Ибн Сина советовал измерять пульс на предплечье: «…до него легко добраться, его мало стесняются показывать, он[о] находится напротив сердца, поблизости от него». Возможно, врач предпочитал прощупывать биение на локтевом сгибе. До процедуры Ибн Сина рекомендует измерить пульс спокойного и уравновешенного здорового человека, чтобы иметь образец. Арабский врач тоже сравнивал чтение пульса с музыкой: лекарю необходимо уметь считать интервалы между «движениями» и «остановками». Свой рисунок пульса приписывали каждому возрасту человека. Врач должен был насторожиться, услышав у юноши «старческое» сердцебиение.
Другим важным диагностическим методом была уроскопия. Лекари рассматривали мочу пациента, оценивая цвет, консистенцию и наличие осадка. Обычно образец помещали в прозрачную стеклянную колбу с круглым дном (матулу), средневековые миниатюристы часто изображали врачей с ней в руках. Матула стала одним из символов средневековой медицины. Эта диагностика основывалась на связи между мочой и кровью[114]. Сегодня известно, что моча образуется в почках в результате фильтрации крови. Средневековые врачи, как и античные, еще не знали всех деталей этого процесса. С их точки зрения, моча возникала в процессе кроветворения в печени. Кровь, на их взгляд, формировалась из хилуса – так называли еще одну телесную жидкость. Для этого хилус разбавляла влага из выпитой жидкости, а затем внутренний жар тела нагревал смесь. Излишки жидкости выбрасывали почки, это и была моча. Поскольку хилус обладает молочно-белым цветом, а кровь – красным, цвет выделений мог указывать на дефекты работы внутреннего жара. Если тепла в организме не хватало, моча будет бледной. Это объясняли тем, что часть хилуса осталась непереработанной. Такое состояние приводило к тому, что гуморальный баланс смещался, в теле возникало слишком много влажной и холодной флегмы. Если же организм перегреется, его наполнит «сухая» желчь, светлая или черная, а моча получится темно-красной или почти черной. Имел значение и осадок в моче. Врачи обращали внимание на то, где он скапливается: на дне сосуда или ближе к поверхности[115]. Он указывал, как движутся гуморы в теле пациента.
Изображение врача (вероятно, Ар-Рази) с матулой в руке. Из книги Герарда Кремонского, середина XIII века
© Wellcome Images
Диаграмма характеристик мочи (Wellcome Images M0007208, XV век)
И пульс, и характеристики мочи использовались не только для диагностики, но и для прогностики. По ним можно было предсказать, какая судьба ждет пациента. Увы, источники практически не говорят о том, как именно средневековые врачи это делали. Не больше нас об этом знали и средневековые миряне, поэтому иногда они пытались бросить лекарям вызов. Хронист и писатель Эккехард IV Санкт-Галленский (ок. 980 – 1056) рассказывал о подобном случае с монахом Ноткером (известным как Ноткер II), жившим в X веке[116]. Этот монах славился своим умением прогнозировать течение болезней. Однажды некий герцог задумал разыграть его. Он пригласил Ноткера к себе, притворившись больным. После осмотра монаху принесли сосуд с уже готовым образцом: ради смеха туда поместили мочу беременной женщины. Ноткер внимательно осмотрел сосуд и торжественно объявил, что Господь собирается явить чудо: через тридцать дней у герцога начнутся роды.
И уроскопия, и измерение пульса могли напоминать окружающим колдовство. Возможно, врачи не объясняли пациентам, для чего нужны эти процедуры. Да и само искусство чтения этих знаков тела было во многом интуитивным, лекари осваивали его на практике. Впрочем, у средневекового доктора было не так много способов оценить состояние пациента, так что эти методы были по-своему полезны.
Установив хотя бы примерный диагноз, лекарь переходил к самой терапии. Если это был врач, хорошо знающий теорию, он разрабатывал сложный и подробный «режим» с учетом всех особенностей здоровья пациента. С примерами таких «диет» мы познакомились в предыдущей главе. Но существовали и более привычные нам способы помощи пациенту: медикаменты и хирургическое вмешательство.
Сегодня о средневековых лекарствах обычно упоминают в качестве курьеза. При этом непременно обращают внимание на необычные ингредиенты: скажем, травы, растертые с жиром ежа, кладбищенский мох и экскременты мышей. Может показаться, что аптекари той эпохи каждый раз смешивали любые доступные ингредиенты в случайном порядке, чтобы получить новый экстравагантный эликсир. Конечно, это не так. Лекари относились к фармакологии очень внимательно. Недаром Ибн Сина разместил сведения о медикаментах уже во второй книге «Канона врачебной науки». В первой он объяснял базовые принципы работы врача. Книга о лекарствах разделена на две части. В первой великий врач рассказывает о том, как сочетать ингредиенты с учетом их качеств и состояния пациента, как «испытывать» медикаменты и как учитывать побочные эффекты. Он приводит несколько классификаций лекарств. Например, «по свойствам» лекарь выделяет разреженные, плотные, вязкие, крошащиеся, застывшие, текучие, слизистые, маслянистые, впитывающие и, наконец, «легкие» и «тяжелые» лекарства[117]. Не менее детально разделение средств по их назначению. Ибн Сина, как и всегда, опирался на античную традицию и упорядочил многие сведения о лекарствах, собранные еще Галеном. Во второй части Ибн Сина приводит подробные данные о 725 популярных ингредиентах, доступных арабским врачам. Среди них лекарственные, пищевые и ядовитые растения, а также смолы, металлы, насекомые и мясо различных животных. Вот описание растения, хорошо знакомого нам и сегодня, – укропа.
«704. ШИБИС – УКРОП
Естество.
[Степень] согревающего свойства [укропа] – между второй и третьей, а сушащего свойства – между первой и второй; если же его сжечь, он оказывается в отношении этих свойств во второй степени.
Действия и свойства.
Он вызывает созревание холодных соков, успокаивает боли и изгоняет [ветры]. Так действует и укропное масло. Укроп сильно смягчает, и натура его близка к [лекарствам], способствующим созреванию и открывающим закупорки, но несколько горячее. Свежий укроп больше способствует созреванию, а сухой укроп сильнее рассасывает.
Опухоли и прыщи.
Он способствует созреванию опухолей.
Раны и язвы.
Зола его полезна при рыхлых язвах.
Орудия с суставами.
Масло его помогает от болей нервов и тому подобного.
Органы головы.
Укроп и особенно его масло усыпляют. Выжатый сок его помогает от черножелчной боли в ушах и сушит влагу в ухе.
Органы глаза.
Продолжительное употребление его ослаб-ляет зрение.
Органы груди.
Укроп и его семена усиливают отделение молока, особенно в [составе] похлебок для увеличения количества молока.
Органы питания.
Укроп помогает от икоты при переполнении [желудка], возникающей вследствие стремления пищи вверх. Гален говорит: “Он вредит желудку, а семена его вызывают рвоту”.
Органы извержения.
Укроп, если сделать из него клизму или посидеть в его [отваре], помогает от рези в кишках и обрывает прилив семени. Он отрывает выступающие почечуйные шишки, а зола его хороша от язв в заднем проходе и на члене»[118].
© Sussex Archaeological Society, Liz Wilson
Мерные ложки из медного сплава (Великобритания, Западный Сассекс, XVI–XVIII века)
Ибн Сина старается учесть как можно больше свойств растения, чтобы читатель-врач знал, не окажется ли ингредиент опасным для его подопечного. Можно представить, насколько тяжелым был этот труд – проверить сочетания множества ингредиентов, призванных восстановить пошатнувшееся равновесие гуморов.
Смеси из большого количества составляющих были очень популярны и в Античности, и в Средневековье. Этот принцип создания лекарств называли «полиформацией». Пожалуй, самым востребованным был препарат, известный под названием «териак». Рецепты териаков появились еще в Античности. Одним из первых такое лекарство разработал Андромах Старший, личный врач императора Нерона, в I веке нашей эры. Он усовершенствовал уже известный состав лекарства-панацеи: согласно названию, такие средства должны были лечить от множества болезней и защищать от десятков ядов. Андромах отталкивался от рецепта «митридатия», названного в честь правителя Понтийского царства Митридата VI Евпатора. В «митридатий» обязательно входили опий и кастореум (бобровая струя), а позиции в длинном списке трав и пряностей могли меняться[119]. Многие из них везли издалека, поэтому панацеи стоили недешево. Андромах же увеличил объем опия и добавил к смеси мясо гадюки, чтобы усилить защиту от змеиного яда. Должно быть, поэтому его изобретение и назвали «териаком» (от греч. θηρίον – «зверь»). Полученную смесь варили в вине, а затем выдерживали от 40 дней до 12 лет. Принимать ее могли в виде пилюль или смешав с вином и медом. У некоторых врачей были собственные фирменные рецепты панацей. Иногда для пациента составляли персональную смесь с учетом его гуморального баланса.
О составе териаков даже в начале Нового времени ходили легенды. Вот рассказ казанского купца Василия Гагары, который в XVII веке посетил Иерусалим и Египет: «Да во Египте же делают фирьяк: купят неволника, и купят дорого, и кормят в саду финиками. И откормя его велми тушна, и его погубят, и положат в ящик каменной, и нальют полно патокою, чтобы и тело все бо поднялося, и до десяти лет н