— Вы уверены, что именно они хотели меня видеть? — уточнила Джаз. Ее тревожило, что эти двое могли оказаться какими-нибудь сверхзасекреченными детективами, пытавшимися что-то раскопать по делу Чэпмен. Джаз нехотя направилась к ним. Ее рука по-прежнему сжимала «глок».
— Привет! — раздраженным тоном окликнула их Джаз. — Мне сказали, что вы меня искали.
Когда мужчины опустили газеты, Джаз почувствовала, как ее лицо вспыхнуло, а в висках застучало. Ей понадобилось все ее самообладание, чтобы не выдернуть из кармана пистолет. Одним из «джентльменов» оказался ее отец, Геза Ракоши. На его щеках, как и у его компаньона, была двухдневная щетина.
— Джазмин, дорогая, неужели это ты? — воскликнул Геза. Даже находясь по другую сторону низенького, заваленного журналами столика, Джаз почувствовала исходящий от него запах алкоголя. Ничего не сказав в ответ, Джаз перевела взгляд на другого мужчину. Она никогда не видела его прежде.
— А это Карлос, — сказал Геза, перехватив ее взгляд.
Джаз вновь посмотрела на отца. Она не видела его много лет и надеялась, что алкоголь благополучно свел его в могилу.
— Как ты меня нашел?
— У Карлоса есть дружок, который силен в компьютерах. Он говорит, в Интернете все можно найти. Я попросил его найти тебя, и он нашел. Он сказал, что ты играешь в компьютерные игры и частенько, как он это обозвал, «пользуешься чатами». Я-то ничего в этой хрени не понимаю, а он нашел тебя. Ему даже как-то удалось узнать, что ты член этого клуба. — И с этими словами Геза обвел глазами помещение. — Ничего себе местечко. Я потрясен. Молодец, девочка, ты делаешь успехи!
— А что ты здесь делаешь? — резко оборвала Джаз.
— Сказать по правде, мне нужно немного денег. Узнав, что ты стала такой шикарной медсестрой, я подумал, почему бы мне не попросить у тебя. Видишь ли, умерла твоя мать. Боже, упокой ее душу. И я должен оплатить ее похороны, а то ее просто закопают в деревянном ящике где-нибудь на необитаемом острове.
Джаз мгновенно вспомнила о тех найденных в снегу тринадцати долларах. И воспоминание о том, что с ними случилось, усилило ее ярость. Судорожно сжимая «глок», она все-таки заставила себя убрать палец с предохранителя.
— Убирайся отсюда вон! — с ненавистью прошипела Джаз и, круто развернувшись, направилась в сторону раздевалки. Она услышала, что Геза окликнул ее по имени, и в следующий момент почувствовала, как он схватил ее за плечо, пытаясь остановить.
Джаз выдернула руку из кармана — к счастью, «глок» остался внутри. Позже она не переставала удивляться почему — в подобных случаях она должна была инстинктивно выхватить пистолет. Она ткнула пальцем Гезе в физиономию.
— Не смей больше прикасаться ко мне! — зарычала она. — И не смей преследовать меня! Понял, что я сказала? Еще раз попробуешь — я тебя просто прибью.
Джаз вновь развернулась и направилась к раздевалке. Она слышала, как Геза пытался жалобно возмущаться, говоря, что он ее отец, однако она не остановилась и он не отважился последовать за ней. Она вошла в раздевалку, набрала код на своем шкафчике и сунула туда пальто. Несмотря на то что ее занятия прервали, когда она уже была близка к завершению, вернувшись в тренажерный зал, она решила все повторить с самого начала.
Джаз была необходима такая физическая нагрузка, чтобы обуздать гнев. И ей это почти удалось. Когда Джаз вернулась в раздевалку, чтобы принять душ, она уже контролировала себя. Ей даже стало смешно при воспоминании, каким жалким выглядел ее отец. И ей было интересно, когда же умерла ее мать — странно, что при ее полноте она протянула так долго.
Выйдя из раздевалки, она вновь заглянула в вестибюль и с облегчением увидела, что отец внял ее совету и ушел.
Подходя к своей машине, она все время помнила о прошлом вечере и, открыв дверь, проверила заднее сиденье. Ей не понравилось, как мистер Боб с Дейвом напугали ее накануне. Она не любила, когда кому-то удавалось подкараулить ее. Ей нужно вести себя осторожно и осмотрительно.
Забравшись в «хаммер» и пристегнувшись, Джаз с удовольствием думала о предстоящем соревновании в нахальстве с таксистами. Хороший способ полностью избавиться от стресса из-за неожиданного появления отца. Пристроившись к небольшой веренице машин на выезд из парковочного гаража, она достала блэкберри. После трех имен она ни на что особо не рассчитывала, но ей хотелось проверить.
Как только Джаз остановилась на светофоре, она вызвала сообщения. К ее восторгу, там оказалось что-то от мистера Боба. «Да!» — радостно вскрикнула она. На экране появилось очередное имя: Патриция Прут.
Лицо Джаз просияло от улыбки. Все шло хорошо. Уже следующей ночью к этому же времени ее счет вырастет до шестидесяти с лишним тысяч долларов.
Едва включился зеленый свет, Джаз рванула вперед. Но никто и не собирался соревноваться с ней. Откинувшись на спинку сиденья, Джаз раздумывала, как отцу удалось ее найти. Это ее несколько удивляло. Хотя она действительно проводила много времени в Интернете, ей казалось, что она соблюдала достаточную осторожность. Она решила, что ей следует быть еще более бдительной, поскольку ей нравились игры и она пока не собиралась отказывать себе в этом удовольствии. К тому же только через Интернет ей удавалось находить своих единомышленников; с ними она могла чем-то искренне поделиться, их она уважала и даже любила. Они были совсем не похожи на тех уродов, с которыми ей приходилось иметь дело в реальной жизни.
В конце концов ему все-таки удалось устоять, несмотря на страстный и долгий прощальный поцелуй. Все это время Роджер держал руку на открытой дверце такси. Поборов желание воспользоваться гостеприимством Розалин и ее страстно раскрывшейся чувственностью, Роджер напомнил себе о предстоящей работе в офисе. Он вдруг почувствовал, что близок к успеху. И даже если он не успеет предоставить Лори хоть что-нибудь этим же вечером, выходные еще только начинались.
После обещания позвонить Роджер забрался в машину и помахал рукой. Розалин долго стояла неподвижно, глядя ему вслед. Роджер был доволен. Результат его поездки в Куинс превзошел все ожидания. Ему не только удалось раздобыть необходимую информацию, но он еще и повстречал даму, знакомство с которой обещало немало интересного в будущем.
К тому времени, когда Роджер вернулся в Центральную манхэттенскую, было уже почти одиннадцать часов. Первым делом он направился в кафетерий, чтобы выпить чашку крепкого кофе. Когда он поднялся в свой кабинет, то был полон энергии. К двум часам ночи Роджер получил кое-какие результаты. Поначалу он сомневался, удастся ли ему вообще вычислить хоть каких-нибудь подозреваемых. Теперь же их оказалось слишком много.
Откатившись в кресле немного назад, Роджер взял первую распечатанную страницу — список, состоявший из имен пяти врачей, имевших преимущества при приеме на работу как в Центральную манхэттенскую, так и в больницу Святого Франциска. Изначальный список врачей с «двойными привилегиями» оказался слишком велик для обработки, и тогда Роджер решил его подсократить.
Как у руководителя медперсонала, у Роджера был неограниченный доступ к рекомендациям и анкетным данным всех врачей, так или иначе связанных с Центральной манхэттенской. У трех из пяти врачей, значившихся в его списке, были дисциплинарные взыскания. Двое значились как «неблагонадежные» из-за наркотических пристрастий. Они проходили испытательный срок с незначительным ограничением их привилегий. Соответствующий реабилитационный курс они прошли около шести месяцев назад. Против следующего сотрудника, доктора Пакта Тама, были возбуждены многочисленные судебные иски в связи с его профессиональной некомпетентностью, и дела, в которых фигурировали преждевременные смертельные исходы — но не «серийные» случаи Лори, — были еще не закрыты. Больница попыталась оспорить законность его привилегий, однако тот подал в суд и был временно восстановлен в своих правах до окончания судебного заседания.
Дело доктора Тама дало Роджеру повод для изучения списка врачей, лишенных привилегий, и тех, кто был в них ограничен за последние шесть месяцев. Они могли быть озлоблены, могли жаждать мести или стать психически неуравновешенными. Однако выяснилось, что данных, имел ли кто-нибудь из них отношение к больнице Святого Франциска, у него нет. Он решил справиться об этом у Розалин в понедельник. Прикрепив памятку к странице с восемью именами врачей, он отложил листок в сторону.
Роджер подумал, что таким обозленным мог оказаться любой сотрудник больницы — например, медсестра или кто-либо другой имевший прямой доступ к пациентам. Если подозревать врачей, то с таким же успехом можно было подозревать кого угодно. Он написал себе очередную памятку: попросить у Брюса список сотрудников, уволенных к середине ноября в прошлом году. Эту памятку он прилепил к настольной лампе, чтобы никоим образом не забыть о ней.
Следующими у него шли анестезиологи. Он считал, что специфика работы выдвигала их в первые ряды подозреваемых, и его интуиция тут же подкрепилась несколькими любопытными фактами. Ему сразу бросились в глаза два имени. Оба работали исключительно по ночам и, судя по всему, по собственному предпочтению. Одним оказался некий доктор Хосе Кабрео, у которого были проблемы с оксиконтином[74] и несколько судебных исков, связанных с профессиональной некомпетентностью. Другим — доктор Мотилал Наджа, недавнее «приобретение» из больницы Святого Франциска. Роджер распечатал копии их анкетных данных и отметил их в списке звездочками.
Он положил эти страницы прямо перед собой, чуть в стороне от лежавшей в центре настольной книги для записей. На его взгляд, это были его главные подозреваемые: сначала — Наджа, потом — Кабрео. И хотя у Наджи не было ни взысканий, ни нареканий, время его перевода в больницу совпадало идеально.
В последнюю очередь Роджер просматривал данные на всех остальных сотрудников больницы. Сличая список тех, кто уходил оттуда начиная с середины ноября, со списком пришедших за это же время на работу в Центральную манхэттенскую, Роджер обнаружил более двадцати человек. Поначалу такая цифра смутила его, однако, немного поразмыслив, он увидел в этом определенную логику. Центральная манхэттенская являлась флагманом «Америкер», и поскольку там, по словам Розалин, ощущалась постоянная нехватка кадров, было вполне естественно, что врачи и остальной персонал предпочитали устроиться на работу в ведущее медучреждение.