«Медичессы» и «мудрые матроны»: как работали средневековые женщины-врачи
Сегодня во многих странах, включая Россию, женщины составляют большую часть профессионального сообщества медицинских работников. Кто-то из них занимает должности младшего медперсонала, кто-то становится высокопрофессиональным врачом-специалистом или добивается руководящего поста. Наши современники привыкли к женщинам-докторам и не видят в этом ничего особенного. Но так было далеко не всегда: мы помним, как отчаянно женщины XIX века добивались права обучаться медицине. А как обстояли дела в Средневековье? Могла ли женщина стать врачом, и какие ступени в иерархии медработников того времени были ей доступны?
В начале этой главы я рассказывала о том, как историки изучали работу акушерок. До начала XXI века считалось, что эта профессия существовала в течение всего Средневековья, и едва ли не каждой роженице помогала повивальная бабка. Со временем ученые усомнились в этом, и сегодня появляется все больше доказательств: эта сфера была устроена не так просто. Примерно то же самое произошло и в исследованиях «женской» сферы медицины за пределами помощи в родах. Средневековых дам лечили другие женщины, и мужчине не было входа в этот замкнутый мир – так думали многие историки до конца ХХ века. Согласно этой точке зрения, знания в этой области передавались лишь устно – от матери к дочери, и мы никогда не узнаем, что им было известно. Но если внимательно изучить источники, становится ясно: сфера женского здоровья на деле была куда более открытой.
Женщин, практиковавших медицину на разных уровнях, в Средние века было немало. Источники сообщают о хирургах и «цирюльницах», которые проводили кровопускания и несложные операции. «Аптекарки» готовили лекарства. Женщина могла стать и врачом: в Средние века этот термин подразумевал, что она знакома с теорией медицины, основанной прежде всего на идеях Галена. Говоря о дамах-врачах, средневековые источники упоминают «образованных» и «эмпириков». Увы, сложно сказать, где учились и те и другие. Некоторые из них достигали довольно высокого уровня мастерства. Среди них были специалистки по работе с определенными болезнями. К примеру, в венецианских архивах нашли свидетельства XIII века о женщине-лекаре (medichessa), к которой обращались при подагре[254]. Впрочем, далеко не все средневековые лекарки работали безупречно. Тогда же в Венеции оштрафовали вдову хирурга за небрежность в медицинской помощи «многим людям: мужчинам и женщинам»[255]. На что жаловались ее пациенты, мы не знаем, но то, что их было много – само по себе важный показатель. А еще этот пример показывает, что пациентом женщины-медика мог стать и мужчина. Выходит, сфера труда средневековых лекарок была гораздо шире, чем историки думали изначально.
Женщин среди врачей было заметно меньше, чем мужчин. По крайней мере, такая картина складывается, если изучать документы, сохранившиеся в городских архивах. Скажем, в итальянской Сиене удалось найти данные о 550 врачах, работавших в городе с VIII по XVI век[256]. В этом списке оказалось всего два женских имени. Но речь шла лишь о тех, кого в документах обозначили как «врачей» (mediche). Медработницы среднего и младшего звена попросту не попадали в эти документы. Если обратиться к бумагам, включавшим людей этих профессий, мы увидим иную картину. В Неаполитанском королевстве с 1273 по 1410 год были зарегистрированы 24 дамы-хирурга[257], 13 из них получили лицензии, позволяющие проводить операции только женщинам. При этом в документах указано, что эти специалистки оперировали не только в случаях гинекологических заболеваний, но и во многих других. Видимо, их подготовка позволяла работать именно с женским организмом. Остальные 11 участниц списка имели право оперировать и женщин, и мужчин. Стоит помнить и о том, что некоторые знатоки медицины вне зависимости от их пола работали без лицензии. Подсчитать, сколько их было, вряд ли получится, но и они делали свой вклад в общие усилия.
В некоторых ситуациях женские знания о здоровье ценились очень высоко. Например, в Англии «знающие женщины» (лат. sagaces mulieres) выступали экспертами на судебных процессах с начала XIII века, а то и раньше[258]. Затем такая практика пришла и в другие европейские страны. Услуги «мудрых матрон» требовались во многих случаях. Нередко они выясняли, беременна ли женщина. Такие свидетельства помогали установить, сможет ли ребенок, рожденный после смерти отца, унаследовать его имущество. Также беременность могла отсрочить смертную казнь для преступницы, чтобы не губить невинную душу ребенка. Но самые яркие сцены разворачивались в судах, когда речь шла об импотенции мужа – это было одно из немногих оснований, которые позволяли паре католиков разойтись. Вот как эту часть судебного заседания описывал теолог и юрист Томас Чобемский в 1216 году: «Подобает выбрать знающих матрон, и они должны присягнуть, что осмотрят детородные члены, и, в соответствии с тем, что сообщат [эти] женщины, будет вынесено решение: а именно, обладает он членами, подходящими для соития, или нет»[259]. Если результаты осмотра казались суду неубедительными, супруга ждало еще одно испытание. «После еды и питья мужчину и женщину следует уложить в одну постель и созывать знающих женщин к постели в течение многих ночей. И если член мужчины всегда будет оставаться бесполезным и будто мертвым, пара вполне может расстаться»[260]. О том, как суды выбирали «мудрых матрон» для такой проверки, мы знаем не так уж много. В 1292 году суд в Кентербери рассматривал заявление Алисы из Грейфорда, которая желала развестись с мужем из-за его бессилия в постели. Экспертами выступили двенадцать дам, «достойных доверия, с хорошей репутацией и живущих честно»[261]. Документ указывает только один принцип отбора. Половина женщин принадлежала к тому же церковному приходу, что и Алиса до брака, а другая половина – к тому же, что и ее муж. Никаких сведений о том, кто проверял знания «матрон», не сохранилось. Скорее всего, за них говорила их репутация, и судьи вполне доверяли ей. На заседании женщины поклялись, что «согласно [данным] зрения и осязания, мужской член [супруга] бесполезен и неполноценен для женских объятий и продолжения рода»[262]. Этого решения оказалось достаточно, чтобы суд позволил Алисе покинуть мужа.
О том, как могли проводить саму процедуру, нам сообщает судебный документ 1433 года, описывающий подобное дело в Йорке. «Знающую женщину» эта бумага называет «свидетельницей». Итак, «свидетельница обнажила грудь и руками, согретыми у огня, держала и натирала пенис и яички упомянутого Джона. Она обнимала и то и дело целовала этого Джона, и волновала его, как только могла, дабы проявить его мужскую силу и потенцию, увещевая его, что [чтобы избежать] стыда, ему следует здесь и сейчас доказать и показать свою мужественность. И она сказала, будучи подобающе опрошенной, что во время всего вышесказанного упомянутый член едва достигал трех дюймов в длину, <…> не увеличиваясь и не уменьшаясь»[263]. Затем свидетельница сообщила, что осыпала несчастного проклятиями за то, что он, зная о своей особенности, все равно женился и тем самым обманул супругу. Мы видим, что суд вновь безоговорочно доверяет мнению «знающих» дам. Видимо, никто из судей (естественно, мужчин) не присутствовал при самой процедуре. Другие женщины, напротив, подтвердили, что они четко видели все происходившее. Была ли среди них жена, желающая развода, мы можем только догадываться. Стоит отметить: никакого осуждения в адрес женщины, проводившей процедуру, в этом документе нет. Возможно, здесь снова работала хорошая репутация «мудрых матрон». Это повод задуматься о том, что жизнь средневековой женщины далеко не всегда была ограничена множеством правил приличия.
Как и сегодня, в Средневековье многие женщины из медицинской сферы были заняты прежде всего уходом за больными[264]. Увы, их тяжелый труд часто принимали как должное, поэтому средневековые источники редко рассказывают о них. Читатель-скептик спросит: «откуда мы знаем, что такие "медицинские работницы" вообще были? Может быть, документы молчат, потому что говорить не о чем?» Долгое время так и считалось. Но в последние десятилетия медиевисты заинтересовались «историей женщин» и выяснили, что найти такие сведения все же можно. Дело в том, что поначалу ученые сосредоточились на поиске терминов, которыми люди Средних веков могли бы называть женщин, занятых медициной. Тогда в городских реестрах и судебных документах и обнаружили «медичесс», «женщин-врачей» и «мудрых матрон». Их – тех, кто получил лицензию на работу или официальное признание в иной форме, – и впрямь было не так уж много. Затем историки перешли к более тонкой работе с источниками. Теперь они обращали внимание не на термины и названия, а на описания того, что делали женщины в контексте болезней окружающих. Оказалось, что такие эпизоды есть во многих средневековых источниках, которые раньше считались… не то чтобы бесперспективными, но явно не «богатыми» для исследователя средневековой медицины. Например, историк Сара Ричи изучила десятки житий святых позднего Средневековья[265]. Многие их героини постоянно посещали больных, и после их визитов люди нередко выздоравливали. Раньше исследователи рассматривали эти упоминания лишь как характерный троп житий. Так составители текстов показывали, что «святые девы» при жизни были добры к страдающим ближним, соблюдая Христовы заветы. К тому же способность исцелять считалась одним из оснований для канонизации. С точки зрения средневекового писца, святые исцеляли, опираясь на Божью помощь и силу собственной веры. Но Сара Ричи тщательно рассмотрела эти описания и выяснила: в них упоминается не только о самих фактах посещения больных и сердечных молитвах за несчастных. Например, в одном из рассказов о блаженной Иде Лёвенской сообщается, как она посетила мужчину, лежащего при смерти