Депрессия в викторианскую эпоху
Написание этого раздела было непростой задачей, поскольку диагностическая терминология викторианского времени сильно отличалась от нынешних концепций, а медицинская литература той эпохи, описывающая психиатрические проблемы, была весьма ограничена. Как было сказано выше, в те времена не существовало такого диагноза, как «депрессия». Скорее так называли симптом, а не само заболевание. Полагаю, что ближайшим диагностическим синонимом депрессии была «меланхолия», которую считали подвидом умопомешательства. Таким образом, именно на основании этого состояния в викторианском медицинском понимании и был составлен этот раздел.
Меланхолия стоит на втором месте по значимости после мании как ведущая форма безумия. Часто упоминается «простая меланхолия», при которой больной не бредит и не страдает очевидным интеллектуальным расстройством любого рода. Пациент осознает и признает, что реальной причины для депрессии нет, но при этом он никак не может выйти из этого состояния. Подавленные чувства может сопровождать ощущение нелепости своего положения. Часто присутствует склонность к самоубийству. Обычно обнаруживается, что общее состояние здоровья у таких пациентов слабое; а у женщин часто наблюдается анемия и нередко лейкорея [5].
Читатели, страдающие депрессией, ужаснутся тому, что раньше это расстройство считалось формой безумия.
Описания меланхолии в викторианских источниках очень похожи на то, что мы сейчас назвали бы депрессией.
Кстати, лейкореей раньше называли белые, светлые выделения из влагалища. Интересно, что, в отличие от других психических расстройств, которые мы рассмотрим, меланхолия, по-видимому, не считалась чисто женским заболеванием.
В чем заключается патологическое состояние? Вне всякого сомнения, налицо недостаток нервных сил, сбой в генезе нервной энергии, которая неспособна снабжать центры и волокна мозга и проникать в них. Но хотя этот недостаток нервной силы вызывает чувство подавленности и недостаточной мощности в высших центрах, больше он, скорее всего, ничем не опасен. Поначалу такое расстройство может незначительно влиять на сознание человека. Он осознает собственные подавленные чувства, но не связывает его с какой-либо другой причиной, кроме физической слабости или плохого самочувствия. Его суждения о вещах в целом остаются неизменными, и он способен рационально вести аргументированную беседу; более того, в определенное время дня, под влиянием употребления мяса и напитков, общественных стимулов и приятного окружения, его мозг может быть настолько пропитан нервной жидкостью, что он становится энергичным, его мрачность рассеивается и он снова становится самим собой; чтобы потом, вероятно, снова впасть в глубокое уныние [35].
Однако, когда подавленность переходит в меланхолию безумия, вскоре проявляются бредовые идеи, характеризующиеся преобладающим чувством. Самоощущение индивида проявляется в страхах за свое вечное спасение, потому что это один из каналов постоянной мысли, который легко пронизывает вялое течение нервной жидкости; или он решает, что жизнь его разрушена, размышления о своем материальном состоянии и мирском положении являются обычным ходом его мыслей; или отношения с другими людьми заставляют его думать, что все смотрят на него, или рассматривают его, или сговариваются причинить ему вред [35].
С другой стороны, он, возможно, пережил какую-то большую потерю или горе, или страдал от длительного преследования и беспокойства, и это истощило его нервную систему либо из-за своего собственного угнетающего влияния, либо потому, что его физические силы быстро истощаются из-за какого-либо физического заболевания или немощи. К последним мы можем отнести такие состояния, как анемия, различные хронические или истощающие расстройства, лактация, климактерический период, диспепсия или вредная работа, а также отсутствие гигиены. Точно так же нестабильность центров и повышенная активность артерий могут быть вызваны чрезмерной стимуляцией, вызванной внешними обстоятельствами, такими как шок, длительное беспокойство или переутомление на работе, или другими причинами, среди которых мастурбация, алкоголь, эпилепсия или солнечный удар, или организация мозга может быть нарушена под влиянием полового созревания, беременности или рождения ребенка [35].
Это единственный раздел из всех, что я смог найти, в котором объясняется этиология депрессии. Автор явно чувствует, что существует градация от менее выраженных форм депрессии до точки, когда это состояние должно было быть классифицировано как безумие.
Депрессия – главная черта легкой или простой меланхолии. Больной не получает удовольствия от жизни; все его существование – одна нескончаемая боль, отсюда и желание покончить с ней. После короткой и беспокойной ночи, когда человек едва сумел сомкнуть глаза и толком не успел отдохнуть, он просыпается в глубочайшем мраке, во власти болезненных мыслей, которые становятся все более навязчивыми, и нет никакой надежды в этом мире. Имейте в виду, что утро – это самое тяжелое время для всех меланхоликов. Вероятно, что именно в этот период они скорее всего причинят себе вред; читая новости о самоубийствах, вы снова и снова будете отмечать, что произошли они в утренние часы [35].
Когда болезнь перерастает в полномасштабное расстройство, чувство несчастья может смениться полным отчаянием. Измученный больной может начать громко причитать, рвать на себе волосы, бить себя в грудь и даже предпринимать отчаянные попытки причинить себе вред. Однако случаи такого тяжелого состояния встречаются довольно редко; но течение болезни имеет все возможные степени, от простой меланхолии до вышеописанной картины. Психическое напряжение выдают поза и выражение лица. У некоторых руки тяжело свисают по бокам, глаза неподвижно устремлены вниз, в одну точку, что делает больного похожим на статую, а уголки его рта могут быть опущены; в других случаях, когда болезненное ощущение более острое, руки сжаты в кулаки, черты лица напряжены, и человек неустанно ходит в беспокойном возбуждении. Последняя форма встречается реже, чем первая. Несмотря на все свои страдания, меланхолики редко плачут; их печаль слишком глубока для простых слез [5].
В таком состоянии человеку все становится противно (или вызывает отторжение и омерзение). Все впечатления, даже самые незначительные и прежде приятные, отзываются болью. Пациент больше не может ничему радоваться. Все причиняет ему дискомфорт, и во всем, что происходит вокруг него, он находит новые источники боли. Ему все противно; он раздражителен и зол. Любая мелочь может вывести его из себя. В результате либо он постоянно выглядит недовольным, либо – что встречается гораздо чаще – он пытается убежать от всех внешних впечатлений, удаляясь от общества людей и, теряя интерес к жизни и к работе, ищет одного лишь уединения [4].
Описания меланхолии в те времена, как мне кажется, согласуются с современным диагнозом депрессии, пусть и с характерной викторианскому повествованию художественностью. К теме самоубийства мы обратимся в отдельной главе.
Уильям Уилкинсон, пациент психиатрической больницы Уэст-Райдинг, Уэйкфилд, Йоркшир [36].
Здесь я чуть подробнее остановлюсь на способах лечения, чтобы внести ясность в интересную информацию из текстов Викторианской эпохи.
Значительное число пациентов могут лечиться амбулаторно и выздоравливать без ограничений, предполагаемых при нахождении в психиатрической больнице [14].
Первое, что вы должны помнить, – это то, что не каждый подобный пациент – потенциальный самоубийца. Где будет проводиться лечение такого пациента? Находиться в психиатрической лечебнице совершенно необязательно, если средства позволяют больному получить необходимую помощь в другом месте. А вот бедному человеку придется лечиться именно в таком учреждении. Ибо его ни на минуту нельзя оставлять там, где он может причинить себе вред или совершить побег. Ему требуется общество какого-нибудь человека, равного ему по образованию, а также сопровождающих; он должен быть переведен из дома в помещение, просторное, светлое и тихое, и у него должны быть возможности для физических упражнений, которые не требуют пребывания на людной улице. Все это влечет за собой значительные расходы. Если, как уже было сказано, средств у пациента достаточно, такой план, на мой взгляд, часто приводит к излечению быстрее, чем психиатрическая лечебница с ее угнетающей атмосферой и отсутствием здравомыслящих собеседников; но если средств мало, последнее является необходимостью, поскольку другой план неосуществим, если не будет выполнен полностью во всех его деталях [35].
Итак, если ваша депрессия прогрессирует до уровня, который викторианский врач считал безумием, и вы не были достаточно богаты или у вас не было богатых родственников, вам пришлось бы отправиться в сумасшедший дом и, вполне возможно, остаться там навсегда, без надежды на выздоровление.
Предполагаемое лечение можно условно разделить на психическое и медицинское. Мы должны изучить и при необходимости скорректировать внешнее окружение пациента и с помощью диеты и лекарств попытаться восстановить его физическое здоровье. Во многих случаях, возможно даже в большинстве, будет целесообразно отослать его из дома – произвести полную смену обстановки, – чтобы таким образом устранить болезненные источники для размышлений, постоянно возникающие при виде дома, жены или детей, темы, которые, возможно, уже искажены порожденными фантазиями, и пациент просто не может взглянуть на них трезво [35].
Одно можно сказать наверняка – он не должен быть один. Болезненные фантазии приходят в голову, когда пациенту некому их высказать. Место, куда в основном отправляют нетрудоспособных лондонцев и многих других, – это побережье, но я не считаю, что морской воздух полезен тем, кому угрожает безумие. Я видел, как слишком многим быстро становилось хуже после нескольких дней пребывания в Брайтоне, и я не могу не прийти к выводу, что в морском побережье есть что-то такое, что имеет тенденцию превращать предварительную стадию замешательства и депрессии в дикое возбуждение; и по этой причине я предпочитаю отправлять пациентов для смены обстановки в больницу внутри страны [35].