овкачей перестали пускать на корм червям, если брали живьем. Наоборот — стали всячески заманивать на службу Империи. И нужны были те, кто сможет их остановить в случае чего.
— Корбл, ты мне вот что скажи — я в этом одеянии очень похож на деревенского дурака? — Незнающие меня люди сочли бы мой тон вполне дружелюбным.
Советник осекся и торопливо смахнул кружевным платком пот со лба:
— Эм. Да нет, костюм вполне себе. А к чему.
— Так чего ж ты пытаешься мне уши дерьмом забить?
— Не понимаю, о чем ты.
Я хлопнул ладонью по столешнице, опрокинув чернильницу из черепа небольшой обезьяны:
— Так начинай понимать! Или тебе помочь? А ты, штафирка, стой ровно и не рыпайся!
Последнее относилось к охраннику, шагнувшему было ко мне с нерешительным видом.
— Ты бы Грету никогда из поля зрения не упустил, уж я тебя знаю. Так что выкладывай — где она и почему.
Губы советника задрожали, лицо побледнело в тон кружевного жабо. Он боялся. Но не меня.
— Взять его! — от визга Корбла у меня заложило ухо.
Охранник не подкачал, сразу кинулся вперед, намереваясь заломать меня прежде, чем я успею выхватить саблю. Получилось у него не слишком — я успел перехватить жилистое запястье и швырнул громилу через спину. Лучевая кость податливо хрустнула, разорвав кожу окровавленными обломками. Не теряя времени, наваливаюсь сверху и после короткой борьбы ломаю охраннику шею. Корбл с грохотом тянет перекосившийся ящик, едва не опрокинув стол. Ловлю его взгляд и укоризненно качаю головой. Но он все же достает пистолет и даже успевает щелкнуть курком, прежде чем лезвие сабли сносит ему руку по локоть. Корбл вжимается в стену, тараща глаза на фонтан артериальной крови.
— Не дергайтесь, господин советник.
Аккуратно, стараясь не запачкаться, усаживаю его в кресло и перетягиваю обрубок шарфом охранника.
Корбл продолжает упорствовать, так что в ход идет все: перочинный нож, порох, ламповое масло, кинжал охранника, кочерга; у любого есть слабое место, нужно лишь немного времени. Одно из качеств хорошего надзирателя: уметь пытать где угодно и когда угодно.
И он заговорил, но теперь мне понадобилась вся выдержка, чтобы не дать волю отчаянию.
— Кур… кхак… кураторы ее взяли ваши… вытащи это из меня, прошу.
— Чем раньше все расскажешь, тем быстрее закончим.
Это на него подействовало, излагать советник стал гораздо бодрее. Как оказалось, не только я следил за новшествами в области умерщвления врагов Империи. Кураторы понимали: новое оружие угрожает им в той же степени, что и ротным тенебратам на поле боя. В метрополии все чаще стали говорить об упразднении мречного министерства. Нужно было срочно убедить императора в том, что списывать тенебратов пока еще рано. Кто-то вспомнил о Грете. Единственном человеке, которого тенебрат спас от Веселой чумы. А тут еще оказалось, что Вард не просто ее вылечил.
— Она сама виновата. Гуляла под Дождем. Мне пришлось доложить в метрополию.
— Кто из кураторов здесь?
— Все трое. Последний два дня, как прибыл…
— Понятно, не доверяют друг другу. То ли дело мы с тобой, а?
Корбл признался, что Грету поместили в Санаторий — там, вроде как, пытались лечить серьезно пораженных Мретью. Да только пока еще никто из пациентов живым и здоровым оттуда не вышел. Я старался не думать о том, что эти вивисекторы способны сотворить с Гретой.
— Берг. — Корбл прервал мои невеселые размышления, — ты еще можешь соскочить. Позови лекарей. Не губи себя из-за девки! На советника руку поднять — это ж свежевание прилюдное, как минимум!
Он немного ожил — я дал ему настойки на основе трав ловкачей, чтоб совсем от боли не рехнулся.
— Ничего, как местные говорят — Дождь все смоет. А может тебя на лечение к твоим корешам новым отправить, в Санаторий? Они, кстати, понимают, что Вард может учинить, когда узнает? Тут уже не о девках речь — безопасность Империи под угрозой!
— Образцовый служака — постоянно о благе Империи печешься. — У советника еще остались силы острить. Это хорошо.
— Они тебя просили о чем-то еще: люди, препараты?
— Весь сброд из казематов в Санаторий отправили утром. И сегодня телега с припасами приедет, там список на столе.
Понятно. Готовят ритуал против Варда. Я достал из сумки свежую рубаху, швырнув забрызганную кровью в камин.
— Благодарю вас за содействие, господин советник, — я накинул камзол, — К сожалению, мне нужно спешить.
В столовой было сухо и тепло. Вард жевал кусок солонины, не чувствуя вкуса. У выхода на лавке сидели двое стражников, направив на него взведенные ружья. Тот, что был моложе, сдавил ложу побелевшими пальцами так, что древесина, казалось, вот-вот треснет. В камеру запереть его никто не посмел, а других подходящих помещений не нашлось. Вард попытался объяснить Бергу, что возможность заточения никоим образом не ущемляет его самолюбие, но надзиратель поспешил уйти.
Забавно все это. Уделять столько внимания внешности и регалиям, в то время как совсем рядом лежит практически непознанный мир… Берг-то хоть отчасти это понимает. Правда, исключительно в негативном плане, из-за шор долга перед Империей. Впрочем, другого от него и не требовалось. Любовь и преданность делу способны сотворить не все, но многое.
Медленно тянулось время. И столь же медленно и незаметно от тенебрата дюйм за дюймом расходились тонкие нити, смешиваясь с грязью на полу и копотью на стенах.
В столовую зашел дюжий сержант:
— Как обстановка?
— Дык какая тут обстановка. Пожрал и сидит, в окно пялится. Вроде и не шевелится даже.
— Этими. Речами всякими не стращает?
— Никак нет, молчит.
Когда через час из коридора донеслись грохот подкованных сапог и возбужденные голоса стражников, нити Варда уже оплели все этажи магистрата. Оба часовых вытянули шеи в сторону приоткрытой двери, пытаясь уяснить причину общей паники. Доносились обрывки фраз:
— ….Такое дерьмо даже Дождь не смоет.
— …Дознаватель где? В борделе искали?..
— …Советник доложить сказал, как кто из тенебратов нарисуется.
— …Он остыть успел! Ты как шел-то? Через кабак и пару кружек на ход ноги?
— А вали-ка ты Дождь хлебать! Сказал же — закрыто все было, думал — свалил он.
— Свалил, ага. Во Мреть вприпрыжку.
— …Так только «Кровожады» с предателями поступали. Ну и южане на ритуалах своих. В смысле — кто кого научил? А вам сейчас, коллега, извините, не один хер?
— Перекрыть все выезды. Патрули усилить. С Санатория только никого не снимать, приказ с утра был.
Вард вспомнил картину города, прикинул расстояние и время. Пожалуй, пора.
На все ушло не больше минуты. Мречные побеги проросли шипастым кустарником, пронзая тела служителей магистрата и напитывая их вязким соком. Вард вышел на улицу, аккуратно огибая раздувающиеся трупы, подставил лицо первым каплям Дождя. Тех, кто прибудет в магистрат после его ухода, он не опасался. «Плоды» вскоре дозреют, и тогда живые позавидуют мертвым. если успеют, конечно. Все шло по плану.
Вард не обманул — начался настоящий ливень, вынудив меня укрыться под ближайшим навесом. Плащ успел промокнуть, и редкие капли оставляли жгучие дорожки на лице и шее. Я и раньше не особо любил Выгреб — гнилой городишко, во всех смыслах. Эта дрянь с небес травит и плоть, и мысли. Грета, родная, как же так вышло.
Чтобы успокоиться, перезаряжаю пистолеты. Кажется, что в местном воздухе порох успевает отсыреть еще до то того, как засыпешь его на полку. Времени у меня немного — кураторы не будут тянуть с ритуалом. А я даже не могу приблизиться к Санаторию.
От шеи по телу растеклась очередная волна боли. То ли паразиту не по вкусу Дождь, то ли это у меня. Как там Вард выражался? Психосоматическое, точно. Кстати о нем. Ловкач мог бы здорово помочь, но кто знает, что он отмочит? Эх, парней бы сюда из надзирателей. Хотя, где гарантии, что кураторы или лично Корбл кого-то из них не подкармливали?
Значит, остается только одно. «Кровожады». Снова в бой, как когда-то. И снова я втягиваю их в дерьмо, которое разгрести не факт, что получится. Только в этот раз уже по своей воле. Это при условии, что они вообще захотят со мной говорить.
Дождь пошел на убыль. Ну, Берг! Я поправил портупею, чтоб было удобнее выхватить пистолеты, и шагнул из-под навеса.
Первым в списке был Коновал. Собственно, без него мои шансы вытащить Грету были примерно на уровне змеиной задницы. Коновал держал мясную лавку за две улицы от Санатория. Я еще издалека услышал знакомый голос бывалого сержанта, готовый в любой момент перекрыть шум битвы хриплым ревом. Коновал спорил с единственным посетителем, должно быть поставщиком, опирающимся на покосившуюся тележку. Из-под дерюги выглядывала нижняя половина женщины с задранным подолом.
— Двойная плата за брюхатую! — Коновал для наглядности ткнул тесаком в плоский живот умершей. — Брюхатая — это когда мелкий уже вылезти готов! Понял, нет? Если ты час назад из нее огрызок свой вытащил — этого недостаточно!
Я обождал за углом, пока он не высыпал в протянутую ладонь пригоршню монет, и поставщик с недовольным ворчанием не прошел мимо меня.
— Как жизнь, Коновал?
Он вздрогнул и медленно обернулся. Все такой же кряжистый и широкоплечий, только щетина на одутловатых щеках отливала не чернью, а серебром.
— Демон меня задери… — он заткнул тесак за пояс и зачем-то торопливо вытер руки о фартук, — какие люди! С чем пожаловал, старшой?
— Дело есть.
— Дело, значит. — он не спеша подошел, — Что, Империи свежее мясо понадобилось?
Я двинул подбородком в сторону лавки:
— Ты, смотрю, от него тоже не отказываешься.
Он невольно усмехнулся, но тут же нахмурился, одутловатые щеки раздраженно дернулись.
— Лучше назови хотя бы одну причину, почему я не должен посылать тебя в самые глубины мречной задницы.
— А я-то надеялся, что мы туда двинем на пару. — Я протянул ему сверток из бархата, который недавно покрывал стол советника по вопросам Мрети.