется и к Авдееву на доклад явится не с пустыми бумажками, а с фактами! И Никита, довольный собой, поставил будильник и, выключив телик, завалился спать, предвкушая завтрашние победы.
Глава 14
20 июля 2017 г. Санкт-Петербург
— Галина Федоровна, а чем занимается ваш зять? — ласково глядя в глаза матери убитого Кротова, спросил Станислав Дмитриевич.
— Мой зять? — поправляя черную кружевную косынку, спросила удивленно Галина Федоровна. — А при чем тут Слава? — На ее осунувшемся лице проступила тревога. — Вы что, его подозреваете? Сына убили, теперь хотите внуков сиротами сделать?