Викторианские ингаляторы от астмы – один из них имеет великолепное название «Банка доктора Ватсона» [22].
Профилактика бронхиальной астмы. Первым и наиболее важным шагом является выяснение места жительства пациента с целью оценки его условий. У одних приступы появляются в центре многолюдного города, у других – только на открытой местности; одному пациенту лучше всего будет на значительной высоте над уровнем моря, другому – в низине; большинство больных чувствуют себя хуже на побережье [6].
Как правило, вы, как врач, должны настаивать на том, чтобы пациент принимал как можно меньше пищи, ровно столько, сколько будет достаточно для поддержания здоровья, и пренебрежение этой мерой предосторожности часто провоцирует серьезный приступ [6].
Когда органы пищеварения и выделения будут отрегулированы, рекомендуется принять попытку улучшить снабжение нервных центров питательными веществами. Если одним из очевидных симптомов является анемия, вы можете использовать железо, а если его нет, вы можете с большей пользой назначить цинк. Длительный курс приема мышьяка показан, если вы обнаруживаете, что у пациента есть экзематозная сыпь или же она чередуется с астмой. При чрезмерной возбудимости нервной системы стрихния, с железом или хинином или без них, будет более полезной [6].
Понятно, что викторианский врач не имел ни малейшего представления о том, как предотвратить приступы астмы, кроме как путем изменения условий окружающей среды. Очевидно, что голодание пациента в сочетании с применением мышьяка и стрихнина – меры поистине ужасающие.
31Туберкулез
Туберкулез + Шерлок
В Викторианскую эпоху туберкулез чаще всего называли либо чахоткой, либо сухоткой. В рассказах о Шерлоке Холмсе эта болезнь фигурирует дважды.
Во-первых, это единственная отсылка к медицинской тематике в одной из самых известных историй «Последнее дело Холмса». Даже те, кто не читал ни одного произведения Конан Дойла, скорее всего, знают, чем там все кончилось. Автору надоело писать рассказы о Шерлоке Холмсе, и он принял решение разделаться со своим героем. В последней стычке Шерлока с профессором Мориарти они оба разбиваются насмерть, падая в бурлящие воды Рейхенбахского водопада в Швейцарии.
Случай с туберкулезом используется как уловка, сюжетный ход, который отвлечет Ватсона, верного компаньона детектива.
Дорожка, по которой мы поднялись, была выложена, чтобы туристы могли рассмотреть водопад со всех сторон, но кончалась она обрывом, и путнику приходится возвращаться той же дорогой, какой он пришел. Мы как раз повернули, собираясь пойти назад, как вдруг заметили мальчика-швейцарца, бегущего к нам навстречу с письмом в руке. На письме был штамп отеля, который мы только что покинули, и адресован он был мне, причем хозяином этого отеля. Оказалось, что через несколько минут после нашего ухода прибыла английская леди, у которой была последняя стадия чахотки. Зиму она провела в Давос-плац и теперь собиралась навестить друзей в Люцерне, но в дороге у нее внезапно пошла горлом кровь. По всей видимости, жить ей оставалось всего несколько часов, но присутствие английского доктора было бы для нее лучшим утешением, если бы я только вернулся, и т. д., и т. д. В конце письма добряк Штайлер заверил меня, что моя благосклонность в ответ на эту просьбу обяжет его лично, поскольку дама наотрез отказалась обратиться к швейцарскому врачу, и что на нем лежит огромная ответственность. Прошло, наверное, чуть больше часа, прежде чем я добрался до Мейрингена. Штайлер уже ждал меня на крыльце своего отеля.
– Что ж, – сказал я, торопливо подбегая, – надеюсь, ей не хуже?
На лице старика промелькнуло удивление, и при первом же движении его бровей мое сердце в груди налилось свинцом.
– Разве это писали не вы? – спросил я, доставая письмо из кармана. – В отеле нет больной англичанки?
– Конечно, нет! – воскликнул он. – Но на нем стоит печать моего отеля! Ха, это, должно быть, написал тот высокий англичанин, который вошел после того, как вы ушли. Он сказал…
Но я не стал дожидаться объяснений. Охваченный страхом, я уже бежал по деревенской улице, направляясь к тропинке, по которой спускался совсем недавно. Прошел час, прежде чем я добрался до той самой дорожки. И несмотря на все мои усилия, спуск к подножию Рейхенбаха занял у меня еще два часа. Альпеншток Холмса был по-прежнему прислонен к скале, у которой я его оставил. Но самого Шерлока нигде не было видно, сколько бы я ни звал его. На мои отчаянные крики отвечало лишь эхо, отскакивающее от окружавших меня скал.
Во-вторых, туберкулез упоминается в истории «Пропавший регбист», к которой мы уже обращались в главе о подагре. Пропавший регбист Годфри Стонтон не является жертвой преступления. Он тайно женился (спасаясь от неодобрения своего дяди, лорда Маунт-Джеймса), но, к сожалению, жена его была серьезно больна. Холмс выслеживает их с помощью ищейки по кличке Помпей, но находит их сразу после того, как она умерла. Друг Годфри, доктор Лесли Армстронг, рассказывает Холмсу и Ватсону о том, как все произошло.
«Год назад Годфри Стонтон снимал квартиру в Лондоне и страстно привязался к хозяйской дочери, на которой после и женился. Она была так же хороша, как и красива, и столь же умна, сколь и добра. Любой мужчина мог бы только похвастаться такой женой. Но Годфри происходил из рода того старого скряги-аристократа, и было совершенно очевидно, что известие о его женитьбе лишило бы его всяких надежд на наследство. Я хорошо знал этого парня и любил его, и было за что. Я изо всех сил старался помочь им наладить дела. Мы как могли прятали их от всех, ведь как только об их союзе пойдет слух, очень скоро все вокруг об этом узнают. Благодаря этому уединенному домику и осторожности самого Годфри до сих пор об их браке не знал никто. О нем знали лишь я и один превосходный слуга, который сейчас отправился в Трампингтон за помощью. Но жену Годфри постигла страшная болезнь, ставшая для влюбленных последним ударом. Это была чахотка, причем самой опасной формы».
Кличка пса, Помпей, скорее всего, является отсылкой к альтернативному названию футбольного клуба «Портсмут», который, как вы, возможно, помните, помог сформировать Конан Дойл.
Удивительным остается тот факт, что туберкулез, столь опасная болезнь и настоящая головная боль общественного здравоохранения того времени, упоминается в рассказах о Шерлоке лишь дважды. Возможно, для Конан Дойла это была слишком больная тема – у его первой жены Луизы (которую он любил звать Туи) в 1893 году диагностировали туберкулез, от которого она страдала до самой смерти, забравшей ее у любящего мужа в 1906 году.
Туберкулез в Викторианскую эпоху
Это второй по длине раздел в книге, посвященный медицине викторианских времен (после главы о безумии). В учебниках того времени нашлось много интересной информации об этой болезни, которую мне захотелось изложить здесь. Учитывая, что в то время это была, вероятно, болезнь, оказавшая наибольшее влияние на общество, я очень рад посвятить ей больше страниц, чем обычно. Уверен, что приведенные отрывки удивят читателей особенностями восприятия и убеждениями Викторианской эпохи.
Я использовал как общие медицинские трактаты, так и профильный текст о туберкулезе 1873 года: «О чахотке и туберкулезе легких» Э. Х. Раддока [42]. В этой главе я разбил найденную в викторианских учебниках информацию подробнее, чем обычно, поскольку готов был дать немало комментариев к каждому разделу.
Поскольку более одной восьмой всей смертности в стране связано с чахоткой, приобретение любых знаний, которые увеличат наши возможности по профилактике этого заболевания или восстановлению после него, должно иметь наивысшую ценность [42].
Чахотка протекает как в хронической, так и в острой форме. Хроническая, безусловно, встречается чаще всего. И суть в том, что человечество на деле «чахнет», вот почему именно чахотка – бич нашего времени [3].
Изначально чахоткой называли любую истощающую болезнь, потом это слово стало относиться к истощающим заболеваниям легких, а затем конкретно к туберкулезу.
В медицинских текстах Викторианской эпохи используются три термина для обозначения интересующего нас заболевания. Туберкулез – это название, которое мы используем и сегодня, имея в виду бугорки, образующиеся в результате этой инфекции. Чахотка – старинный термин, первоначально означавший потерю телесных соков, а в викторианские времена означавший воздействие туберкулеза на организм. Кроме того, в текстах встречается альтернативное греческое название этой болезни – phthisis, что также обозначает чахотку.
Весь вопрос о тщательном исследовании мокроты получил новый импульс благодаря открытию Кохом отдельного микроорганизма – bacillus tuberculosis. Какие бы ни были сомнения в том, что это является причиной туберкулеза, каким бы неопределенным ни оставалось то, что паразитический организм является агентом, без которого не могут развиться туберкулезные заболевания, накапливаются доказательства того, что его присутствие свидетельствует о туберкулезной болезни и что его отсутствие является почти убедительным аргументом против наличия туберкулеза [3].
Эта цитата из учебника 1883 года, который на фоне остальных был впечатляюще современным, поскольку Роберт Кох объявил о своем открытии туберкулезной палочки всего за год до публикации этой книги. Кох был блестящим немецким врачом и микробиологом; он использовал инновационные методы микроскопического исследования, с помощью которых открыл болезнетворные организмы, включая бактериальных возбудителей сибирской язвы и холеры.
Туберкулезные бактерии под микроскопом [3].
Известно, что Конан Дойл внимательно следил за трудами Коха. В 1890 году в Британском медицинском журнале была опубликована статья немецкого ученого о потенциально новом методе лечения туберкулеза [43]. Конан Дойл отправился в Берлин, чтобы узнать об инновации из первых уст (примечательно, что прибыл он туда на следующий день после появления статьи в