Дитя нечистот, хоть и казалось бессловесным, все же недовольно заверещало, когда я потянул за цепочку. Но стоило наклониться так, чтобы он разглядел, у кого ворует, как серые ложноножки бессильно разжались и уползли под прилавок — никто не смеет красть у потомка Кеции Мейсон.
Когда я, наконец, оторвался от жидкой слякоти, густо устилавшей брусчатку Рыболовного Квартала, передо мной уже стоял посыльный Вспухшей Дамы. Высокий субъект в широкополой шляпе молча нависал над нашей небольшой компанией. Все его родовые признаки были хирургически удалены, его глаза, отделенные от зрительного нерва, неистово вращались под полуприкрытыми веками.
— Следуйте за мной, пожалуйста, — он по привычке вывернул шею и слепо уставился на нас; слуги Вспухшей Дамы видели не глазами.
— Одну секунду, — ответил я. Мальчишка с морскими желудями уже стоял по правую руку от меня, подставляя бутылку. Я капнул обещанный объем из фиала и жестом отогнал попрошайку.
Долговязый в шляпе шнырял между торговыми рядами, словно путая след, и мне приходилось все время оглядываться, чтобы нерасторопный Рабаль вдруг не отстал. Наконец, мы очутились на какой-то загаженной аллее. Сборщики податей с шипением устремились в нашу сторону, заставив Капру мелко дрожать. Я уж было полез во внутренний карман за следующим фиалом, но бандит с вращающимися глазами жестом меня остановил.
— Гости Вспухшей Дамы не платят за проход по ее улицам! — высокопарно изрек он и резко полоснул себе по запястью лезвием выкидного ножа. Темная, в свете пожираемых звезд, кровь крупными шлепками приземлилась на булыжники, из тени вытянулись тонкие жгутики, жадно припав к образовавшейся луже. Раздались омерзительные сосущие звуки.
«Ее улицам! Надо же! Аппетиты этой старухи воистину неистощимы!» — думал я, спускаясь по сбитым ступеням вниз по аллее. В трущобах, где живут лишь бастарды, грязнокровки, отродья и вымирающие виды, Великие старались не показываться, оставляя в качестве своих наместниц ведьм. Рыболовным Кварталом правила Вспухшая Дама, чьи глаза свешивались с каждого светильника в квартале. Бутлегерство, оружие, наркотики, проституция — все здесь было в ее власти. Кроме дома Кеции Мейсон. Помню, когда-то она заявилась в заведение, растекаясь омерзительной тушей по красному ковру гостиной, в окружении незрячих помощников, что тащили паланкин, и угрожала, требовала, напирала и прельщала. Лишь моя родовая принадлежность позволила мне отбить свой маленький бизнес, а главное — не дать в обиду девочек, которых ведьма наверняка продала бы и самому Султану Демонов, предложи тот достойную цену. Нет уж, дырочками моих кошечек распоряжаюсь только я, и мой бордель никогда не будет родильным домом или праздничным столом для чистокровных!
Дом ведьмы находился у самой границы Рыболовного Квартала, примыкающего к облюбованному паукоподобными обитателями снов мосту. Между зданиями висела предупреждающая растяжка: в паутине мотался на ветру кусок жести, исписанный символами Великих, которые никто, кроме ведьм, прочесть не мог. Куда более понятным предостережением были болтавшиеся на полупрозрачных нитях высосанные, иссохшие до полной неузнаваемости трупы с раззявленными в беззвучном крике ртами. Здесь заканчивалась территория грязнокровок.
Капра с ужасом в осьминожьих глазах рассматривала высохшие останки, пока наш провожатый открывал дверь. По выражению лица Рабаля понять что-либо было невозможно, скорее всего, он ничего ужасного и вовсе не заметил — потомки Властителя Глубин плохо видят на суше.
Наконец, бандит Вспухшей Дамы справился с дверью. Разместившись в проеме под верным углом, она распахнулась, будто пасть гигантского кита, со свистом впуская в себя воздух. Внутри затхло воняло плесенью и нечистотами. Беспорядочное сплетение лестниц, существующих в разных пространствах, туманило разум. Я дернул за ухо Капру, чтобы та не особенно глазела по сторонам — так недолго и с ума сойти. Лишь ведьмы и их слуги способны без вреда для себя обитать на пересечениях реальностей.
Стараясь смотреть только под ноги, мы проследовали по скрипучим ступенькам за нашим долговязым провожатым, освещавшим путь лампой, набитой ведьмовскими глазами.
Слуга сошел с лестницы и поманил нас за собой по пыльному коридору когда-то явно богато украшенного особняка.
В захламленной спальне на огромной кровати с прогнившим балдахином возлежала она. Из-за атрибутов могущества, которые поглотила, Вспухшая Дама уже давно была неспособна самостоятельно передвигаться. Все то, что отнимала у своих слуг и клиентов, она делала частью себя. Стоило моей трости коснуться трухлявых досок в спальне, как мириады глаз, растущие у нее на боку, повернулись в мою сторону.
— Я ждала тебя, торговец пороком, — трубно возвестила она.
— А ты бы и не прочь поторговать и сама, не так ли? — лукаво заметил я, подтолкнув застывшую на пороге Капру; та едва сдерживала рвотные позывы.
— Пришел сдавать дела? Мудро-мудро, — голоса на разный лад струились из множества ртов на горбу старухи.
— Думаю, ты будешь последней, кому я предложу перенять бизнес.
— Жаль-жаль, — ведьма, наконец, соизволила повернуться к нам лицом. Словно муха на куче дерьма, ее все еще человеческая голова возвышалась над хаотическим скоплением чужих органов и краденых тел. — Зря ты так противишься. Новая эпоха грядет. Этот мир стар, болен, его почти доели. Ты не сможешь прятаться вечно в доме Кеции, уж поверь. Особенно там. Глашатай шепчет, что мир готовится принять нечто особенное, нечто новое…
— Он все время шепчет. И половину ты все равно толкуешь неверно.
— На этот раз все было по-другому. Он будто бы напуган. Почему-то просил передать это именно тебе, и есть у меня подозрение, что речь шла о твоей маленькой шлюшке. Похоже, Глашатай положил на нее глаз, — прошипела ведьма и жеманно захихикала, точно флиртовала со мной.
— И что же? — за внешним безразличием я старался спрятать волнение, которое вызвало упоминание моей Малышки Евы. Значит ли это, что ее заприметил сам Ползучий Хаос?
— В доме неправильных углов, где сделал первый шаг султан, скрывалась дева без отца, что носит в чреве ураган, — монотонно зачитывала хозяйка Рыболовного Квартала, — родится зверь, закроет дверь, вернется старый мир, зажжет он пламя в небесах, начнет кровавый пир…
— Звучит гадко, — резюмировали.
— Такова судьба мира, сутенер! — разразилась старуха каркающим смехом. Ей вторили рты, слюнявыми дырами зияющие на влажных боках. — Шепот Глашатая всегда верен!
— Нам просто нужно спасти нашу подругу, — робко проблеяла Капра, по-своему все же наивная: с ведьмами нельзя общаться напрямую.
— Что это там за козочка? — с хищной лаской пропела Вспухшая Дама. — Выйди, покажись, красавица!
Длинная, усеянная черными отростками рука потянулась к куртизанке. Та стояла ни жива, ни мертва — точно дитя перед сборщиком податей. Узловатый палец намотал угол бордовой ткани, после чего резко дернул, и моя девочка предстала перед ведьмой в одном белье.
— Неужели ты одна из тысяч Младых? — жадно зашипела ведьма. — Воистину, Мейсон, ты находишь жемчужины. Что ты делаешь в наших грязных доках, дитя? Признайся, старый кот, ты ведь не приводил ее ко мне?
— Не приводил и не собираюсь.
— Но почему? За матку дочери Козлоногой Матери я бы щедро заплатила!
— Она все делает под хвост, — соврал я, надеясь выдать шестерку за козырной туз. Весь женский ливер Капра выскребла себе сама, прежде чем сбежать из Чернолесья.
— Вот как, — ведьма, кажется, теряла к нам интерес. — Так зачем же ты пришел, Мейсон? Позлословить, похвастаться своими красотками?
— Нет, мадам, я здесь за помощью. Нужно найти одного аристократа. Кажется, он меня обокрал.
По ребрам Вспухшей Дамы прокатилась волна ухмылок, закончившаяся ядовитым смешком из ее собственного рта.
— И что ты сделаешь? Придешь к нему со своим мистером «Рыбья голова» и постучишь в двери? Тебя ведь даже из квартала не выпустят!
— Оставь это мне. Один раз ты меня уже недооценила. Ты поможешь его найти?
— А что получу я? — я безошибочно отследил алчный взгляд торчащих тут и там из влажной плоти глаз; значит, Капра ее явно заинтересовала.
— Я готов обменять на эту информацию свою лучшую «кошечку», — я властно подтолкнул вперед куртизанку, сдернув с нее портьеру окончательно, — Всю целиком, вместе с маткой. Можешь вынуть ее женские органы и отправить на улицу, можешь подарить ее Темному Глашатаю. Мне все равно.
Капра не сопротивлялась: словно завороженная она глядела на ведьму.
— Не бойся, дитя мое. Мы найдем тебе достойное применение. Сначала я научу тебя видеть, но не смотреть, — заскрипела ведьма.
— Нет, сначала ты скажешь, где этот аристократ.
Вынув банку с беловатой переливающейся кровью, я швырнул ее ведьме. Емкость поймала ранее не замеченная мной рука под ее скулой — маленькая, видимо, детская.
— Здесь много. Он щедро заплатил, — завистливо подметила Вспухшая Дама.
Я обернулся — у входа в спальню стояли трое. Нехорошо. Я медленно принялся откручивать рукоять трости. Рабаль, заметив мои движения, положил ладонь на древко гарпуна.
— Не твое дело. Где его искать?
— Хм-м-м… Искать.
Запустив длинный, похожий на паучью лапу палец в банку, ведьма задумалась. Уровень крови в стекле понизился почти на дюйм, а палец продолжал пульсировать, всасывая драгоценное вещество.
— Но-но, хватит!
— Да, пожалуй… Его гнездо — ближайшее к нам, под первой аркой моста.
— Сосед, значит, — удовлетворенно хмыкнул я.
— Он сейчас возвращается с охоты. Сейчас он сыт, переваривание отнимает много сил. Если поторопишься — сможешь застать его врасплох, — задумчиво шамкала ведьма лоснящимися от жира губами, — у тебя есть шанс. Если будешь достаточно внимательным.
— Шанс?
— Шанс вернуться. — Вспухшая Дама осклабилась, обнажив гнилые пеньки зубов. — Иди ко мне, милая. Теперь ты — часть семьи.
Девушка застыла в ступоре, словно не веря в мое предательство. Глупая козочка! Заметив ее страх, я легонько ущипнул покрытую блестящей шерстью ягодицу, загодя отодвинувшись в сторону. С чудовищной силой ударило копыто, отбросив одного из бандитов Вспухшей Дамы на лестницу. Его тело проломило деревянные перила и обрушилось вниз, в хаотичное переплетение балок и ступеней. Рабаль, весьма проворный, когда это требовалось, уже перерезал глотку долговязому в шляпе, что провожал нас к своей хозяйке.