[266]. Больной уже успел получить последнее причастие. Мы видим, что Ида действовала прежде всего как врач. Она расспросила близких несчастного о проявлениях его болезни, осмотрела подозрительную припухлость на его теле и осушила выступающий гной. Затем она уточнила у пациента, как изменилось его ощущение боли. В итоге мужчина выздоровел. Этот случай прославил Иду во всех окрестных селениях. Но никто не говорил о ней как о враче: люди рассказывали друг другу о «блаженной деве», чье присутствие исцелило больного, ожидавшего смерти. Сара Ричи полагает, что свидетели чуда, говоря о нем, опирались на привычные им нарративные структуры. В церкви они постоянно слышали истории о чудесных исцелениях. Кому же не хотелось увидеть подобное своими глазами и убедиться в том, что мир наполнен Божьей силой, помощью и поддержкой? Вряд ли люди с тем же восторгом пересказывали бы друг другу, как полезна своевременная обработка гноящихся образований на теле. Так медицинская деятельность «святых дев» постепенно уходила в тень, а со временем и совсем забылась. Исследовательница нашла немало похожих примеров. Она считает: женщин, которые посещали больных и совершали несложные медицинские вмешательства, было множество. Впоследствии некоторые из них прославились как святые-целительницы, но в основе этих преданий лежит вполне конкретная и эффективная медицинская помощь. Похожие процессы происходили и с репутацией женских обителей. Монахини помогли многим людям решить проблемы со здоровьем, но результаты также считали чудесным исцелением, обусловленным святостью места и добродетелью его жительниц. Однако за этими чудесами стоял ежедневный труд множества женщин. Они были врачами, «медсестрами» и сиделками, собирали травы, составляли сложные лекарства, говорили с больными и утешали их близких, готовили к погребению тела погибших. Все это требовало не только труда, но и денег, – и их тоже нередко жертвовали дамы: аристократки и богатые горожанки.
Женщина могла не только практиковать медицину, но и составлять теоретические руководства. Долгое время такие случаи, упомянутые в средневековых источниках, считались лишь захватывающими легендами. Тем не менее ученые показали, что в некоторых случаях эти истории – скорее всего, правда. Подобный путь, непростой и долгий, прошли представления о «Тротуле». Такое название носит весьма популярный медицинский трактат, известный в Европе с XII века[267]. Первые исследователи книги считали, что он получил имя в честь своей создательницы, Тротулы из итальянского Салерно. В XI веке в этом городе возникла влиятельная медицинская школа. Романтически настроенные ученые гадали, какой была великая Тротула. Может, она преподавала ученикам Салернской школы? Может, даже входила в число основателей? Даже если и нет, наверняка она была окружена толпой восторженных последователей, жаждущих узнать все о тайнах женского здоровья. Именно ему была посвящена книга, и неудивительно, что ее написала женщина: выдающаяся, но такая загадочная.
Изображение женщины (возможно, предполагаемой Троты/Тротулы) на страницах рукописи. (London, Wellcome Library, MS 544, folio 65. Франция, начало XIV века)
Предположения множились, но сведений о самой книге не прибавлялось. Так продолжалось до 1990-х годов. Резкий поворот в исследованиях совершила историк Моника Грин – та, что одной из первых усомнилась в выводах о профессии акушерки. Она исследовала несколько десятков рукописных копий «Тротулы», составленных на латыни и нескольких европейских народных языках. Грин изучила состав и стиль манускриптов и пришла к выводу, что все варианты «Тротулы» состоят из трех частей, которые были написаны тремя разными людьми[268]. Исследовательница уверена, что как минимум двое из них были мужчинами. О третьей (точнее, о второй, средней) части трактата ученые до сих пор спорят. Ранние рукописи сообщают, что эту часть, De Curis Mulierum («О лечении женщин»), составила салернская целительница по имени Трота. «Тротула» – уменьшительный вариант этого имени. По словам Моники Грин, суффикс может указывать на то, что «Троту», названную именем создательницы, часто сокращали и дополняли[269]. Это неудивительно: раздел, приписанный итальянской «медичессе», по сравнению с первым разделом книги содержит куда меньше теории, зато полон практических советов. Радикально переписывать теоретические выкладки, созданные великими врачами прошлого, средневековые писцы-редакторы вряд ли стали бы. А вот конкретные рекомендации вполне могли не вызывать у них никакого пиетета.
Первая часть сборника, Liber de Sinthomatibus Mulierum («Книга о положении женщин»), посвящена различным болезням. Составитель описывает проблемы, затрудняющие зачатие и вынашивание детей, но не забывает и о том, что недуги опасны прежде всего для самой женщины. Главным источником этого сочинения считают средневековый медицинский трактат Viaticum (лат. «[собранное] в дорогу»). Эту сравнительно небольшую книжку перевел с арабского в XI веке монах и врач Константин Африканский[270]. Арабский оригинал, «Зад ал-мусафир» («Напутствие путешественнику»), был создан на сто лет раньше, его написал врач Ахмед ибн аль-Джаззар. Книга предназначалась для тех, кто нуждался в медицинской помощи, но не мог обратиться к врачу – например, если хворь застала читателя в далекой деловой поездке между городами. «Напутствие путешественнику» было основано на галеновских идеях о гуморах и «качествах». «Книга о положении женщин» заметно упростила теорию, но ее ядро осталось неизменным. Составитель не сомневается в том, что женщины холоднее мужчин. Из этого следует вполне традиционный вывод: холодный женский организм хуже усваивает полезные вещества из пищи и труднее выводит наружу загрязнения. Мужское тело очищается множеством способов, включая пот и буйно растущие волосы на лице и груди. У женщины же есть лишь один путь к здоровью – регулярная менструация. Книга дает множество советов о том, как наладить цикл. Например, задержать кровотечение можно при помощи шалфея, а вызвать – применив руту или вербену. Все эти растения действительно содержат вещества, воздействующие на цикл. Кем бы ни был составитель книги, он явно включал в нее советы, проверенные его пациентками. Вторая часть «Тротулы», «О лечении женщин», опирается на сугубо практический опыт гораздо чаще. О четырех телесных жидкостях она упоминает всего один раз. У этого раздела куда менее четкая структура: возможно, поэтому редакторы и вносили в него столько изменений.
Почему же Моника Грин считает, что раздел «О лечении женщин» могла создать дама-«медичесса»? Сама исследовательница подчеркивает, что ее объяснение – лишь гипотеза, и оно может так и не найти новых подтверждений. Тем не менее Грин отмечает: создатель этой части книги не смотрел на своих пациенток свысока, он (или она?) относился к женщинам с пониманием и действительно хотел им помочь[271]. Его (или все-таки ее?) сочувствие выходило за рамки медицинской помощи. Например, эта часть «Тротулы» подробно рассматривает разные способы выдать себя за девственницу[272]. Книга выделяет два направления: сделать влагалище более «узким» и добиться выделения крови. Для первого пункта трактат предлагает использовать средства на основе мяты, дубовой коры и глины. Второе достижимо при помощи пиявок: их советовали поместить во влагалище за сутки до первой брачной ночи и дождаться момента, когда выделившаяся кровь свернется в сгусток. Эту кровь и увидит обманутый супруг. Читая все эти советы, мы не видим никакого осуждения в адрес женщин, которые прибегают к таким способам. Составитель текста порицает лишь один метод: поместить во влагалище смесь толченого стекла и кристаллической соды, чтобы нанести мужчине мелкие травмы. Так, пишет лекарь (или все же лекарка?), поступают лишь «грязные развращенные проститутки, желающие казаться более чем девственницами»[273]. Сами по себе попытки изобразить дефлорацию не смущают врача, составившего книгу. Это неудивительно, если учесть, насколько судьба средневековой женщины зависела от удачного замужества.
Есть одна тема, которую вторая и третья части «Тротулы» затрагивают крайне редко. Как ни удивительно, это роды. О них составители дают лишь несколько советов: например, дать роженице понюхать чемерицу, чтобы заставить ее чихнуть и таким образом «встряхнуть» ее органы. Процесса родов касаются лишь единицы из нескольких сотен советов, собранных в книге[274]. Возможно, составители этих разделов «Тротулы» считали, что родовспоможение не требует теоретических рекомендаций. Все, что нужно, родственницы и соседки будущей матери и так знали на практике.
«Тротула» пользовалась огромной популярностью, но историки считают, что большую часть средневековых трактатов о женском здоровье все же составили мужчины. Эти книги написаны на латыни, а значит, предназначены для хорошо образованных людей. Разумеется, некоторые средневековые дамы отлично знали язык науки, но их число было невелико. Вместе с тем не так уж много было и высокообразованных мужчин, интересующихся женским здоровьем исключительно с теоретической точки зрения. Такие книги всегда содержали множество практических рекомендаций – и, скорее всего, этими советами пользовались. Поэтому многие ученые предполагают, что женщина той эпохи вполне могла лечиться у врача-мужчины. И это еще одно доказательство того, что сфера женского здоровья не была загадочным и замкнутым миром, заглянуть в который нам не под силу. Скорее, пациентки и лекарки были полноправными участницами куда более широкой системы связей, и в этой области нас ждет еще немало открытий.