Голос Логана, холодный и спокойный.
Оливера рывком поставили на ноги. Весь мир качался, и почему-то очень хотелось пить. Горячая струйка стекала по затылку Оливера за ворот рубахи — должно быть, содрали кожу на голове. Щекотно!
Логан медленно проковылял в его сторону, морщась от боли каждый раз, когда приходилось наступать на правую ногу. Он то и дело вытирал кровь с разбитых губ. Какие все-таки здоровущие у него кулаки! Одной рукой Логан держался за ребра, тяжело дыша. Он неотрывно смотрел на Оливера, сейчас его взгляд напоминал о собаке мельника, злющей псине с оторванным ухом. Она громко лаяла на каждого, кто приближался к мельнице, но по-настоящему пугала, когда тихо рычала и скалила зубы, собираясь укусить.
Логан улыбнулся, зубы его были в крови.
От резкого удара голова Оливера дернулась. Стало трудно дышать — нос заложило; вскоре кровь потекла по лицу и попала в рот. На вкус как железо. Оливер дернулся, пытаясь вырваться, но дружки Логана держали крепко.
Удар в левый бок. Все тело будто пронзило острой, сковывающей болью.
Удар в голову. Вспышка света в темноте. И снова удар.
— Ну как, полукровка, нравится тебе нечестный бой?
Удар в живот. Больно дышать, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Хорошо, что удавалось сдержать слезы.
— Понравилось?
Оливер осторожно выдохнул. Стоять на ногах он был уже не в силах, как и сопротивляться, но вот поднять голову он еще мог.
— А много ли чести… драться с тем, кто слабее?
Снова удар по лицу. Уже почти не больно.
— Отпусти его, Логан, — голос Абби где-то позади, серьезный и грозный. Грозная десятилетняя девочка! Смешно…
— А что будет, если не отпущу? Что ты мне сделаешь, сопля? Наябедничаешь?
— Наябедничаю, — легко согласилась Абби. — Девчонкам с этим гораздо проще: папе своему расскажу.
Логан засмеялся:
— И почему меня должен пугать хромоногий трус?
— У Кэлума спроси — почему.
Даже Оливер невольно усмехнулся. Отец и Кэлум как-то повздорили, и вскоре Кэлум лишился руки, но все знали, что это случайность и отец тут ни при чем.
— Брешешь, сопля. Все знают, что Кэлум в шахте руку потерял. Несчастный случай!
— Не брешет, — тихо сказал Дуги, — мне отец сказал. Такие раны получают не в шахте.
Логан зарычал и ударил еще раз. Оливер согнулся от боли, невольно застонав.
— Можешь забирать это тощее дерьмо, все равно я с ним закончил… на этот раз.
Их шаги быстро затихли вдалеке; рядом прошуршали юбки Абби.
— Больно?
Заботливая улыбка говорила, что все между ними в порядке, хотя след от удара прутиком все еще алел на ее щеке. Оливер почувствовал большое облегчение, глядя на младшую сестру, его разбитые губы невольно растянулись в улыбке.
— Нормально, — соврал он. — Дядя говорил, что надо бить до конца, но я сглупил. В следующий раз все иначе будет.
— Ага. В следующий раз они тебя убьют.
Оливер попытался встать, но Абби мягко остановила его:
— Лежи лучше. Я ведьму позвала, она придет скоро, потом домой пойдем. Я похлебку сварю! А ты отдыхай пока, тем более что как новости услышишь, точно опять упадешь.
— Какие еще новости? — поморщился Оливер. — Староста до отца дошел?
— Дошел, конечно, злющий как черт, но я не про то. Мне Грант сказал, его отец только что из города приехал, — Абби наклонилась поближе и зашептала, словно сообщала важный секрет. — Последние Стражи к нам едут. Настоящие! Сам Кроуфорд Одноглазый приедет.
Кроуфорд тяжело дышал, опираясь на полуторный меч, стараясь не нагружать больное колено. Его волосы, уже почти полностью захваченные сединой, были мокрыми от пота и липли к лицу, а в бороде застряли комья земли. Кроуфорду было на это наплевать. Все мышцы болью умоляли не повторять произошедшего.
Дом на окраине городка, возле которого все произошло, медленно разгорался, но никто не пытался его тушить: простые люди попрятались по своим жилищам и еще не успели поверить в то, что страшное осталось позади. Деревья в саду были сломаны или выкорчеваны, вся земля вокруг перепахана бушевавшими еще пару минут назад яростными ветрами. Стена соседнего дома рухнула, когда в нее попало несколько вылетевших из земли валунов. Позади Кроуфорда мухи с настойчивым жужжанием слетались к трупу бездомной дворняги.
Восстановив дыхание, Кроуфорд огляделся в поисках товарищей.
Сивард Счастливый разговаривал с семейной парой, чей дом с каждым мгновением все больше сдавался на милость огня. Мужчина рыдал, стоя на коленях, пока его жена безучастно смотрела вдаль, нервно заламывая руки. Сивард прятал нижнюю половину лица под черным платком и оттого был больше похож на бандита, чем на Последнего Стража. Едва ли он был подходящим человеком для разговора с родителями девочки, но у Кроуфорда просто не было сил подойти к этим людям после того, как он сам указал на их дочь.
Страж Гарет сидел на большом поваленном дереве возле сломанных качелей. С мрачным сосредоточением он чистил лезвие меча. Высокий широкоплечий юноша с честным взглядом и мужественной челюстью — он выглядел как самый настоящий герой, если не считать мертвой девочки у его ног. Несчастной было лет девять или десять, а может и одиннадцать; странно, что за столько лет он так и не научился определять их возраст.
Кроуфорд медленно нагнулся, стараясь не напрягать ушибленную спину, подобрал с земли свой арбалет и медленно двинулся к Гарету. Осколки льда, оставшиеся от роя ледяных кинжалов, хрустели под его ногами, а проклятое колено болело при каждом шаге, не давая разогнуть ногу полностью и вынуждая прихрамывать при ходьбе.
Множество слов крутилось в голове Кроуфорда, но все они казались неправильными, чужими. Когда он подошел, меч юноши блестел чистотой, но тот все равно продолжал с усилием тереть лезвие.
— Все будет хорошо, парень, — сказал Кроуфорд, поморщившись от банальности этих пустых слов. — Все будет хорошо.
Некоторое время Гарет молчал, продолжая бороться с одной ему видимой кровью на лезвии. Кроуфорд уже стал думать, что парень так ничего и не скажет.
— Ребенок, — сказал он в итоге. — Просто напуганный ребенок. Я видел страх в ее глазах. Она боялась меня, мастер Кроуфорд, даже больше, чем я ее.
— Как и все они. Вот это, — Кроуфорд жестом обвел многочисленные разрушения вокруг них, — сделал ребенок. Поверь мне, ты не захочешь встретить взрослого волшебника.
— Поэтому проще убивать детей? — Гарет все же оторвал взгляд от меча и посмотрел в единственный глаз Кроуфорда.
— Да. Она не ребенок, Гарет, она выродок. Нечеловек. И чем они старше, тем больше трюков узнают и тем опаснее и амбициознее становятся. Уже сейчас она могла повелевать стихиями и подчинять себе волю животных. Взрослая же волшебница легко поработит твой разум или просто превратит в жидкость все твои кости.
— Она боялась нас.
— Потому что пока мы сильнее. Со временем страх в их глазах исчезает, и его сменяет презрение. А потом их амбициям становится тесно в родном городке.
Вздохнув, Гарет поднялся и убрал меч в ножны. Похлопав его по плечу, Кроуфорд направился к другому подчиненному. Отец девочки встал с колен. Сивард продолжал что-то говорить, но его жесты стали резче, правая рука покоилась на рукояти ножа. В итоге женщина пробормотала что-то и, глядя в землю, протянула Сиварду связку колец — преимущественно медных, но встречалось и серебро. Забрав деньги, Сивард оставил несчастных, отошел в сторону и, достав из поясной сумки несколько сухих черных листьев, стал крошить их себе на ладонь. Когда Кроуфорд подошел к нему, тот уже убрал с лица свой черный платок. Больше ничего не скрывало уродливые шрамы, растянувшие лицо Счастливого Сиварда в несмываемой жуткой улыбке. Резко вдохнув порошок из раскрошенных листьев, Страж поднял голову и встретил осуждающий взгляд Кроуфорда.
— Листья чернослеза расплавят твой мозг, если будешь дышать ими так часто.
— Какой-нибудь маг наверняка сделает это раньше, — губ у Сиварда почти не осталось, многие зубы были выбиты или сломаны. Он всегда говорил медленно и очень тихо, словно змея шипела. — Ты что-то хотел?
— Те люди дали тебе деньги. Почему?
— Девчонка не просто швыряла в нас всякое барахло и камни. Она управляла холодом и теплом! Даже сумела подчинить разум собаки.
— Да, я тоже заметил, — кивнул Кроуфорд. — Ее обучали или она смогла обучиться сама, общаясь со своим демоном. Но при чем здесь деньги ее родителей?
— Обучение требует времени, особенно если учишься сам. Ее укрывали. Наказание за укрывательство — смерть.
— А добровольное пожертвование убедило тебя, что родители ничего не знали о разговорах дочери с демоном?
— Или что она подчинила их разум. Я позволю тебе выбрать версию поубедительнее, Старший Страж. Я ведь не жадный.
С этими словами Сивард честно отсчитал половину доставшихся ему колец и протянул их Кроуфорду.
— Я думаю, ты отдашь мне все.
Сивард склонил голову на бок и вернул кольца обратно в свою связку.
— Я думаю, что не дам тебе ни хера, мистер Одноглазый.
Кроуфорд ударил резко, без замаха. Сивард не успел перехватить удар, и из разбитого носа хлынула кровь. Рука Счастливого потянулась к ножу на поясе, но Кроуфорд перехватил ее и выкрутил, вынуждая Сиварда выгнуться, открыться. Второй удар пришелся Сиварду точно в горло. Он согнулся, закашлялся и в этот момент Кроуфорд ударил его локтем по затылку. Сивард упал лицом в грязь, и Кроуфорд придавил его коленом к земле, поморщившись от стрельнувшей боли в проклятых суставах. Не давая Сиварду встать, Кроуфорд быстро обшарил его сумку и вытащил связку колец, после чего отпустил.
Сивард перевернулся, потянулся было к ножу, но рука Кроуфорда уже сжимала рукоять меча. Лезвие слегка вышло из ножен: простое и понятное предупреждение. Глаза Сиварда сузились.
— Убьешь меня, Старший Страж? — спросил он.
— Увидим.
Кроуфорд знал, о чем думает лежащий на земле Сивард. Он разглядывал Кроуфорда, его крепкую, несмотря на возраст, фигуру, его напряженную позу, но в особенности его седые волосы и морщины. Сивард думал о том, что Кроуфорд уже не молод. Его реакция уже не та, что раньше, хватка стала слабее, удары медленнее. Но вместе с тем седина очень редкое явление среди Последней Стражи. Она означала, что занимаясь убийством магов, монстров и отступников, Кроуфорд был достаточно хорош, чтобы дожить до седых волос. В сущности, все мысли Сиварда вертелись вокруг одного простог