Тишина. Аккуратно пятясь назад, легионер спрятался в мрачном и гулком фойе, не спуская глаз с кустарника. Пусто. Значит, фантазия разыгралась. Но солдат привык полагаться на свое чутье, и сейчас что-то внутри говорило ему: здесь не все так просто. Это не зверь. За ним следят. Уж чужой-то взгляд он научился чуять спиной за все годы, проведенные в окопах.
Нужно быть настороже. Но первым делом поискать хоть какие-то лекарства и спички, огниво на худой конец! Стараясь не перемещать вес на больную ногу, Келли поднялся на второй этаж. Разруха. Пыльные кабинеты и кельи с деревянными панелями на стенах. Мебель изломана в щепки либо раскисла от сырости. В одном из помещений попался черный круг сажи на полу: здесь совсем недавно кто-то становился лагерем.
На втором этаже не нашлось ничего интересного. Зверски захотелось спать: кошмар и переживания последних суток навалились на плечи тяжелой наковальней. Найдя кровать с поржавевшей панцирной сеткой, мужчина бросил на нее мундир, забаррикадировал дверь тяжелым, но рассыпающимся в труху секретером, и провалился в сон, сжав ладони на деревянном ложе винтовки. Келли клятвенно пообещал себе, что проснется при первом же постороннем шорохе. «Просто вздремну немного» — прошептал легионер.
Ночью у него началась лихорадка.
Ему приснилась женщина. Нет, не женщина. Женщиной он мог бы назвать свою мать. Это чудесное создание можно наречь разве что ангелом. Волосы будто из кипящего золота: недлинные, стрижка каре, сияют подобно миниатюрному солнцу. Кожа бархатная, молочно-белого оттенка. Он никогда не встречал настолько приятных на ощупь представительниц прекрасного пола.
Да, он дотрагивался до нее. Точнее — это она его трогала.
Везде, причем в таких местах, что обычно нескромный ирландец покраснел бы от стыда. Но ведь это сон. Поэтому казались нормальными и естественными ее лишенные и намека на пошлость прикосновения; ее жаркий шепот на ухо, обещающий величайшее блаженство во вселенной; ее сверкающие изумрудом божественные глаза. И губы: мягкие, нежнее самого нежного шелка. Горячий язык, проникающий в его рот, исследующий изгибы неба, каждый зуб, малейший миллиметр его языка. И тяжелая грудь, которой она скользила по животу легионера, в то время как он выгибался, постанывая от наслаждения. Еще никогда ему не было так хорошо. Как жаль, что это всего лишь сон.
А когда все закончилось и ангел ушел, соблазнительно поводя белыми полукружиями зада, Тиббот отвернулся к стене и провалился в чернильную бездну забытья.
Он проснулся как-то резко, словно ныряльщик, вырвавшийся на поверхность воды после глубокого нырка. Со свистом втянул воздух в легкие. Он жив… Он жив! Жив! Или это еще одно перерождение? Очередной Медианн?
Келли оглянулся. Нет, он все там же. Комната осталась прежней, но отсутствовало несколько важных деталей: секретер у стены, его одежда и распроклятая, мать ее так, винтовка!
Он сбросил одеяло (которым его кто-то заботливо укрыл, вдобавок подложив под спину матрас). Нога зажила, на месте пулевого ранения остался маленький розовый рубец.
— Э-эй! Кто здесь?
На пороге комнаты появилась Она. Келли сразу узнал ее. И тотчас понял, что «секс с богиней» ему не причудился. Только на сей раз прекрасная незнакомка была одета в мешковатую униформу, а поражающие воображение волосы завязаны пучком на затылке. Ярко-зеленые глаза мерцали на бледном, как мрамор, идеальном лице. Она улыбалась, и от ее улыбки Келли захотелось пасть ниц и целовать подошвы ее армейских сапог.
— Проснулся, воин?
— Кто вы? Где я?
Из-за спины красавицы вышли еще двое: мужчина, угрюмый и крепко сбитый, несомненно, видавший разное дерьмо старый вояка, и женщина, весьма симпатичная, однако ее красота меркла на фоне златовласой богини. Вояка с нарочитой небрежностью держал руку у пистолетной кобуры.
— Вы все там же, — мелодично проворковала девушка, и от ее голоса заныло в груди.
— А вы кто? Где мое оружие?
— Тебе его вернут, парень, — пробасил охранник, — нам чужой хлам без надобности.
— Меня зовут Альтаир, — представилась «богиня», — это Лили, а это Карл. Мы мародеры. А вот вы кто такой?
— Я легионер. Тиббот Келли. Декан девятой центурии. Вернее был им когда-то…
Он вдруг осознал, что стоит перед ними в чем мать родила, и стыдливо подхватил одеяло, обернув вокруг пояса. Карл хмыкнул, пробормотав что-то по-немецки, а женщина по имени Лили усмехнулась:
— Альтаир, ты там чего-то не разглядела позавчера?
— Даже не знаю… Надеюсь, господин легионер не будет против, если я еще как-нибудь взгляну. — Альтаир сверкнула глазками. — Тиббот, если вы пообещаете вести себя адекватно, вам принесут ружье и одежду.
— Обещаю.
— Лили, распорядись там, будь добра. И принеси куриного бульона, пускай наш гость немного отойдет после болезни.
— После болезни?
— У вас была сильнейшая лихорадка. И гангрена на ноге. Не найди мы вас вовремя — вы уже были бы мертвы.
— Не впервой, — пробормотал Келли и сел на край кровати. — Сколько времени я был в отключке?
— Почти три дня.
— Три дня?
— Да, а что вас удивляет?
— Вы сказали про гангрену… Я был серьезно ранен. Такое не проходит за три дня. Рубцу будто бы пара недель. Чудеса да и только!
— Декан, — ласково сказала девушка и взъерошила рыжие вихры, подойдя ближе, — я не человек.
— Новости! На ублюдка-полукровку из Хадеса вы точно не похожи. Вы ведь не из Хадеса?
— Нет. Я родом из Дорая.
— Дорай? — он ничего не мог понять. — И как же вы попали в эту задницу? Вы не похожи ни на одного из магов, что мне доводилось встречать, но своим выздоровлением я уж точно обязан колдовству. Вашему. Кто же вы такая?
Альтаир промолчала. За нее ответил Карл:
— В ней течет ангельская кровь, парень. Она почти ангел. И она лечит людей любовью.
— С Карлом мы познакомились не так давно. Он пришлец, как и вы, Келли; умер на другой большой войне. Кажется, ее называют «Вторая Мировая». Почти год назад в него всадили несколько пуль, но я успела его вылечить.
— То есть все это мне не привиделось? Мы с вами действительно…
— Да, мы занимались любовью, пока вы лежали в бреду. И спасла тем самым от смерти. Я проделывала этот трюк со всеми из нашего отряда.
Они вышли во внутренний двор монастыря. Несколько человек сидели и чистили оружие: видавшие виды «болтовки», тронутые ржавчиной «Винчестеры», несколько добротных пулеметов. Келли увидел даже один дефицитный автомат. С Келли все здоровались и вообще обращались в целом дружелюбно; эти люди казались ему симпатичными, но кодекс легионера, с годами въевшийся в подкорку, велел держаться с мародерами настороже. Как говаривала его матушка, a change is as good as a rest.
Из дворика через длинную анфиладу они попали в большое помещение, должно быть, бывшее ранее обеденным залом у монахов. Они встали в конце небольшой очереди, где высокий чернокожий мужчина в грязном поварском колпаке разливал по мискам суп. Девушка не переставая говорила.
По словам Альтаир их отряд, живущий в основном за счет добычи и перепродажи всякого хлама с Великой Свалки, расквартирован в монастыре уже пятый месяц, однако пару недель назад им пришлось сняться, чтобы выполнить заказ — сопроводить «караван» работорговцев, идущий от границ Хадеса в Истинный Медианн. Купцы и контрабандисты бегут из Тоттенланде, который в последнее время из обыкновенного кошмара превратился в настоящий ад. Объединенные княжества и кланы Предпреисподней ведут наступление по всем фронтам, и для умелых и в меру жадных наемников всегда найдется работенка.
— Спасибо, — все, что смог выдавить из себя Келли.
— За секс или за жизнь?
— За то и другое.
— Принимаю вашу благодарность и делаю встречное предложение. Вступите в наш отряд?
Сердце в груди Тиббота затрепетало и забилось о ребра, угрожая разорваться от восторга. Он сглотнул вязкую слюну, наблюдая, как Альтаир садится за обеденный стол и дует на ложку горячего супа, успевая разговаривать с ним. Рядом уселся Карл и буркнул легионеру на ухо:
— Соглашайся, парень. Один не выживешь. Это лучше, чем bitten und flehen.
— Да, Келли, соглашайтесь. У нет армейской муштры. Отношения — свободные. Добыча — по частям. Правила — строгие. Прошу только не ранить себя специально, чтобы заслужить ночь со мной. Я дарю любовь всем своим людям. Знаете, Келли, даже воины нуждаются в любви.
— Я… Знаете, я… — он не мог вымолвить ни слова.
— Не говорите ничего пока что. Я дам вам время подумать. У нас есть одна традиция: всем новым рекрутам я прежде всего рассказываю свою историю, а уж потом они принимают окончательное решение. Готовы слушать мою болтовню пару часов?
Келли кивнул. Альтаир улыбнулась, окончательно покорив его сердце, и начала свой рассказ.
В тридевятом царстве, в тридевятом государстве жила-была девочка с золотыми волосами. Она была очень красивой, настолько красивой, что с самого детства мужчины смотрели на нее с вожделением, а женщины с завистью. Она жила в клетке, как яркая тропическая птица, и мечтала однажды вырваться на свободу.
У девочки была мать. Прежде чем попасть в Дорай, она умерла от пневмонии в другом мире, о котором часто рассказывала дочери. Она и дочку назвала в честь звезды на земном небосклоне: Альтаир. В детстве мама постоянно твердила девочке, что она самая красивая; и это было правдой. Называла ее необычной, и это тоже оказалось чистейшей правдой. Потому что Альтаир родилась, подобно Иисусу, от непорочного зачатия.
У мамы на животе имелся шрам — кривой и лилового цвета. Неумелая акушерка делала кесарево сечение. Мама девочки была девственницей.
Может, сказался тот факт, что при появлении в Медианне матушка сразу попала в женский монастырь. В Дорае любят религии всех сортов. Быть может, все дело в эфире — девочка не единственный ангел-полукровка. Так или иначе, спустя девять месяцев родилась девочка с золотыми волосами.