— Своим рассказом о случаях чумы в Манхэттенском госпитале вы заставили меня задуматься о нозокомиальной инфекции. Я поняла, насколько это серьезно.
Некоторое время Джек обдумывал ее слова.
— Но почему вы вдруг передумали и решили спросить моего совета? — поразмыслив, задал вопрос Джек.
— Знаете, мне вдруг пришло в голову, что вы сможете улучшить качество нашей рекламы, — ответила Тереза. — Вы говорили, что вам не нравится медицинская реклама, потому что она не гарантирует качества оказания медицинской помощи. Но мне кажется, что реклама, построенная на показателях нозокомиальной инфекции, будет гарантировать именно качество, — продолжала Тереза.
— В этом вы, я думаю, правы, — согласился Степлтон.
— Ну так пойдемте, — настаивала Тереза. — Конечно, такая реклама будет добросовестной, ведь если у госпиталя нормальные показатели внутригоспитальной инфекции, то он сможет, ничего не скрывая, познакомить с ними и широкую публику, правда?
— Ну хорошо, уговорили, — сдался наконец Джек. — Идемте в ваш офис.
Приняв решение ехать в рекламное агентство, Джек и Тереза совершенно забыли о велосипеде, который Степлтон оставил у знака, запрещающего стоянку. Договорились добраться до агентства на такси.
Улицы были пустынны, и бесшабашный русский эмигрант-водитель домчал их до агентства «Уиллоу и Хит» за считанные минуты. Джека била крупная дрожь, когда он выбирался из машины.
— Черт возьми, — проговорил он, отдышавшись, — меня упрекают, что я рискую, мотаясь по городу на велосипеде. Да я просто ангел по сравнению с этим маньяком.
Словно в подтверждение слов Степлтона, такси сорвалось с места и, визжа протекторами по асфальту, растворилось в потоке, несущемся по Медисон-авеню.
Было уже половина одиннадцатого, и здание оказалось наглухо запертым. Тереза достала свой личный ключ, и они вошли внутрь. Их шаги по мраморному полу гулко отдавались под сводами обширного холла. В тишине едва слышный шелест лифта показался нестерпимым скрежетом.
— И часто вам приходится задерживаться здесь после работы? — поинтересовался Джек.
Тереза от души рассмеялась.
— Практически каждый день, — ответила она. — Можно сказать, что я здесь живу.
Лифт пополз вверх. Оба молчали. Когда двери открылись, Джек был поражен до глубины души: помещения ярко освещены, над многочисленными чертежными досками склонились фигурки людей.
— Вы что, работаете в две смены? — спросил Джек. В ответ Тереза снова рассмеялась.
— Ну что вы, конечно же, нет, — сказала она. — Все эти люди работают здесь с раннего утра. Что поделаешь — в рекламе правит бал конкуренция. Если хочешь преуспеть в этом бизнесе, приходится жертвовать временем. Сейчас мы делаем несколько обзоров.
Извинившись, Тереза отошла к женщине за ближайшим кульманом. Пока они о чем-то разговаривали, Джек с прежним удивлением оглядывал просторное помещение. Странно, но перегородок практически не было. Несколько отдельных комнаток прилепилось к стене шахты лифта.
— Сейчас Элис принесет нам некоторые материалы, — вернувшись к Джеку, сообщила Тереза. — Давайте пройдем в кабинет Колин.
Тереза завела Джека в одну из комнаток и включила свет. Кабинет Колин оказался крошечной каморкой без окон — не дай Бог оказаться здесь больному клаустрофобией, — заваленной бумагами, книгами, журналами и видеокассетами. На нескольких мольбертах высились стопки рисовальной бумаги.
— Думаю, Колин не станет возражать, если я немного приберусь на ее столе. — Тереза бесцеремонно сдвинула в сторону стопку оранжево-красной копировальной бумаги. Собрав книги, Тереза решительно положила их на пол. Не успела она закончить «уборку», как в кабинете появилась Элис Гербер.
Тереза представила Джека и Элис друг другу и без промедления начала вместе с Элис просматривать материалы задуманных рекламных роликов, выбирая подходящие идеи.
Джеку больше нравился сам процесс отбора — в содержание он не вникал, беседа женщин была разговором профессионалов, и смысл ускользал от Степлтона. Он часто думал о том, каким образом на телевидении делают рекламу, но то, что он видел, поразило его творческой энергией и огромным трудом.
Через пятнадцать минут Элис закончила и посмотрела на Терезу, ожидая дальнейших инструкций, но мисс Хаген поблагодарила сотрудницу и отпустила ее на рабочее место.
— Ну вот вы и увидели, как это делается, — сказала Тереза. — Это только несколько идей, которые возникли у нас по поводу нозокомиальных инфекций. Что вы можете сказать о наших задумках?
— Меня поражает, как, оказывается, много труда требуется, чтобы создать рекламу, — с чувством произнес Джек.
— Меня больше интересуют ваши мысли о содержании материалов, — настаивала на своем Тереза. — Как вам нравится Гиппократ, приходящий в госпиталь, чтобы наградить его медалью «Не навреди»?
В ответ Джек только пожал плечами:
— Я не льщу себя надеждой, что могу грамотно судить о достоинствах коммерческого рекламного ролика.
— Перестаньте, прошу вас. — Тереза страдальчески подняла глаза к потолку. — Мне нужно ваше мнение как мнение обычного человека, а не специалистов, и это не требует никакого интеллектуального напряжения. Что бы вы подумали о таком ролике, если бы увидели его в перерыве матча на суперкубок?
— Думаю, он показался бы мне остроумным, — признал Джек.
— Подумали бы вы, что госпиталь Национального совета достаточно хорош для вас, потому что там мало нозокомиальной инфекции?
— Полагаю, что да, — честно ответил Джек.
— Отлично, — произнесла Тереза, стараясь успокоиться. — Но может быть, у вас тоже появились какие-нибудь идеи? Вы можете сейчас что-то предложить? Что еще мы можем сделать?
Несколько минут Джек размышлял.
— Можно сделать ролик с участием Оливера Уэнделла Холмса и Джозефа Листера.
— Разве Холмс был не поэт? — спросила Тереза.
— Кроме того, он был еще и очень неплохим врачом, — ответил Джек. — Он и Листер больше, чем кто-либо другой, сделали для того, чтобы заставить врачей, переходя от пациента к пациенту, мыть руки. Большая заслуга в этом и Земмельвейса. Во всяком случае, мытье рук до сих пор является первым средством и, кстати, самым надежным для предупреждения распространения нозокомиальной инфекции.
— Хм-м, это кажется мне интересным. Лично я очень люблю исторические картинки. Пойду скажу Элис, чтобы кто-нибудь поискал подходящие сюжеты.
Выйдя вместе с Терезой из кабинета Колин, Джек послушал разговор двух женщин, который занял всего несколько минут.
— Прекрасно, — сказала Тереза, вернувшись к Джеку. — Сейчас они раскрутят ваши предложения, а мы уходим.
В лифте Терезе пришла в голову совершенно шальная мысль, которую она не замедлила высказать:
— Почему бы нам теперь не поехать к вам на работу? Это будет честно — мою-то работу вы видели, а я вашу — нет.
— Вам не стоит туда ездить, — возразил Джек. — Поверьте мне.
— Испытайте меня.
— Я говорю правду без всякого кокетства, — заупрямился Джек. — Моя работа — не самое приятное место.
— Но мне это было бы очень интересно, — настаивала на своем Тереза. — До сих пор мне приходилось видеть морги только в кино. Кто знает, может быть, посещение вашей работы подаст мне новую идею. Кроме того, мне удастся лучше понять вас.
— Я не уверен, что хочу быть хорошо понятым, — натянуто улыбнулся Джек.
Лифт остановился, двери открылись, и Джек с Терезой вышли на улицу. Возникла неловкая пауза.
— Ну так что вы скажете? Мне кажется, поездка не займет много времени.
— Вы, однако, страшная упрямица, — заметил Джек. — Скажите, вы всегда так настаиваете на своем?
— Обычно да, — призналась Тереза, рассмеявшись, — но я предпочитаю называть это упорством.
— Ладно, — наконец сдался Джек, — поехали, но не говорите потом, что я вас не предупреждал.
Они взяли такси. Джек назвал адрес, и машина помчалась по направлению к Парк-авеню.
— У меня создалось впечатление, что вы очень одиноки, — заговорила Тереза.
— Вы проницательны.
— Не надо быть таким желчным, — мягко произнесла Тереза.
— Когда-то я не был таким, — ответил Джек.
Они внимательно смотрели друг на друга в полумраке такси, их лица временами ярко освещали блики уличной рекламы.
— Знаете, женщине очень трудно общаться с вами, — призналась Тереза.
— Вам я могу сказать то же самое, — парировал Джек.
— Вы были когда-нибудь женаты? — спросила Тереза. — Если вам не нравится мой вопрос, можете не отвечать.
— Да, я был женат, — ответил Джек.
— Но брак оказался неудачным, — подсказала Тереза.
— Да, у нас возникла одна проблема, — признал Джек. — Но мне не хочется говорить об этом. А вы сами были замужем?
— Да, — ответила Тереза. Она глубоко вздохнула и отвернулась к окну. — Но у меня тоже нет никакого желания ворошить старое. Как и у вас, — добавила она.
— Теперь мы с вами выяснили, что сходимся в двух вещах, — произнес Джек. — Мы оба не любим ночные клубы и рассказывать о бывших супругах.
Такси привезло их на Тридцатую улицу, и Джек велел шоферу остановиться у входа в Управление судебно-медицинской экспертизы. Труповозоку подъезда не было, и Джек вздохнул с облегчением — значит, свежих трупов давно не привозили и Тереза не увидит лежащих на каталках покойников. Ему очень не хотелось без лишней нужды подвергать испытаниям впечатлительную женщину.
Тереза молчала, пока Джек вел ее вдоль холодильника, где хранились трупы, но, увидев составленные штабелем простые сосновые гробы, она заговорила.
— Зачем здесь собраны эти гробы? — спросила она.
— В них за счет городской казны хоронят неопознанные и невостребованные трупы, — ответил Джек.
— И часто такое случается? — поинтересовалась Тереза.
— Сплошь и рядом.
Джек повел Терезу в прозекторскую и распахнул дверь в санитарную комнату. Женщина заглянула внутрь, но входить не стала — прозекторская была и без того хорошо видна, в полумраке зловеще поблескивали изготовленные из нержавеющей стали столы для вскрытий.