— Я рад, что ты одобряешь, Роланд, — в голосе Рикарда звучал сарказм. — Что ж. Приятно знать, что я подох не напрасно. Хотя…
— Что — «хотя»?
— Роланд, не надо, — рыжая девушка в пестром наряде Вольных Рот положила было руку на плечо воителя, но тот дернулся, словно вырываясь из смертельной хватки.
— Так что ты там говорил насчет «хотя», а, Рикард?
— Ты прекрасно все знаешь и сам. Наш поход. Глупость ведь, а, Роланд? Ну, признай это хоть сейчас. Хоть для меня. — Победитель песчаного ската натужно закашлялся, и по его подбородку потекла тоненькая струя черной, как смола, крови. Яд уже действовал.
— Значит, глупость? — лицо воина потемнело от гнева. — Глупость, да? Почему же ты не сказал этого раньше? Тогда, в той грязной кантине на рынке Тултубаша? Почему ты молчал, когда я разрушал свою жизнь? Когда рвал старые связи? Когда создавал себе новых врагов? Почему ты молчал тогда, а, кусок смердящего дерьма?
— Роланд! — рыжая Беатрикс попыталась в очередной раз ухватить своего спутника за плечо, но ее саму оттащили в сторону. Козмо, молчаливый и угрюмый, слишком хорошо знал лидера их маленькой группы и не хотел рисковать.
— Так почему ты молчал, а? — в голосе Роланда уже не оставалось ничего человеческого. Это был рык разъяренного зверя. Хуже того: и Беатрикс, и Козмо прекрасно видели, как сквозь человеческую сущность проступают обычно невидимые изменения. — Давай, скажи мне. Ты же все равно мертвец.
Рикард попытался рассмеяться, но поперхнулся кровью.
— Я молчал, потому что хотел верить. Посмотри вокруг, Роланд. Кругом война, дерьмо и демоны. Мы служим им. Принимаем их метки. И вдруг — надежда! Слабая, призрачная, но — надежда! Ангел, Роланд! Ангел, который прошел горнило Бесконечной Войны и спустился на твердь Брунре! Я убедил себя… Но сейчас я вижу, что все это просто бредни обреченных. Нет никакого ангела, Роланд. А мы все — говнюки, вполне заслужившие вечные муки.
Тяжелый копеш огненным росчерком мелькнул в лучах заходящего солнца. Хруст разрубаемых ребер, фонтан отравленной крови, запоздалый крик Беатрикс и… все закончилось.
Роланд повернулся к своим спутникам. Изменения исчезали на глазах, к воителю возвращался человеческий облик.
— Вы можете меня осуждать. Но я подарил ему быструю смерть. Только и всего. Быстрая смерть. Хорошая смерть. Лучше, чем мучительное угасание здесь, на краю пустыни. И еще одно, — воин слегка помедлил, подбирая слова, — если кто-то считает, что наш поход — это глупость… В общем, я никого не держу.
Затянувшуюся паузу нарушила Беатрикс.
— Я с тобой. Как бы то ни было, я верю.
— Пожалуй, я тоже иду с тобой, Роланд, — на костлявом лице Козмо как всегда не отражалось ни одной эмоции. — Не знаю, к чему мы в итоге придем, но, как мне кажется, жребий брошен давно. И пути назад уже нет.
…трое уходили на запад, навстречу алым лучам заходящего солнца. А тот, кого при жизни звали Рикардом, смотрел им вслед невидящими глазами и улыбался. Так, как может улыбаться только мертвец.
Каменные глыбы торчали из песчаной почвы, словно кости давным-давно поверженного исполинского зверя.
— Хорошее место. Крепкое, — Роланд скинул поклажу на землю. — Все окрестности — как на ладони, зато нас так просто не разглядишь. И даже огонь можно развести. Там, внизу. В распадке. Козмо, займешься?
Худощавый наемник сухо кивнул. А Роланд слегка расслабился: как бы то ни было, случившееся несколькими часами ранее не поколебало его авторитета. Он все еще лидер, и это главное. Он — лидер, и цель все еще достижима. Остается, конечно, еще очень много «если». Если они сумеют добраться до Санкто Ди Песте. Если сумеют найти человека, которого Роланд мог с некоторой натяжкой считать своим другом. Если воины Франческо ди Сангвинары потеряли след после того, как маленький отряд Роланда свернул на нехоженую тропу, ведущую через пески. Если… Во имя всех владык Ледяного Ада и Лимба, сколько же их, этих «если»… Об одном из них Роланд запрещал себе думать. О том, что весь их поход — несусветная глупость, а все его жертвы принесены зря. Если, конечно, оставшийся в песках Рикард был прав.
Воитель до хруста сжал зубы, запрещая себе даже тень такой мысли. Нет. Ошибки быть не может. Огненный болид, расчертивший небеса несколько месяцев назад. Странные знамения. Беспокойство Князей — Демонов, причем далеко не последних в адской «табели о рангах». Пророки… Скольких он, Роланд, своими руками принес в жертву покровителю рода — Багрянорукому Дальциану? Пятерых? Шестерых? А набеги Лишенных Покровительства? Совпадения? Не слишком ли много совпадений?
«Я прав. А Рикард дель Ферро ошибался. Он… Он хотел, чтобы его слова оказались правдой».
Вспышка ярости накрыла воителя, словно осенняя буря. В глазах потемнело, а тело, повинуясь памяти крови, стало изменяться. Роговые пластины выступили на месте бровей, скулы сдвинулись, превратившись в подобие костяного забрала, кости черепа пришли в движение, формируя рога и острый продольный гребень.
«Нет… Нет… О, Дальциан, не сейчас… Не дай мне повторить судьбу отца… Н-н-нет…»
Безумие не желало отступать. Теперь уже изменяться стали ребра и остистые отростки позвоночника. Боль от текущей плоти усиливала ярость, а ярость усиливала боль. И вдруг — теплая ладонь на лбу, звуки странной, запретной уже три столетия мелодии… церковный хорал, исполняемый высоким женским голосом. Прикосновение… Сочувствие… Сопереживание? С глухим хрипом Роланд упал на колени. Кровавая пелена рассеивалась, а каждый дюйм тела пронизывала нечеловеческая боль — плата за несостоявшееся изменение.
«Кто?» — Ответ был как на ладони: Беатрикс! Козмо бы не смог. Не смог и не захотел бы. Риск был слишком велик.
— Спасибо тебе.
Девушка пожала плечами.
— Не за что. Я сделала то, что должна была сделать. Как и ты. Тогда. В пустыне.
Роланд скрежетнул зубами. Багрянорукий! Теперь он не сможет обманывать себя.
— Тогда я…Впрочем, не важно. Рикард был хорошим бойцом. И мне его будет не хватать. Остановимся на этом.
Откинув со лба непослушную рыжую прядь, девушка кивнула.
— Как скажешь. Ты — командир.
Роланд промолчал.
— Если тебе будет интересно знать, то слова дель Ферро меня тоже задели. У всех должен быть шанс. У всех. Даже у конченных говнюков. Так что ангел существует, и мы отыщем его. Слышишь, командир? Обязательно отыщем. Чего бы нам это ни стоило.
Повернувшись спиной к воителю, Беатрикс зашагала вниз, в распадок, где Козмо продолжал возиться с едва занявшимся огнем. А Роланд задумчиво смотрел ей вслед, тщетно пытаясь понять, что же такого неправильного в его спутнице. И что именно в ней вызывает неясную оторопь и страх.
К середине следующего дня они добрались до предгорий Сьерра-блу-Ланси. Как-то незаметно песчаные дюны и каменистые осыпи сменились сначала поросшими колючим кустарником холмами, затем кустарник стал гуще, а холмы — выше. И, наконец, на горизонте замаячили серые пики, а вокруг вдруг взметнулись старые, как сам мир, леса.
— Успеем пройти перевал — считай, ускользнули от Сангвинары и его головорезов, — Роланд довольно щурился, вдыхая пахнущий хвоей воздух. — Хоть они большей частью и верхом, но времени потеряли куда больше нашего. Да и переход через пески дал нам добрую фору.
— Не считай Сангвинару дураком. Ты ведь сражался с ним плечом к плечу. И не раз. — Бесцветный и невыносимо спокойный голос Козмо разрушил временное спокойствие, охватившее воителя. — Уверен, на перевале нас будут ждать. Так что… Лучше подготовиться к проблемам заранее.
Лесная тропа и окружающее буйство жизни тут же утратили для Роланда всякую привлекательность. Теперь за каждым кустом мог таиться враг, с каждого дерева, того и гляди, могла прилететь смертельная стрела. Но хуже всего было то, что им так или иначе придется сбавить темп. А значит — кто-то, за кем не охотятся слуги князей-демонов, вполне может добраться до ангела раньше… Или ангел может вознестись сквозь тонкую плоть мира. В конце-то концов, Брунре теперь всего лишь аванпост сил Пандемониума в вечной войне с Небесами, так что ангелам тут не место. И что тогда?
«Рикард был прав… Прав… Твоя цель — призрак, дым, морок…»
Знакомая пелена перед глазами, дрожь и озноб. Усилием воли Роланд подавил первые признаки надвигающегося изменения.
— Козмо! Помнится, где-то тут была деревня? Можно было бы остановиться там.
— А заодно и прикупить у местных какой-никакой снеди. Сушеное мясо и уксус, по недоразумению называемый вином, мне несколько надоели, — на сей раз в голосе Козмо улавливались одобрительные нотки. — Если направляемся к деревне — то нам на север. Прямо по тропе, потом направо на первой же развилке.
Путь оказался правильным. Свернув на упомянутой Козмо развилке, они шли по лесной чаще еще около часа, а затем лес стал заметно редеть. Вскоре в просветах между деревьев замелькали поля, а тропа превратилась в добротную проселочную дорогу.
Когда впереди уже виднелись приземистые крестьянские дома, крытые грубой глиняной черепицей, отряд вошел в странную рощу, неуловимо отличавшуюся от всего, что путники доселе видели. Кроны деревьев были гуще, кора — темнее, а ветер, который шелестел в ветвях, словно пытался что-то рассказать, о чем-то напомнить. В следующее мгновение Роланд вдруг понял, что он различает голоса и обрывки фраз: спорили между собой глубокие старики, болтала друг с другом подвыпившая молодежь, пели что-то протяжное и заунывное деревенские молодки… Шаг — и все стихло. Еще шаг — голоса вернулись. Бурчание, бормотание, пение, ругань… Вдруг ни с того ни с сего испуганно вскрикнула Беатрикс.
— Т-там… — Рукой в кожаной перчатке девушка указывала на ближайшее к дороге дерево.
Присмотревшись, Роланд тоже невольно вздрогнул: с древесного ствола на него смотрело сморщенное лицо пожилого крестьянина. И лицо это было живое: трещина в коре, заменявшая старику рот изгибалась и кривилась, сучки-глаза шевелились, стараясь повнимательнее «рассмотреть» незваных гостей.