[162]. Кто-то из монахов или монахинь ежедневно посещал их небольшие кельи и помогал им справляться с повседневными делами, в том числе есть и мыться. В монастырских уставах были послабления для больных. Когда вся братия постилась, им разрешалось есть мясо, чтобы быстрее восстановить силы. Сложно сказать, проводили ли монахи какие-то медицинские манипуляции с пациентами. Врачи, видимо, могли посещать западные монастыри, но постоянных «ставок» для таких работников в документах обителей нет. Иногда в монастырских палатах и вовсе лечили только «своих» братьев и сестер: мирянам вход был закрыт. Размещались христианские лечебницы, как и монастыри, обычно за городскими стенами. Это позволяло держать собственный сад, огород и скотный двор, чтобы обеспечить братию и пациентов пищей. Желательно, чтобы поблизости был и источник пресной воды – река или озеро.
С IX века на Западе возникают лечебницы, устроенные, скорее, по византийским принципам. Они принимают всех пациентов вне зависимости от их статуса. Ученые связывают это с прямым византийским влиянием[163]. Тогда в империи как раз подошли к концу долгие десятилетия иконоборчества, она становится более открытой и укрепляет связи с Западом. Все изменилось в XI–XII веках. Начали расти города: все больше людей осваивали ремесла и хотели навсегда оставить тяжелый и не всегда благодарный труд на земле. Города богатели и расширяли свои торговые связи: многие их жители теперь то и дело ездили по делам на довольно большие расстояния. В такой людной обстановке болезни распространялись куда быстрее, и монастырские лечебницы порой не выдерживали потока пациентов. Тем временем монахи, в том числе и лекари, видели все больше ограничений для работы. Папский престол время от времени поднимал налоги. В 1130-х годах монахам и священникам формально запретили изучать медицину, в том числе и в уже известных медицинских школах, и в зарождающихся университетах[164]. Духовенству запрещали и некоторые направления работы: скажем, монах уже не мог выполнять хирургические операции, поскольку над ним довлел запрет на любое пролитие человеческой крови.
Итак, монастыри уже не могли помочь всем, кто страдал от проблем со здоровьем. Тогда на место монахов пришли миряне: от королей до членов ремесленных гильдий. В руки мирян со временем перешли некоторые монастырские лечебницы. Но чаще они строили новые приюты и больницы, причем уже с расчетом на быстрый рост городского населения[165]. Их размещали так, чтобы при необходимости к зданию можно было пристроить еще несколько крыльев. В этот период христианский принцип деятельной помощи ближним был все так же значим, но приобрел новые смысловые оттенки. Христиане первых веков почитали страдающего Христа, сосредотачиваясь на Его мучениях и желая уподобиться Ему. В эпоху высокого Средневековья такой точки зрения придерживались в основном истово верующие, например, мистики. А для обычного человека на первый план выходит фигура Христа-Судии и ожидание Судного дня. Верующие все чаще задумывались о том, что ожидает их душу после смерти. Среди католиков шли дискуссии о чистилище. Так что христиане искали все новые способы заслужить благосклонность Всевышнего и надежду на будущую жизнь. Считалось, что добрые дела могут добавить шансов на спасение души. Ценилось все: и бытовая забота о бедных и больных, и материальная помощь – пищей, деньгами или землей, отданной в распоряжение больницы. Раньше духовенство выступало обязательным посредником между Богом и благочестивым мирянином, но постепенно люди начинают действовать «напрямую». Но, конечно, связь между больницей и церковью не исчезла: например, поблизости от лечебницы обязательно закладывали часовню.
Параллельно с новыми городскими больницами Запада возник и еще один интересный тип лечебниц – госпитали крестоносцев. Они появились на Святой земле уже в первые годы Крестовых походов в самом конце XI века. Отправляясь в поход, рыцари и их многочисленные сопровождающие сталкивались со множеством проблем со здоровьем. Травмы ждали и в бою, и во время перемирия. На кладбищах той эпохи захоронено немало людей, получивших бытовые травмы: например, упавших с высоты. Походный образ жизни тоже не добавлял здоровья. В тесной обстановке лагерей легко распространялись заразные болезни. Скудная непривычная пища мучила желудок. Иногда еды не хватало, и солдаты крестоносного войска собирали незнакомые растения, порой ядовитые. Сподвижник и биограф Людовика IX Святого Жан де Жуанвиль (ок. 1224/1225 – 1317) рассказывает о своем опыте так:
«За все время поста мы не ели никакой рыбы, кроме bourbete, что пожирала трупы погибших, ибо эта рыба прожорлива. И из-за этого несчастья [в реке поблизости от лагеря всплыли сброшенные в нее тела убитых] и по причине дурного климата страны, где не выпадает ни капли дождя, нас поразила болезнь войска, от которой усыхали все мышцы ног, кожа на икрах покрывалась черными, как старый сапог, землистого цвета пятнами, а десны начинали гнить; и никто не мог излечиться от этого недуга, разве что умереть. Признаком наступавшей смерти было то, что из носа начинала идти кровь. <…> У людей на распухших деснах отмирала плоть, и брадобреям приходилось ее удалять, дабы дать им возможность жевать и глотать пищу»[166].
Брадобреи, о которых пишет Жуанвиль, – это средневековые хирурги-цирюльники. Они выполняли множество задач такого рода. Сам хронист тоже заразился «болезнью войска» и смог ее пережить, хотя пришлось ему нелегко: «Из-за ранений, полученных мною еще на заговенье, болезнь войска поразила и меня. У меня заболели десны и ноги, начались лихорадка и такой сильный насморк, что текло из носа; и по причине перечисленных недугов я в середине поста слег в постель»[167]. Некоторые современные исследователи полагают, что Жуанвиль и его соратники страдали цингой. Сохранившаяся челюсть Людовика Святого подтверждает эту гипотезу: ее обладателю явно не хватало витаминов[168]. Возможно, многие крестоносцы старательно соблюдали пост, а может быть, попросту боялись есть незнакомые фрукты и овощи, поэтому не получали достаточно питательных веществ.
Итак, опасностей в Святой земле хватало. Что европейцы могли им противопоставить? Вместе с войском в поход отправлялись врачи и хирурги: сохранились документы об их найме и жалованьи[169]. Медика мог нанять и конкретный человек, и целое сообщество. Скажем, итальянские города платили врачам, чтобы те оказывали помощь горожанам, отправляющимся на чужбину. Эти лекари работали в походных условиях, но со временем у крестоносцев возникало все больше нужды в лечебницах-стационарах. Некоторые ученые считают, что первая «латинская» больница в Святой земле появилась задолго до Крестовых походов. По словам хрониста Гийома Тирского, еще в начале IX века Карл Великий запрашивал у Харуна ар-Рашида разрешение на ремонт нескольких зданий в Иерусалиме, включая христианскую лечебницу[170]. Возможно, это была та же лечебница-приют (ксенодохий), которую открыли для паломников-христиан в середине VII века. Впрочем, сведений об обеих больницах сохранилось мало. В первой половине XI века купцы из итальянского Амальфи восстанавливают христианскую лечебницу, разрушенную ранее[171]. С ней связана история ордена братьев иерусалимского госпиталя Св. Иоанна – их называют иоаннитами, или госпитальерами. Они содержали целую сеть приютов-лечебниц, формально предназначенных для паломников. Их госпитали можно было встретить, например, на паломническом маршруте из Восточной Европы в Константинополь.
Вот что паломник Иоанн Вюрцбургский писал об одной из больниц госпитальеров в Иерусалиме в 1160-х годах:
«Напротив Храма Гроба Господня, на противоположной стороне пути на восток, расположена красивая церковь, выстроенная в честь Иоанна Крестителя. К ней пристроена лечебница, где в различных помещениях собрано вместе огромное множество больных – мужчин и женщин вместе, – за которыми ухаживают и возвращают им здоровье каждый день, не жалея ничего для этого. Побывав там, я узнал, что всего там до двух тысяч больных. Порой в течение одного дня и ночи более пятидесяти из них выносят мертвыми, пока новые [пациенты] продолжают прибывать»[172].
Иоанн отметил характерную особенность, пожалуй, любой средневековой лечебницы. Ее работники действительно старались помочь своим пациентам, но возможности были далеко не безграничны, какие бы суммы денег ни жертвовали дарители.
Впрочем, пациентов и правда старались окружить заботой. По крайней мере, это предписывали многочисленные статуты госпитальеров[173]. Согласно им, для больных полагалось печь белый хлеб из муки наилучшего качества. Трижды в неделю они ели мясо: свинину или баранину. Тем, кто не мог их прожевать, подавали курицу. Каждому больному выделяли собственную простыню и одеяло, ботинки, шерстяной капюшон и кожаный плащ – видимо, взамен собственных, изношенных за время странствий. Один из статутов гласит: «Для больных в Иерусалимском госпитале должны быть наняты четыре мудрых врача, умеющих обследовать мочу, выявлять разные болезни и назначать подобающие лекарства»[174]. При этом врачи, упомянутые в документе, не были братьями ордена. Скорее всего, сами монахи не занимались медициной. Еще легко заметить, что четыре врача никак не успевали бы ежедневно осматривать тысячи больных. Скорее всего, восторженные паломники преувеличивали число пациентов. Да и в целом статуты куда больше говорят о материальной помощи бедным, чем о медицинской помощи. В этом лечебницы Святой земли были похожи на другие приюты-лечебницы той эпохи.