В большинстве больниц горячка уносила жизни в среднем трети матерей – молодых здоровых женщин, родивших здоровых детей
Разницу в смертности между клиниками пытались объяснить и другие врачи. Теории выдвигались одна нелепее другой. Одни считали, что всему виной дурная слава клиники Клейна и женщины сами себя настраивают на печальный исход родов. Другие говорили о том, что в клинике Бартша роды принимают женщины и там роженицы находятся в более комфортных условиях, нежели пациентки Первой клиники, рожающие в присутствии студентов-мужчин.
Обучение в двух клиниках различалось еще и тем, что акушерки не практиковались на трупах, в то время как студенты, ожидая вызова к роженицам, почти все время проводили в прозекторской, непосредственно примыкавшей к родильному корпусу Современному человеку это может показаться дикостью, но после занятий на трупах тщательно мыть руки в то время было делом необязательным – достаточно было сполоснуть их или вытереть о носовой платок. Статистика явно указывала на то, что с введением в перечень учебных дисциплин патологической анатомии смертность от родильной горячки в Первой клинике резко взмыла вверх – аж в 5 раз! Когда же по вердикту очередной комиссии число допускаемых к роженицам студентов, подозреваемых в грубом отношении к пациенткам, было уменьшено вдвое, произошло семикратное снижение смертности от родильной горячки!
В мае 1847 года Земмельвейс впервые предлагает акушерам перед обследованием пациенток и родами обрабатывать руки и инструменты раствором хлорной извести, которая в то время применялась для обеззараживания наряду с карболовой кислотой.
В 1847 году трагически погибает друг Земмельвейса профессор судебной медицины Якуб Колетшка, случайно порезавший себе палец во время вскрытия трупа умершей от родильной горячки. Симптомы стремительно развившейся болезни и последующие результаты вскрытия были поразительно схожи с картиной родильной горячки. Земмельвейс позже вспоминал: «Мысли о болезни и смерти Колетшки стали преследовать меня и днем, и ночью. Из этого сумбура мыслей начала постепенно выкристаллизовываться уверенность в том, что смерть Колетшки и смерть многих сотен женщин, сведенных в могилу родильной горячкой, имеют одну и ту же причину… Заболевание и смерть Колетшки были вызваны трупными веществами, занесенными в кровеносные сосуды… И здесь передо мной неизбежно возник вопрос: а разве не может быть, что женщины, погибшие от этой же болезни, заболевали именно при попадании трупных веществ в сосуды? Ответ напрашивался сам собой; разумеется, да, ибо профессора, ассистенты и студенты немало времени проводили в морге за вскрытием трупов и трупный запах, очень долго сохраняющийся на руках, свидетельствует о том, что обычное мытье рук водой с мылом еще не удаляет всех трупных частичек».
Можно представить себе ужас молодого и впечатлительного Игнаца Земмельвейса, столкнувшегося с повальной смертью молодых матерей и равнодушной беспомощностью врачей
В мае 1847 года Земмельвейс впервые предлагает акушерам перед обследованием пациенток и родами обрабатывать руки и инструменты раствором хлорной извести, которая в то время применялась для обеззараживания наряду с карболовой кислотой. После экспериментального введения этого метода в практику смертность в клинике уже в первые недели снизилась в несколько раз. Руководство клиники поначалу отнеслось к новшеству снисходительно, ведь и до того многие пытались бороться с родильной горячкой куда более экстравагантными методами.
В 1849 году руководство акушерской клиники отказывается продлить с Земмельвейсом контракт с формулировкой за «вызывающую деятельность».
Но, как только Земмельвейс сообщил о том, что он планирует опубликовать результаты своего опыта, директор Первой клиники Клейн тут же заявил врачу, что любую публикацию он воспримет как донос.
Участь изгоя
Открытие Земмельвейса выглядело абсолютной крамолой.
Занятия на трупах небезосновательно считались залогом мастерства врача. Теперь же некий 29-летний акушер объявляет прозекторскую источником всех бед. Даже не прозекторскую, а руки акушера! Он пренебрегает корпоративным братством и фактически кидает в лицо коллегам обвинения не то что в неаккуратности – в убийстве! Земмельвейс не мог недооценить опасность ситуации и попытался, насколько возможно, сгладить острые углы. Он не спешит с публикацией своего открытия, а вместо этого деликатно рассылает мировым светилам от медицины частные письма. Те не обращают на них никакого внимания. Но это не останавливает Земмельвейса, и он упрямо продолжает свои наблюдения. Раз за разом он получает подтверждения своей догадки. В обстановке неприятия со стороны коллег он не имеет права ошибаться. Потому трагический случай, единственный с момента внедрения метода Земмельвейса, чуть было не поверг ученого в состояние паники. В течение нескольких дней он потерял 12 из 13 своих пациенток, несмотря на то что все санитарные процедуры были выполнены им безукоризненно.
Современному человеку это может показаться дикостью, но после занятий на трупах тщательно мыть руки в то время было делом необязательным – достаточно было сполоснуть их или вытереть о носовой платок
Пытаясь найти объяснение, Земмельвейс вспоминает, что один из своих обходов он начал с женщины с огромным фурункулом и, исследовав его, перешел к осмотру других пациенток, не обработав после этого рук. Женщина с фурункулом, единственная, и выжила. С этого момента ученый ужесточает требования к обработке рук – теперь их необходимо мыть перед осмотром каждой женщины.
В 1849 году руководство акушерской клиники отказывается продлить с Земмельвейсом контракт с формулировкой за «вызывающую деятельность». Тем не менее на заседании Общества венских врачей лекции Земмельвейса о родильной горячке вызывают повышенный интерес у практикующих коллег. Однако в вышедших после этого медицинских изданиях не нашлось места положительным комментариям к докладу ученого. Научное сообщество упорно не хотело признать правоту молодого врача, не обремененного степенями и званиями.
В 1850 году после долгих хождений по инстанциям Земмельвейс получает звание приват-доцента. Министерством образования было установлено, что приват-доцент может преподавать акушерство только на манекене – в глазах Земмельвейса это выглядит как злая насмешка. Уставший от бесконечной травли, врач возвращается в родной Пешт, где в 1851 году становится директором акушерской клиники в госпитале Св. Роха. Теперь у него есть возможность применить свою теорию на практике, не опасаясь гонений со стороны начальства. Через несколько месяцев смертность от родильной горячки в клинике опускается до рекордных 0,84 %.
В 1851 году становится директором акушерской клиники в госпитале Св. Роха в родном Пеште. Теперь у него есть возможность применить свою теорию на практикене опасаясь гонений со стороны начальства. Через несколько месяцев смертность от родильной горячки в клинике опускается до рекордных 0,84 %.
Венгерские власти во многом поддержали идеи Земмельвейса. В акушерские клиники была направлена специальная директива о необходимости профилактики родильной горячки по предложенному доктором способу. В 1855 году ученый становится профессором Пештского университета и его метод успешно применяется в университетской акушерской клинике. В 1861 году публикуется его книга «Этиология, сущность и профилактика родильной горячки». Однако большинство именитых медиков восприняло этот труд если не нарочито равнодушно, то с небывало резкой критикой. На предложения Земмельвейса оплатить за свой счет и провести семинары по профилактике родильной горячки коллеги отвечают ему по большей части ледяным молчанием. Находящийся на грани срыва Земмельвейс публикует пять открытых писем, где прямо ставит в вину медицинским светилам гибель тысяч женщин: «Кто виноват в том, что через пятнадцать лет после появления теории предупреждения родильной лихорадки рожающие женщины продолжают умирать? Не кто иной, как профессора акушерства». Он угрожает объявить во всеуслышание, что главная угроза исходит от немытых рук акушеров. Приняв вызов, видные медики выступают единым фронтом, несмотря на то что правота Земмельвейса подтверждена и другими врачами. Один из ярых противников ученого, немецкий врач Густав Михаэлис, кончает жизнь самоубийством, когда, решив доказать опытным путем несостоятельность теории Земмельвейса, получает результат, прямо противоположный ожидаемому. Менее совестливые коллеги иной раз даже шли на подтасовку статистических данных только ради того, чтобы осадить выскочку из Пешта. Акушеры Праги, в руках которых погибало до половины всех рожениц, превзошли в злословии все разумные пределы. Среди самых ожесточенных гонителей Земмельвейса, к сожалению, были и великие ученые – например, Рудольф Вирхов, который на Общегерманской конференции врачей и ученых-натуралистов нанес Земмельвейсу сокрушительный удар.
Научное сообщество упорно не хотело признать правоту молодого врача, не обремененного степенями и званиями
Мир для Игнаца рухнул: в нем правили слепцы. Эти самодовольные, до бровей укутанные в мантии традиционных концепций книгочеи заставляли людей, призванных дарить жизнь, быть палачами. Их недальновидность и чванство обрекали на смерть ежедневно десятки женщин. Ученый был готов к тому, что его имя будет поругано и забыто. Пусть! Ему не нужны ни слава, ни почести, лишь бы другие акушеры видели, откуда приходит смерть, и не давали ей шанса…
В 1855 году ученый становится профессором Пештского университета и его метод успешно применяется в университетской акушерской клинике.
За спиной Земмельвейса уже в голос говорят о том, что он не в себе. Угрюмый, вспыльчивый, готовый видеть врага в каждом, он еще немного и наверняка кого-нибудь убьет или покалечит. По заключению профессора Балосса его решают незамедлительно поместить в сумасшедший дом. 30 июля 1865 года Земмельвейсу предлагают по служебной надобности посетить психиатрическую лечебницу в Лазаретгассе, недалеко от Вены. Несмотря на плохое самочувствие (врач отметил у себя настораживающие симптомы вскоре после того, как порезался на операции), Земмельвейс соглашается.