[21].
Но, увы, даже блистательному Галену случалось совершать ошибки. Далеко не все его выводы о строении организма в итоге оказались верными. Но не будем забывать о том, что он был одним из первопроходцев анатомии и действовал во многом «вслепую», к тому же работать как анатом он мог только с телами животных. Именно из-за этого возникли многие заблуждения Галена. Например, он считал, что правая почка человека расположена намного выше левой, как у некоторых обезьян[22]. Сегодня мы знаем, что эта разница в положении почек у взрослого человека в норме не превышает нескольких сантиметров.
Но, помимо анатомии, была и еще одна область, где Галену не хватало практики, и это напрямую сказалось на его знаниях. Речь о гинекологии и акушерстве. И врачи, и историки медицины согласны: в работах Галена о женском здоровье немало ошибок[23]. Увы, здесь знаменитого доктора подвел его звездный статус. Во-первых, в вопросах здоровья женщинам Древней Греции и Рима обычно помогали другие женщины, а вовсе не врачи-мужчины. С болезнями обращались к знахаркам, а на роды приглашали акушерку. Никто напрямую не запрещал женщине лечиться у врача-мужчины, многие составители гиппократовских сочинений писали о своих пациентках. Но некоторым было проще рассказать о своем здоровье другой женщине. К тому же знахарки и лекарки обладали бесценным практическим опытом работы с проблемами женского здоровья. Во-вторых, услуги Галена, как и у любого врача с именем, стоили дорого. Поэтому его обычно приглашали к пациенткам, которым не смогли помочь ни женщины-лекарки, ни рядовые врачи-мужчины. А значит, великий врачеватель сталкивался в основном с тяжелыми случаями заболеваний, а не работал с плотным потоком пациенток с самыми разными трудностями. Это еще раз доказывает, насколько для античных врачей была важна практика.
Тем не менее стоит отметить: получив любые новые данные о женском здоровье, Гален корректировал свои представления, и это отражалось в его новых книгах. Он любил побеждать в спорах, не зря ему так хорошо удавались диспуты на публике, однако открывать тайны человеческого тела и здоровья для него всегда было важнее, чем доказывать собственную правоту. Это стремление он, хотя бы отчасти, передал и многим врачам Средневековья.
Все эти достижения Галена ценились и в древности, и сегодня. Но в вопросе о том, что считать его главным успехом, современные врачи ни за что не согласились бы со средневековыми. За многочисленные открытия в анатомии Галена уважали и в прошлом, но его главным успехом считался вклад в теорию, которой мы посвятим целый раздел – настолько важной она оказалась для средневековой медицины.
Сила четырех стихий: что такое гуморальная теория?
Вопрос о том, что лежит в основе всего сущего, был ключевым для древних греков. Еще на заре натурфилософии мудрецы вели долгие споры об «архэ» – «первовеществе», из которого состоит мир[24]. Чаще всего основой всего материального, в том числе и живого, объявляли какую-либо из стихий: воду, землю, огонь или воздух. Обычно имелись в виду скорее аллегории качеств, чем реальные вещества в составе воды или земли. Но из чего бы греческие философы ни выводили сущее, они придерживались древней идеи о том, что глобальная структура огромного мира отражается, отзывается эхом в совсем небольшом объекте – человеческом теле. Греки называли эту взаимосвязь отношениями макрокосма и микрокосма, то есть большого и малого миров[25]. Предполагалось, что Вселенная и человек живут и развиваются по одним и тем же законам, и даже их устройство похоже. Например, многие утверждали, что у мира, как и у отдельного человека, есть «душа» или «ум» либо и то и другое. «Познавая мир, – говорили греки, – мы познаем сами себя».
К эпохе классической Греции, то есть пику высшего расцвета древнегреческих полисов в V–IV веках до нашей эры, успело сложиться более-менее единое представление о том, из чего состоит Вселенная. Философы перестали искать одну конкретную «основу» мира. Теперь они говорили, что все сущее держится на гармонии все тех же четырех элементов – воды, огня, воздуха и земли. Каждый элемент обладал двумя «качествами»: был «теплым» либо «холодным», «сухим» либо «влажным». Например, согласно Аристотелю, воздух – теплый и влажный, а земля – холодная и сухая. Элементы и их качества постоянно взаимодействовали, менялись, перетекали один в другой. В трактате «О возникновении и уничтожении» Аристотель пишет:
«Ясно, что всем [элементам] свойственно от природы изменяться друг в друга. Ведь возникновение [есть переход] в противоположное и из противоположного. Элементы же все противоположны друг другу, потому что их различия суть противоположности. У одних элементов оба [свойства] противоположны, например у огня и воды (один [элемент] сух и горяч, другой – влажен и холоден), у других – только одно, как, например, у воздуха и воды (первый влажен и тепел, второй влажен и холоден). Поэтому ясно, что в общем каждому из них свойственно от природы возникать из каждого»[26].
Не менее сложные процессы, с точки зрения греков, происходили и внутри человеческого тела, микрокосма. Поначалу в нем тоже старались отыскать единую основу. Одни утверждали, что жизнь – это кровь, другие отдавали главную роль желчи или некой «слизи». Но уже в гиппократовских сочинениях врачи возражают этому. Составитель книги «О природе человека» задавался вопросом: если человек состоит из чего-то «единого», почему нет столь же единого лекарства от всех возможных болезней? Почему существует множество видов лечения и для каждого пациента надо подбирать терапию отдельно? Так, уже в гиппократовские времена закрепилось представление о том, что человеческим телом тоже управляет сложное равновесие стихий. Аналогами четырех элементов были четыре «телесных жидкости», называемые гуморами[27]. К ним относили кровь, флегму (слизь) и два вида желчи – черную и светлую (желтую). Гуморы обладали теми же парами «качеств», что и элементы. Скажем, кровь считали теплой и влажной, а черную желчь – холодной и сухой. Иногда врачи спорили о том, как именно распределять качества между гуморами, но саму теорию со временем приняли, кажется, все древние лекари. Вот как об этом рассказывает книга «О природе человека»:
«Тело человека содержит в себе кровь, слизь и желчь, желтую и черную; из них состоит природа тела, и через них оно и болеет, и бывает здоровым. Бывает оно здоровым наиболее тогда, когда эти части соблюдают соразмерность во взаимном смешении в отношении силы и количества и когда они наилучше перемешаны. Болеет же тело тогда, когда какой-либо из этих частей будет или меньше, или больше, или она отделится в теле и не будет смешана со всеми остальными, ибо, когда какая-либо из них отделится и будет существовать сама по себе, то по необходимости не только то место, откуда она вышла, подвергается болезни, но также и то, куда она излилась, переполнившись, поражается болями и страданием. И если какая-нибудь из них вытекает из тела в количестве большем, чем требует переполнение, то опорожнение ее причиняет боль. А если, напротив, произойдет опорожнение, переход и отделение от прочих частей внутри тела, то, как выше сказано, она по необходимости возбуждает двойную болезнь – и в том месте, откуда вышла, и в том, где преизобилует»[28].
То, что число элементов, гуморов и их качеств в итоге стало равным четырем, разумеется, не случайность. Греки наделяли числа символическим значением. Основы этой сложной системы заложил еще Пифагор. Четверка означала, среди всего прочего, устойчивость и порядок мироздания[29]. Множество важнейших составляющих этого порядка «измеряли» именно четверками – например стороны света, фазы Луны, возрастные периоды жизни человека (детство, юность, зрелость и старость). Некоторые ученые считают, что на древних греков повлиял климат их земли, где довольно четко выражены четыре времени года. Так или иначе, символизм чисел подчеркивал, как тесно все сущее связано между собой. Человек был частью мира, и четыре важнейших «сока» управляли его телом в соответствии с законами, которым повиновалась вся Вселенная.
Сторонники гуморализма считали: тело само по себе стремится к равновесию и гармонии телесных жидкостей. Это идеальное состояние называли эукразией[30]. Достичь ее, как и любого идеала, на практике было невозможно, но постараться стоило. Сильные сбои равновесия именовали дискразией. Считалось, что она сама по себе может стать причиной болезни. Греческие врачи полагали, что дискразия – противоестественное состояние, и тело, утратив равновесие жизненных соков, само старается восстановить гармонию и достичь благодатной эукразии. Для этого оно использует свое внутреннее тепло (которое зарождается в сердце), а также выделения: излишки гуморов выходят с потом, чиханием или рвотой. Главная задача лекаря, считали античные авторитеты, – помочь естественному выздоровлению. Для этого нужно было верно «прочитать» внешние проявления недуга, например неровный пульс или необычный цвет мочи. Затем врач разрабатывал индивидуальный рецепт с учетом всех важных особенностей – темперамента пациента, его возраста, пола и образа жизни, времени года и климата местности[31]. Врачи прекрасно понимали, что их методы далеко не совершенны, поэтому старались по максимуму задействовать возможности человеческого организма, помогающие восстанавливаться за счет собственных ресурсов.