Иначе устранят тебя.
Но проблема в том, что мне придется тащиться вместе с ловкачом. Причина в мречном паразите, присосавшемся к моему позвоночнику аккурат около шеи. Если расстояние между ним и Вардом превысит морскую милю более чем на пару склянок, кураторы в метрополии поднимут по тревоге особый отряд, способный выследить тенебрата даже во Мрети. Ритуал это сложный и опасный — поэтому казематы под магистратом забиты психопатами, детьми неблагонадежных граждан, предателями и прочими маргиналами. Во время ритуала они служат отводом для негативной энергии — зрелище то еще, уж поверьте.
Придется, значит, увидеться с Гретой. Не смогу я в стороне остаться, себе-то не соврешь. Ладно, прорвемся.
Я потрепал коня по гриве и вскочил в седло:
— Ну что, дружище, едем?..
Идея ловкача уже не казалась мне особенно хорошей. Из-за начавшейся бури нам пришлось добираться до города в крытой повозке, запряженной полудюжиной ящеров. Народу набилось под завязку, но желающих сидеть около тенебрата, конечно, не было. Пришлось мне втиснуться между ним и тощим священником, которого неслабо трясло от лихорадки. Отголоски ли былого страха перед темнотой, волнение ли перед встречей с Гретой? Но когда Вард попытался завязать разговор, я его одергивать не стал. Немного беспокоил священник: я, так-то, о службе при посторонних стараюсь особо не разглагольствовать. Впрочем, он вскоре перестал подавать признаки жизни, а к концу пути так и вовсе радовал приятной прохладой.
— Скольких тенебратов ты убил?
— Девять. Только тебя для ровного счета не хватает.
Вард, понятное дело, никак не отреагировал.
— А в чем была причина? Или надзирателям о таких вещах нельзя распространяться?
— Ну отчего же? Один, например, начал кожу с себя сдирать. Мол, плоть тенебрату только помеха. Другой попробовал тварь мречную трахнуть. Продолжать? Вы народ изобретательный, каждый раз что-то новое было.
— Благодарю, я примерно так себе это и представлял. А ты не задумывался, почему для них жуткая Мреть оказалась в итоге милее великой Империи?
И почему Грета ушла к одному из этих чудил. Он этого не сказал, конечно, но мне от этого легче не стало. Срываю злость на мертвом священнике, отпихивая его на соседа.
— Чем об Империи трепаться, ты лучше о будущем своем подумай. Скоро и без вас спокойно обойдемся. Ружья новые видел, пушки? А в метрополии бомбы вместо пороха каким-то кракатитом набивают — стены на раз сносит.
— Отрадно слышать. Может, наконец-то перестанете Мреть беспокоить. Ну а если тенебратов не будет — как с тобой поступят, надзиратель?
Я невольно потер шею в том месте, где затаился паразит. Пытаться уязвить Варда, это как фехтовать с опытным бретером: вроде бьешь в уязвимое место, но тут же получаешь сталь в кишки на противоходе.
И ведь не получается на него злиться. Причина, опять же, в Грете. Вард ее излечил от Веселой чумы, когда я только и мог. Да ни хрена я не мог, прямо скажем.
Но вот почему она с ним осталась, все-таки? Не из благодарности же. Я как-то спросил и Грета ответила, мол, она ему нужна. Мне, говорю, тоже.
«Я знаю, мой капитан, и буду всегда любить тебя. Только тебе и Империя нужна. И она у тебя всегда на первом месте будет».
Как одно другому мешает? Непонятно. И тут она еще добавила:
«И Вард не забыл, что я любила гулять под дождем».
Это вот как вообще понять? Ну да, в Выгребе, если под дождем погуляешь — шкура до мяса слезет. Но я-то что мог поделать? Всех, кого Мреть больше положенного зацепила, или в расход пускают, или сюда ссылают. Я и так пытался надавить на кого мог. В том числе и на тех, к кому мне по уставу напрямую обращаться даже в мыслях запрещено. Нет, нельзя мне наедине с самим собой надолго оставаться — демон пойми, что в голову лезть начинает.
Тут на мое счастье повозка остановилась. Прибыли.
Я спрыгнул на склизкие булыжники мостовой и помог выбраться Варду. Тот кивнул с благодарной улыбкой, разминая затекшие конечности. Почти как человек.
— Готовьте монеты, бродяги! — глухо рыкнул возница, закутанный с ног до головы в разномастное тряпье. — Десятка с двух, пятерка с рыла!
Тут он заметил клыкастую пасть татуировки у меня на шее и сдернул очки с кварцевыми стеклами, прищурив единственный налитый кровью глаз.
— Ух ты ж мать моя мречная! Ты никак из «Кровожадов»?
Я неохотно кивнул, отсчитывая плату.
— Помню, как вы в Гнилых Топях на прорыв пошли… С дюжину-то хоть осталось вас?
Не дожидаясь ответа, он ткнул пальцем в сторону Варда:
— И нормально тебе теперь с дерьмом этим возиться-то? Вы вроде из правильных были.
Ловкач на это никак не отреагировал, лишь задумчиво пялился в затянутое тучами небо. Но меня этот треп уже порядком достал. Так что я сгреб возницу за шиворот и хорошенько, до зубовного лязга, тряхнул.
— Ты, подтирка ящериная, на что намекаешь? Тенебраты — личный ресурс самого императора. Он что, по-твоему, тоже у нас неправильный?
— Я ж. Не об этом вовсе… — Побледневший одноглазый даже не пытался вырваться.
— А о чем? Сам-то где служил?
— Третий бронеящерный эскадрон. — Возница окончательно растерялся.
— Понятно. В Топях в резерве ошивался, а теперь по тылам с доходяг мелочь трясешь…
Я швырнул монеты ему под ноги и двинул прочь, не слушая оправданий.
— Вард! Уходим.
Тенебрат шел по улице, не обращая внимания ни на сырость, ни на лужи отравленной воды под ногами. Слабое присутствие Мрети ощущались повсюду, делая Выгреб довольно-таки уютным. Берг то и дело поглядывал на серое небо, не забывая, впрочем, и о работе: подозрительному типу в широкополой шляпе хватило одного взгляда, чтобы исчезнуть в ближайшей подворотне.
— Около двух часов у нас есть, — сказал Вард, немного обогнав надзирателя. Тот ответил вопросительным взглядом. — Дождь. Я чувствую Мреть, там, за облаками. Стабильная сцепка, очень высоко. — Тенебрат вяло махнул рукой, будто надеясь разогнать тучи.
Мимоходом Вард отметил, что ему становится все труднее излагать мысли — родной язык казался теперь на редкость бедным.
— Ага. Оттуда, значит, дерьмо это льется?
— Не совсем. Мречные эманации смешиваются с водяным паром, это верно, но первопричина — местный климат.
— А мы-то раньше думали, что это демон блюет на нас желчью с похмела.
— Неудивительно. Вы, люди, крайне склонны к персонификации чего угодно.
— «Вы, люди?» — Берг оскалился, но развивать тему не стал. — Ладно, заканчиваем. Не на коллоквиуме в метрополии.
Он явно нервничал: до дома Греты оставалось всего ничего. Еще один поворот.
Вард с интересом следил за лицом Берга, выражающим целую гамму чувств — от растерянности до бешенства. Причиной был сорванный с двери лист вощеной бумаги с печатью Империи. Он сообщал, что жильцы дома помещены под стражу, как подвергшиеся опасным изменениям из-за «субстанции, Мретью именуемой».
— Дерьмо ящериное! — Надзиратель смял приказ, обломки печати посыпались в грязь.
Вард терпеливо ждал.
— Так. — Берг выдохнул, скрывая эмоции под привычной маской холодного профессионализма. — Ловкач, ты идешь со мной в магистрат. Там за тобой присмотрят. А я пока со всем разберусь. Понял?
Надзиратель окинул его испытывающим взглядом и Вард торжественно кивнул, стараясь не выдавать чрезмерного волнения. Похоже, он и сам не до конца понял, как важна для него Грета.
Берг какое-то время колебался, не решаясь, видимо, оставить поднадзорного.
— Главное, не сотвори чего-нибудь эдакое. Очень прошу. Не хочу, чтобы Грета из-за тебя переживала, — проникновенно сказал надзиратель. И — немыслимо! — положил руку на плечо проклятого мречника.
Вард даже испытал к нему что-то вроде сочувствия.
— Берг, дружище, какая приятная неожиданность! — Советник по вопросам Мрети поднялся из массивного кресла, щеря коричневые зубы в радостной улыбке. Покрытая родовой татуировкой щекастая морда так и сияла дружелюбием. Брат родной, да и только.
Вместо ответа я швырнул на стол приказ. Он подхватил его, изумленно вскинув брови, но я заметил дрожь в пухлых ручонках. Охранник у двери повесил на крючок мою портупею с пистолетами и привалился к стене, звякнув старомодной кольчугой. Саблю тоже хотел забрать, но я в доступной форме напомнил ему о своем праве носить ее даже в присутствии императора.
— Это. Хм. Понимаешь, произошло небольшое недоразумение. Я уже поручил все утрясти нужным людям. Всех подробностей я не знаю, но если ты зайдешь, скажем, завтра.
Да, трепаться у Корбла получалось всегда. Еще с тех времен, когда он был штабной крысой во второй ударной, которой были приданы «Кровожады». Именно он утвердил план прорыва, когда наш отряд атаковал позиции южан в тех самых Гнилых Топях. Мол, «Кровожады» достаточно подготовлены, чтобы справиться с их ловкачами.
Мы, конечно, справились. Прошли сквозь огонь артиллерии, сшибли их передовое охранение. А потом ловкачи накрыли свои позиции непроницаемым куполом. Что-то вроде одной большой сцепки. И спустили на нас своих тварей. Свет факелов и вспышки выстрелов выхватывали то черные изломанные фигуры, разрывающие людей многосуставчатыми лапами, то облепленные слизняками туши, подтаскивающие жертв длинными щупальцами к ощерившимся пастям. Да только для «Кровожадов» этого оказалось маловато.
Уцелевших решено было отправить в Выгреб. И тут Корбл решил протолкнуть прожект по надзирателям. Он же настоял, чтобы меня назначили старшим в одной из групп. Благодарности за это я не испытываю — понятно, что он хочет на моем горбу въехать в метрополию. Вон, даже в Выгреб добровольно перевелся — на особо трудный участок. Так что пока мы были повязаны. Ему периодически поступали хвалебные доклады о моей службе, а он присматривал, насколько мог, за Гретой и «Кровожадами». Я с парнями так объясниться и не смог, они меня чуть ли не предателем посчитали… Ведь л