В голове у Мортона сразу же возник привлекательный план: а не есть ли эфир то самое вещество, которое он до сих пор тщетно искал для обезболивания?
В дневнике Мортона дата 30 сентября 1846 года была обведена кружком: это был день, когда он впервые опробовал пары эфира на своем пациенте Эбене Фросте, чудовищно боявшемся боли при удалении зуба. А 16 октября в Бостонском госпитале состоялась операция, вошедшая в историю медицины. Хирургом был Джон Уоррен, два года назад предоставивший Уэллсу возможность продемонстрировать действие закиси азота, а пациентом – Гилберт Эббот, молодой человек, имевший крупную сосудистую опухоль под нижней челюстью. Перед началом операции Мортон дал пациенту подышать парами эфира.
16 октября 1846 года в Бостонском госпитале состоялась операция с применением эфирного наркоза, вошедшая в историю медицины
Когда операция закончилась, Уоррен обернулся к аудитории, состоявшей из профессуры и ведущих докторов госпиталя, и, поджав в улыбке губы, произнес: «Господа, это не обман!» Врачебная комиссия чуть было не замучила расспросами проснувшегося Эббота, ошеломленного суетой и гвалтом вокруг, но ему в самом деле поведать было нечего: он не чувствовал во время операции ровным счетом ничего.
Борьба за пьедестал
9ноября 1846 года на заседании Бостонского медицинского общества Уоррен зачитал доклад «Нечувствительность во время хирургических операций, произведенная ингаляцией», положив начало всемирному внедрению эфирного наркоза.
До Европы весть о революционном методе обезболивания дошла за считаные недели. В конце декабря, через четыре дня после публикации в Лондонской медицинской газете сообщения о применении эфира, была произведена под наркозом ампутация бедра по поводу осложнений гнойного поражения коленного сустава. Ее выполнил выдающийся шотландский хирург Роберт Листон – непререкаемый авторитет в медицинских кругах. После этого с эфирным обезболиванием стали проводиться десятки операций и родов. В России первым эфирный наркоз применил Ф. И. Иноземцев: в феврале 1847 года он удалил у пациентки пораженную раком молочную железу. Ровно через неделю эфир на операции впервые применил великий Н. И. Пирогов, которому уже летом 1847 года выпадет спасать сотни русских солдат на Кавказе с помощью этого чудесного вещества.
Вышедший из операционной Бостонского госпиталя знаменитостью, Мортон решает запатентовать свой метод. Но и Джексон, что ранее держался в стороне, боясь неудачи, также стал претендовать на часть славы, доставшейся расторопному ученику. Отношения между ними рухнули в одночасье. Оба демонстративно отказались высчитывать долю, полагающуюся каждому за совершение открытия. Парижская академия наук наградила Джексона знаком Почетного легиона. Бостонское же общество врачей признало автором Мортона. В медицинских кругах имя Мортона, давшего первый наркоз, звучало куда чаще и громче, нежели Джексона, ограничившегося теоретическими разработками. Патент был выдан на два имени, но это так и не примирило бывших друзей и соратников.
9 ноября 1846 года на заседании Бостонского медицинского общества Уоррен зачитал доклад «Нечувствительность во время хирургических операций, произведенная ингаляцией», положив начало всемирному внедрению эфирного наркоза.
Пытался претендовать на лавры первооткрывателя наркоза и врач из Джорджии Кроуфорд Лонг. Еще в марте 1842 года он впервые провел небольшую операцию, дав пациенту вдохнуть пары эфира вместо привычного виски. Но заявить тогда о новом методе обезболивания Лонг не посчитал нужным, потому его попытки оспорить первенство Мортона в 1849 году ни к чему не привели.
Для бедняги Хораса Уэллса открытие, совершенное его учеником, стало последним ударом по самолюбию и вновь напомнило об испытанном позоре с закисью азота. Нервы его были расшатаны донельзя.
В январе 1848 года в приступе очередной депрессии он сводит счеты с жизнью.
Сиюминутный успех, почести, богатство – не те категории, которыми измеряется вес открытий, изменяющих мир. В этом обновленном мире становится меньше боли и страданий – значит, он меняется к лучшему
Патент на эфирный наркоз не принес счастья и его обладателям. Постоянная борьба за право считаться первым в прямом смысле слова свела в 1873 году Джексона с ума, и он окончил свои дни в сумасшедшем доме. Уильям Мортон напрасно надеялся на получение крупных дивидендов от своего изобретения: никто не собирался ему их выплачивать, несмотря на то что эфир стал применяться хирургами повсеместно. Мортон скоропостижно скончался на нью-йоркской улице в 1868 году, получив всемирную славу, но так и не обретя сколько-нибудь значимого материального достатка.
История примирила всех, кто так или иначе был связан с совершением открытия, подарившего миллионам людей надежду на выздоровление без боли. Благодарные потомки оценили вклад каждого из них. На памятнике Уэллса на кладбище в Нью-Йорке написано: «Гораций Хорас Уэллс, изобретатель анестезии». В Джефферсоне под изваянием Кроуфорда Лонга можно прочитать: «Первый изобретатель обезболивания». В мемориальном музее в Плимуте выставлено кресло с сопроводительной надписью: «Сидя в этом кресле, доктор Чарльз Джексон открыл анестезию эфиром». На пьедестале памятника Мортону высечено: «До него хирургия во все времена была мучением, а отныне наука властвует над болью». Впрочем, так ли это важно, кому на самом деле принадлежит первенство? Сиюминутный успех, почести, богатство – не те категории, которыми измеряется вес открытий, изменяющих мир. В этом обновленном мире становится меньше боли и страданий – значит, он меняется к лучшему.
Рудольф Людвиг Карл Вирхов
1821–1902
На вступительном экзамене в институт 17-летний Рудольф Вирхов выбрал тему сочинения «Жизнь, исполненная труда и борьбы, есть не иго, но благословение».
Неужели уже тогда молодой человек предчувствовал, что судьба его сложится непросто? Как бы то ни было, но ему, упрямому, настойчивому, честному, ищущему, в период крушения монархий и образования новых империй пришлось сражаться – не за собственное благополучие и теплое место под солнцем, а за обездоленных и угнетаемых. Именно в этом видел свой моральный долг и предназначение великий ученый и общественный деятель Рудольф Вирхов, именно этому он посвятил всю свою жизнь.
Вклад в медицинскую науку:
• Один из основоположников патологической анатомии
• Автор учения о клеточной патологии
• Автор идеи общественного здравоохранения
Вклад в развитие медицины:
• Общая медицина
• Патологическая анатомия
• Патологическая физиология
• Гистология и цитология
• Организация здравоохранения
• Санитарная гигиена
• Медицинское образование
На разных языках
Преподаватель греческого языка кеслинской гимназии Грибен был и расстроен, и зол. Его попытка насолить выпускнику Вирхову с треском провалилась. Грибен был единственным, кто выступил против выдачи юноше аттестата зрелости. На вопросы недоумевающих коллег учитель отвечал невпопад – что-то про нравственную незрелость, хотя его нелюбовь к Вирхову объяснялась просто. Еще до поступления в гимназию Рудольф занимался классическими языками с проповедником в родном Шифельбейне (прусская Померания). Торговые дела его отца шли вполне сносно, и тот мог себе позволить нанять сыну домашнего учителя. Преподаватель сразу отмел заучивание языковых правил и занимался с учеником переводами с греческого и наоборот – на греческий. Так Рудольф развил в себе врожденную грамотность, а еще и овладел несколькими языками. Одним из них была латынь. Директор кеслинской гимназии Отто Мюллер слыл большим знатоком латинской литературы, что обеспечило Рудольфу его благосклонность. Потому кляузы Грибена на неудовлетворительное поведение Вирхова руководитель учебного заведения автоматически отправлял в корзину. Зубрежка нудных правил, которой придерживался Грибен, была неприемлема для Рудольфа, да и бесполезна, и юнец всем своим видом показывал, как ему скучно на уроках греческого, хотя к выполнению им заданий, по сути, придраться было невозможно. Это бесило Грибена еще больше.
Незадолго до конфликта Вирхова с министерством Вюрцбургский университет в Баварии приглашает уже завоевавшего авторитет ученого возглавить кафедру патологической анатомии
За время обучения в гимназии Рудольф самостоятельно выучил еще итальянский язык и иврит и почувствовал в себе влечение к истории и медицине. Поэтому загодя подал заявление о зачислении в Медико-хирургический институт Фридриха-Вильгельма в Берлине. Воспитанники находились на полуказарменном положении и поневоле имели большую возможность заниматься дополнительно, нежели их университетские сверстники. В институте располагалась обширнейшая медицинская библиотека и в качестве репетиторов для студентов работали специально приглашенные действующие врачи. Высокий уровень обучения, природная склонность Вирхова к знаниям, его старательность в учебе, граничащая с самоотверженностью, сделали свое дело: 21 октября 1843 года 22-летний Рудольф блестяще защитил диссертацию на тему «Воспаление роговицы» и стал доктором медицины.
В стенах Шарите
Медико-хирургический институт ежегодно направлял на стажировку в качестве младших ординаторов в престижный берлинский госпиталь Шарите 30 выпускников. Как раз по окончании Вирховым учебы в институте в Шарите открылась новая вакансия научного ассистента, в обязанности которого входили исследования и научный анализ, необходимые в сложных клинических случаях для установления диагноза. Начальник института Гримм через Военномедицинское управление предлагает для замещения новой вакансии одного из лучших выпускников – Вирхова. Новым назначением недоволен лишь Шенлейн, бывший преподаватель Рудольфа, имевший в Шарите свою отдельную клинику. Неудовольствие профессора вызвало то, что Военно-медицинское управление, за которым в данной ситуации оставалось последнее слово, буквально поставило его перед фактом назначения. В отместку Шенлейн демонстративно заявил об отсутствии у его клиники какой бы то ни было необходимости в научном ассистенте.