Соответствующее место, где признается необходимость остерегаться чрезмерной мыслительной активности, можно найти в Дведхавитакка-сутте (MN 19; Anālayo 2013: 146ff). Здесь описывается то, как еще до своего Пробуждения будущий Будда разделил свои мысли на два вида: благотворные и неблаготворные. Такое базовое различие лежит в основании первых состояний ума, перечисляемых в Сатипаттхана-сутте. В отличие от неблаготворных мыслей, будущий Будда не видел опасности в их благотворных противоположностях. Но он также видел, что избыточный мыслительный процесс утомляет тело и ум, а также становится препятствием для углубления сосредоточения.
То же самое относится и к сатипаттхане. Использование меток является полезным инструментом, но им не следует злоупотреблять. Чрезмерное количество меток приводит к утомлению тела и ума, а также становится препятствием для углубления нашей практики. Ввиду этого я хотел бы предложить сократить список состояний ума, который представлен в наставлениях для этой сатипаттханы. Некоторым образом, узнавание любого ментального состояния, которое отмечается в этих наставлениях, опирается на присутствие внимательного наблюдения, которое в режиме представляемой мной здесь практики является, в частности, закрепленной формой внимательного наблюдения. По этой причине мне кажется разумным использовать простое узнавание того, продолжается ли это внимательное наблюдение или же оно уже потеряно, как интегральную оценку, резюме процесса созерцания ума. Это краткое резюме можно применять даже тогда, когда привлечение большого числа меток может привести к утомлению ума и привнесению беспокойства в поток медитативной практики. Опираясь на это краткое резюме, в других случаях, при необходимости, может быть введено большее количество меток.
Ум, в котором внимательное наблюдение хорошо установлено, обладает особым ароматом и текстурой – открытостью, восприимчивостью, гибкостью, живостью, сосредоточенностью, ясностью и спокойствием. Знакомство с тем, как наш ум действительно себя чувствует, когда мы внимательны, помогает нам узнать это состояние даже без всякой необходимости использовать метки. Это также позволяет нам быстро понять, когда мы уже находимся на грани того, чтобы утратить внимательность, т. е. когда ум просто начинает закрываться, становясь менее восприимчивым, немного зажатым, некоторым образом автоматичным, вместо того, чтобы проявлять живую спонтанность по отношению к происходящему, не вполне сосредоточенным, несколько неясным и не столь спокойным, как прежде. Когда отмечают эти признаки надвигающейся потери внимательности, становится легче быстрее реагировать и принимать необходимые меры для того, чтобы снова обрести надлежащую устойчивость в присутствии внимательного наблюдения.
Сохранение достаточной устойчивости при наличии внимательности – это необходимое требование для развития в медитации. Внимательность способствует слежению за возникновением и балансом факторов погружения, когда развивают безмятежность, а также факторов пробуждения, когда развивают прозрение. В обоих случаях без устойчивого внимательного наблюдения эта практика не развернет весь свой потенциал. Поэтому любое время, посвящаемое ознакомлению с особым ароматом и текстурой ума, когда внимательность хорошо установлена и изучению того, как следует развивать такое ментальное состояние и остерегаться его потери, является вложением, которое будет способствовать нашей медитативной практике во многих отношениях.
Открытая практика
То же самое развитие устойчивости продолжается, когда переходят к открытому осознаванию. Ознакомление с текстурой ума, в котором устанавливается внимательное наблюдение, способствует нашему осознаванию того, что «есть ум». Укоренившись в осознавании всего тела, мы осознаем непостоянную природу явлений, как бы они ни проявлялись в данный момент. Простое узнавание того, находимся ли мы еще в состоянии ума, в котором установлено внимательное наблюдение, становится элементом непрерывности во время нашей медитации сатипаттханы. Ясное ощущение наличия телесной воплощенности внимательности может стать базисным основанием для третьей сатипаттханы в смысле обеспечения непрерывного созерцания ума. Эта базовая практика, в свою очередь, дает твердое основание для способности узнавать любые другие состояния ума, перечисленные в этом тексте, когда они проявляются. Таким образом, так же как постоянное присутствие проприоцептивного (мышечного) осознавания может предупредить нас о любой потере равновесия тела, так и постоянное присутствие телесной воплощенности внимательности может предупреждать нас о потере равновесия ума.
Когда происходят существенные отвлечения, первые три категории могут использоваться в тот момент, как только отвлечение было замечено. То, что называется существенным отвлечением, можно проиллюстрировать на примере встречи с кем-то на дороге, о чем уже говорилось выше. Если при такой встрече лишь обмениваются краткими приветствиями, после которых продолжают свой путь, тогда это не считается существенным отвлечением. Но если начинают что-то обсуждать, тогда это может квалифицироваться как серьезное отвлечение.
В случае серьезного отвлечения, в момент его осознавания мы можем взглянуть назад и постараться определить, переживаем ли мы желание, неприятие или заблуждение в этот момент; в идеальном случае также узнают ощущение тона этого переживания. Благодаря такому внимательному узнаванию эти желание, неприятие или заблуждение могут просто исчезнуть. Тем не менее, некоторое время мы можем продолжать следить за возобновлением этих состояний. Такое слежение будет способом узнавания их отсутствия, а также радость от их отсутствия играет важную роль в предотвращении их возобновления.
Если во время практики мы обнаруживаем, что ум раз за разом погружается в мысли, окрашенные страстью и неприязнью, то можно приспособиться к этой ситуации, придавая чуть больше важности непостоянству в нашем основном способе практики. Осознавание непостоянства, особенно в связи с приятными и неприятными ощущениями, облегчает избавление от пристрастной и неприязненной реакции. Если же наш ум вместо этого раз за разом погружается в отвлечения, мы можем придать большую важность полной обращенности к текущему моменту в нашем главном виде практики. В частности, тонкая радость от нахождения в настоящем моменте не позволяет развиваться тому виду скуки, которая часто питает возникновение отвлечений.
Непостоянство
Поддерживаемая практика делает очевидным и ясным, что ум постоянно меняется. Определенное состояние ума возникает, чтобы затем исчезнуть, после чего следует другое ментальное состояние. И даже то, что узнает, – это лишь процесс. Если бы это было постоянным, оно было бы навсегда застывшим в состоянии узнавания единственной вещи. Тот факт, что ум узнает различные вещи, делает несомненным и ясным, что он не может быть постоянным.
Любое восприятие или мысль являются посланниками непостоянства, так же как и любое ощущение. Соответствующая практика приводит к последующему ясному узнаванию (sampajañña). Рассматриваемый канонический отрывок определяет ясное узнавание с точки зрения узнавания непостоянной природы ощущений, восприятий и мыслей, когда они возникают, длятся, а затем исчезают (SN 47.35; Anālayo 2003: 39f).
В частности, постоянно изменяющаяся природа ума становится очевидной, когда мы погружаемся в тот вид мышления, который предпочитаем избегать. И хотя мы садимся с твердым намерением развивать то, что является благотворным, рано или поздно обнаруживается, что ум обводит нас вокруг пальца и приводит в то место, в котором нам определенно не хотелось бы быть. И тогда становится совершенно очевидно, что мы не контролируем свой ум. Ум пуст, так же как и тело.
Примечательно, что полностью реализовавшие пустотность посредством полного пробуждения – это также те, кто обрели контроль над умом. Контроль над умом – это результат умелой работы с различными состояниями ума в результате постепенной тренировки. Он не достигается благодаря простому наложению силы воли на необоснованное ожидание того, что ум можно просто заставить соответствовать нашим желаниям.
Хотя мы не можем заставить ум быть тем, чего мы хотим, возможно повлиять на него посредством развития необходимых причин и условий. Постижение обусловленной природы ума ослабляет наше чувство отождествления с собственными мыслями, воззрениями и мнениями. Позитивной стороной этого постижения выступает понимание того, что наше нынешнее состояние не является врожденным и неизменным свойством. Напротив, оно является продуктом обстоятельств, которые могут подвергаться влиянию и изменяться, с чего собственно и начинается медитативная практика. Условия, которые являются важными и значимыми в этом отношении, – это тема четвертой сатипаттханы.
Перспективы прозрения, которые могут развиваться вместе с созерцанием ума, завершают наше рассмотрение трех характеристик непостоянства, страдания и отсутствия самости. Тело, ощущение и ум безусловно непостоянны. Являющееся непостоянным не способно принести устойчивое удовлетворение. Это страдание. Согласно определению, данному для первой благородной истины, одним из видов страдания является не получение желаемого. Оно отражает нашу неспособность контролировать вещи полностью. Тело, ощущение и ум, очевидно, находятся вне сферы нашего полного контроля. По этой причине они должны рассматриваться как лишенные самости. Представление о самости, на которое здесь обращается внимание, соответствует полному контролю. Поэтому являющееся непостоянным и страданием должно быть пустым от самости.
То же самое понимание переносится от сидячей медитации на медитацию при ходьбе. Во время процесса хождения акцент делается на постоянно изменяющейся природе ума, который осознает хождение. Такое рассмотрение может переходить при благоприятной возможности от осознавания непостоянства к страданию и, в итоге, к пустой природе всех явлений. В этот момент достигает полноты всеобъемлющее видение тела, ощущений и ума в их внутренних и внешних аспектах как субъектов трех характеристик. Принятое таким образом, понимание трех характеристик может стать нашим постоянным спутником во время любой активности.