Беда в том, что достоверность информации в интернете куда ниже, чем в медицинских текстах Викторианской эпохи.
Современным эквивалентом чрезмерного чтения медицинских источников, конечно, является «доктор Гугл» – мы часто ищем объяснения возникающим у нас симптомам онлайн.
Мне показалось интересным, что ипохондрия рассматривалась как преимущественно мужское заболевание, поскольку до проведения исследования я предполагал, что она будет сопутствующим заболеванием предвзято-женской истерии.
В этих состояниях эмоциональная подавленность проистекает из сильных ощущений телесного недуга, который постоянно удерживает внимание пациента на себе; следовательно, ложные мнения относятся почти исключительно к состоянию здоровья субъекта, а бред постоянно основывается на боязни заболеть – на необоснованных и любопытных идеях относительно природы, формы и опасности потенциального заболевания. Это ощущение телесной болезни иногда является общим и расплывчатым, а иногда проявляется в особых аномальных и несвязанных ощущениях. Характер пациента начинает меняться без какой-либо видимой причины. Он становится подавленным, раздражительным, подозрительным, слишком чувствительным и все чаще связывает то, что происходит вокруг, с ним самим. Его все утомляет, он очень легко устает. Пациента мучает неопределенное, но яркое ощущение болезни, которое к тому же почему-то его ужасно раздражает. Любая часть сенсорной нервной системы может быть очагом неприятных ощущений, часто очень болезненных (покалывание, жар и холод, ощущение инородного тела внутри; больному кажется, что голова вот-вот лопнет, что у него внутри пустота, будто он уже мертв, ранен, растерзан на куски и т. д.). Из этого пациент делает вывод, что он серьезно болен и что недуг его крайне опасен. Свои страхи он часто выражает с преувеличением, о котором сам не всегда подозревает, а изъяснения его звучат буквально и нелепо. Человек с самыми незначительными симптомами болезни говорит об апоплексическом ударе: утверждает, что он полумертв, что его сердце высохло и окаменело, будто нервы его – тлеющие угли, а кровь – кипящее масло.
Ипохондрик, постоянно озабоченный своими страданиями, стремится всеми возможными способами углубиться в свои ощущения. Он постоянно щупает пульс, осматривает язык и свои выделения и часто обнаруживает в ходе этих исследований причины для страха или надежды. Сколь бы отвратительными ни были некоторые детали, пациент получает своего рода удовольствие, обсуждая их с окружающими. В силу огромного желания вылечиться ипохондрик часто меняет врачей и методы лечения. Он читает медицинские книги, чтобы отыскать в них ответы на свои вопросы, и часто меняет свое мнение относительно природы своего заболевания, поскольку применяет к своему собственному случаю все, о чем узнает или слышит. В итоге у таких людей очень часто страдает пищеварение, язык обкладывает налетом, аппетит снижается или, наоборот, становится неумеренным, возникают запоры, в кишечнике происходит повышенное газообразование, в результате чего в подреберных областях возникает напряжение, поднимающее диафрагму и вызывающее чувство угнетения. Такие люди зачастую страдают геморроем, пульсацией в животе, учащенным сердцебиением, гиперемией головного мозга, головными болями, нарушением сна; у них очень часто наблюдается обильное отхаркивание слизи из гортани и глотки [4].
Это довольно сложная область медицины, потенциально затрагивающая эмоциональную сферу. Сегодня вы не встретите диагноза «ипохондрия», этот термин больше не используется в современной медицине. Однако схожие диагнозы все же есть, только теперь они называются по-другому, поскольку прежнюю терминологию использовать уже неприемлемо. Подобные заболевания можно объединить по принципу «клинические симптомы, которым медицинская наука не в состоянии найти четкого объяснения». И такие симптомы встречаются гораздо чаще, чем можно себе представить. Я и сам часто сталкиваюсь со случаями, которые не могу объяснить. Другие специалисты, похоже, тоже не шибко справляются: некоторые исследования показывают, что более 50 % пациентов, обращающихся к неврологам за консультацией, в конечном счете выходят от врача без четкого диагноза. Официально эта область называется «Необъяснимые с медицинской точки зрения симптомы». Да, термин слегка громоздкий, но весьма полезный: с помощью такой формулировки можно объяснить пациентам, что мы не всегда способны поставить диагноз. Определенные наборы симптомов получают новые, довольно специфические названия. «Фибромиалгия», «синдром раздраженного кишечника» и «синдром хронической усталости» – все это заболевания, которые, по существу, необъяснимы, без четких признаков лежащего в их основе патологического расстройства. Описание викторианских практик относительно ипохондрии показалось мне очень интересным. За годы работы терапевтом я наблюдал все перечисленные симптомы и состояния у моих пациентов. Симптомы, указанные в последнем абзаце, по-прежнему необъяснимы, даже сегодня растолковать их будет затруднительно.
Выздороветь подобным пациентам помогает комплексная терапия – и психологическая, и физиологическая; ипохондрические симптомы, согласно наблюдениям, могли исчезнуть с присоединением приступа подагры или перемежающейся лихорадки [4].
В этом разделе, как и в других главах, посвященных психическим заболеваниям, данные весьма ограничены.
21Желтая лихорадка
Желтая лихорадка + Шерлок
Об этом заболевании мы узнаем из рассказа «Желтое лицо». Это довольно необычная история: никакого преступления не было, и теории Шерлока о нечестной игре оказались ошибочными. Кроме того, повествование отличается довольно просвещенными для Викторианской эпохи взглядами на вопрос расы: возможно, Конан Дойл хотел таким образом высказать антирасистскую точку зрения. Клиент Шерлока, Грэнт Манро, обеспокоен поведением своей жены Эффи. Она тайком выходит из дома по ночам и просит у него деньги, не объясняя, зачем они ей нужны. Проследив за ней, Грэнт узнает, что она ходила в коттедж, расположенный неподалеку от их дома. Эффи уговаривает его не входить туда и уводит мужа домой.
«Все еще цепко держась за мой рукав, она увела меня прочь от коттеджа. Я оглянулся на ходу – из окна на втором этаже за нами следило то желтое, мертвенное лицо. Что могло быть общего у этой твари и моей жены?»
Далее мы узнаем подробности прошлой жизни Эффи Манро.
«Я сообщу вам, что мне известно о прошлой жизни Эффи. Она была вдовой, когда мы с нею встретились, хотя и совсем молодою – ей было двадцать пять. Звали ее тогда миссис Хеброн. В юности она уехала в Америку, и жила одна там в городе Атланте, где и вышла замуж за этого Хеброна, адвоката с хорошей практикой. У них был ребенок, но потом там вспыхнула эпидемия желтой лихорадки, которая и унесла обоих – мужа и ребенка. Я видел сам свидетельство о смерти мужа. После этого Америка ей опротивела, она вернулась на родину и стала жить с теткой, старой девой, в Мидлсексе, в городе Пиннере.
Пожалуй, следует упомянуть, что муж не оставил ее без средств: у нее был небольшой капитал – четыре с половиной тысячи фунтов, которые он так удачно поместил, что она получала в среднем семь процентов. Она прожила в Пиннере всего полгода, когда я встретился с ней. Мы полюбили друг друга и через несколько недель поженились».
Холмс и Ватсон вместе с мистером Манро в конце концов силой проникают в коттедж и обнаруживают, что таинственная желтолицая особа – дочь Эффи, которая, как оказалось, все же осталась жива. Ее покойный муж-юрист был афроамериканцем, и ее дочь Люси тоже родилась чернокожей. «Желтое лицо» оказалось маской.
Две долгих минуты Грэнт Манро не нарушал молчания, и когда он ответил, это был такой ответ, что мне и сейчас приятно его вспомнить. Он поднял девочку, поцеловал и затем, держа ее на одной руке, протянул другую жене и повернулся к двери.
– Нам будет удобней поговорить обо всем дома, – сказал он. – Я не очень хороший человек, Эффи, но, кажется мне, все же не такой дурной, каким ты меня считала.
Интересный факт: время, в течение которого Грэнт размышляет о том, поддержит ли он свою жену, варьируется в зависимости от издания. В первой публикации рассказа в журнале The Strand Magazine в 1893 году ему потребовалось всего две минуты, чтобы принять решение. В какой-то момент Конан Дойл решил, что подобные размышления должны быть более обстоятельными, и предоставил мистеру Манро больше времени на раздумья – целых 10 минут.
Желтая лихорадка вскользь упоминается и в «Собаке Баскервилей», когда мы узнаем, как Генри остался единственным наследником рода Баскервилей.
– Других претендентов на наследство нет?
– Нет. Единственный другой родственник, о котором нам удалось кое-что узнать, это Роджер Баскервиль, младший брат несчастного сэра Чарльза. Всех братьев было трое. Средний, умерший в молодых годах, – отец этого Генри. Младший, Роджер, считался в семье паршивой овцой. Он унаследовал баскервилевскую деспотичность и был как две капли воды похож на фамильный портрет того самого Гуго Баскервиля. В Англии Роджер не ужился и был вынужден скрыться в Центральную Америку, где и умер в 1876 году от желтой лихорадки. Генри – последний отпрыск рода Баскервилей.
Желтая лихорадка в Викторианскую эпоху
У этой грозной болезни было несколько названий: болезнь Сиама, злокачественная чумная лихорадка, средиземноморская лихорадка, злокачественная желчная американская лихорадка, матросская лихорадка, желтушный тиф [3].
В этой книге есть пара заболеваний, с которыми я не сталкивался в своей практике. Желтая лихорадка – одна из них. С ней я не встречался никогда – в Йоркшире редко происходили случаи заражения тропическими болезнями. Для тех, кто собирался совершить поездку в одну из стран с высоким риском, всегда была вакцина. И работала она вполне эффективно.