— У нас тут ситуация из ряда вон, — стала объяснять Лори. — Все целиком рассказывать некогда, но это связано с проблемной стажеркой, я тебе про нее утром говорила. Мы с Четом все решили еще перед тем, как я поехала в мэрию, но потом кое-что изменилось. Когда ты вошел, я разговаривала с доктором Карлом Хендерсоном.
— Это глава кафедры патологоанатомии Нью-Йоркского университета? — спросил Джек.
— Он самый.
— Никогда с ним не встречался, — проговорил он. — Хотя погоди! Беру свои слова обратно: видел его как-то мельком. Такой высокий дядька, весьма привлекательный для патологоанатома, да еще и с чувством юмора, потому-то я его и запомнил.
— Я тоже пересекалась с ним всего несколько раз, — сказала Лори. — Он у нас человек относительно новый.
— И какая связь между звонком Карла Хендерсона и передозировкой, которой ты будешь заниматься с интерном? Через нас проходит столько наркоманов, что мне все это как-то совершенно неинтересно.
— Само по себе дело, скорее всего, и правда скучное и тривиальное, — согласилась она, — но в нем есть политический аспект, из-за него-то Карл и позвонил. А главная причина, по которой я за это взялась, — возможность прощупать проблемную стажерку факультета патологии Нью-Йоркского университета. Тем не менее я с нетерпением жду шанса поработать. Знаю, глупо жаловаться, но мне ужасно не хватает аутопсий. Только давай не будем афишировать, что я делаю вскрытие, ладно? Всех, кого встречу в анатомичке, попрошу не распространяться. Надеюсь, в такое время там не будет много народу.
— Хорошо, буду нем, — пообещал Джек, изобразив, что застегивает рот на молнию.
— О, и кстати, — вспомнила Лори, — несколько минут назад я коротко переговорила с Лу. Он пытался дозвониться до тебя по одному делу. Тебе нужен его телефон? — Она показала желтый листок с номером.
— Нет, у меня есть, — ответил Джек.
— А теперь расскажи, что было в школе, — сказала Лори. — Ты же туда сходил?
— Конечно, сходил, — огрызнулся Джек. Он сел ровно и спустил ноги на пол. — Как я и боялся, ничего хорошего из этого не вышло. Полный провал. Прости, но никаких связей я там не наладил. Ты говорила, что надо просто слушать, и я пытался, но они несли такую чушь, что я не сдержался и дал понять, насколько не согласен с ними. И даже обвинил их в связях с фармацевтической, мать ее, индустрией, как только мисс Росси прямым текстом заявила, что, по ее глубокому убеждению, ребенка нужно посадить на аддералл. Тут-то я и психанул.
— О боже, — разочарованно протянула Лори. Упершись локтями в столешницу, она закрыла глаза и принялась тереть виски, а мысли в голове совершали невероятные кульбиты. Что им делать, если Джей-Джея попросят забрать из школы? Еще она осознала, что, несмотря на огромное желание поделиться грустными новостями с кафедры радиологии, с этим придется подождать, ведь в противном случае разговор будет долгим и серьезным. Лори глубоко вздохнула и сказала:
— Наверное, будет лучше, если ты расскажешь мне все подробно, только надо уложиться в пятнадцать минут. Потом мне придется спуститься и переодеться.
Глава 58 мая, 15:35
Сквозь маленькое зарешеченное окошко в двери зала аутопсии Лори могла видеть, как Марвин деловито расставляет банки для образцов, раскладывает инструменты и прочие принадлежности. На столе номер один лежало слегка распухшее тело женщины с заметными трупными пятнами на нижних конечностях, наводившими аналитический ум Лори на мысль, что их обладательница умерла в сидячем положении.
Наблюдая знакомую картину, Лори чувствовала, как внутри растет предвкушение возможности наконец-то снова заняться любимым делом. Невольно она в очередной раз задалась вопросом, правильно ли поступила, когда приняла предложение стать главным судмедэкспертом. Потом она пожала плечами, напомнила себе, что простых ответов не существует, и толкнула дверь. Увидев целиком всю яму (так называли это помещение все, кто в нем работал), Лори обнаружила, что тут больше никого нет, но ничуть не удивилась. Во-первых, большая часть вскрытий проводилась по утрам, а во-вторых, в три часа дня в конференц-зале обычно начиналась неофициальная встреча, где обсуждались текущие дела. Благодаря Чету, который сделал эти летучки живыми, веселыми и поучительными с образовательной точки зрения, они пользовались большим успехом, и Лори отчасти поэтому назначила аутопсию на три с хвостиком: ей не хотелось объясняться со слишком большим количеством людей.
— Привет, Марвин, — окликнула Лори, привлекая внимание лаборанта морга. — Уже готово? — Она почувствовала слабый запах разлагающейся плоти, с которым почти полностью справлялись мощные вытяжные вентиляторы.
— Вот-вот закончу, — ответил Марвин.
— Доктор Николс не появлялась? — спросила Лори, несколько разочарованная отсутствием стажерки. Чет не позвонил, из чего следовало, что та должна прийти.
— Вы первая, — сказал Марвин. — Кстати, доктор Макговерн уже велел мне сделать экспресс-тест на фентанил порошка со стола жертвы. Результат положительный.
— Я не удивлена, — заметила Лори. Дело казалось совершенно заурядным. — Спасибо.
— Да не за что, — кивнул лаборант.
— Где документы по делу? — спросила Лори.
Ее метод включал в себя предварительный просмотр всех доступных материалов, после которого она приступала непосредственно к аутопсии: так было меньше шансов что-нибудь упустить. Это в корне отличалось от модус операнди Джека, который предпочитал ничего не знать о теле, считая, что предвзятость мешает обнаружить неожиданные детали. Лори и Джек частенько поддразнивали друг друга и этим различием, и некоторыми другими, и каждый делал вид, будто он прав, а его оппонент ошибается. На самом-то деле они знали, что правы оба, а подход — это всего лишь вопрос выбора.
— Я положил их на каталку в коридоре. — отозвался Марвин. — Так и думал, что вы «хотите взглянуть на них. прежде чем начать.
Перед тем, как дверь закрылась. Лори показала Маркину большой палец — пусть знает, как она ценит преимущества работы с человеком, которому известны ее привычки. Потом, взяв папку с документами, она пролистала их, пока не добралась до заключения судебно-медицинского дознавателя. Его составил недавно принятый на работу Дэвид Голдберг. Быстро читая материалы, Лори получила неплохое представление о деле. Жертва была обнаружена у себя в квартире и опознана Мэдисон Брайант, подругой и коллегой. По оценке дознавателя (факты, на основании которых он сделал такой вывод, были перечислены тут же), она умерла два или три дня назад. Затем Голдберг описал принадлежности для употребления наркотиков, найденные на журнальном столике покойной, и полупустой шприц, воткнутый в антикубитал фосса, или, иначе, в локтевую ямку. Еще один важный факт: по полученной от родственников информации, никаких проблем со здоровьем у жертвы не имелось. Из документа следовало, что ни члены семьи, ни подруга не знали о пристрастии покойной к наркотикам. Девушка производила впечатление уравновешенного, приспособленного к жизни, уверенного в себе человека.
Все еще читая отчет, Лори зашла в женскую раздевалку и обнаружила, что стоит перед женщиной примерно тридцати лет в довольно броском и дорогом с виду нижнем белье. Та как раз потянулась к открытому шкафчику, чтобы повесить туда дизайнерскую блузку. Там уже виднелись ультрамодные потертые джинсы и короткий белый халат — обычно как раз такие предпочитают стажеры.
Предположив, что перед ней Арья Николс, Лори стала критически разглядывать даму, которая имела сомнительную репутацию в среде других интернов, наговорила оскорблений Чету и, что самое важное с точки зрения самой Лори, недостаточно серьезно относилась к практике в бюро. Та была примерно одного роста с главой судмедэкспертов, где-то пять футов пять дюймов, худая, но жилистая, как балерина, с довольно длинным вариантом стрижки пикси, черноволосая. Когда она повернулась, выяснилось, что у нее пронзительные васильковые глаза, а кожа лица довольно смуглая, будто загорелая. Лори немедленно решила, что в ней нет традиционной, притягивающей взгляды красоты, однако есть некая животная сексуальность и присущая молодости свежесть, которыми сама Лори до сих пор восхищалась, полагая, что мужчины — во всяком случае, некоторые — тоже отдают им должное.
— Здравствуйте, — проговорила Лори с напускной жизнерадостностью. — Я доктор Монтгомери. А вы, наверное, доктор Николс?
К ее удивлению, женщина ответила не сразу. Вместо этого она не мигая уставилась на Лори с легкой застывшей улыбкой в стиле Моны Лизы, раздражающей и провокационной. В ней виделся намек на высокомерие и даже на ничем не спровоцированную скрытую враждебность. Хотя Лори избегала скороспелых оценок, она поняла: нечто в этой женщине вызывает инстинктивную неприязнь. Похоже, дамочка считала, что родилась с серебряной ложкой во рту и на этом основании имеет право на что угодно. Когда Лори училась в частной школе, среди ее однокашниц такие тоже встречались.
— Вы и есть главный судмедэксперт? — спросила молодая женщина, словно не могла поверить в подобную возможность. Чтобы подчеркнуть недоумение, она по-гламурному растягивала слова.
Теперь очередь медлить пришла для Лори. Она боролась с желанием просто развернуться, уйти и бросить стажерку в одиночестве, но сообразила, что пребывает не в лучшем настроении после результатов скрининга на рак груди и откровений Джека о встрече в школе Брукса. Поэтому она мысленно сосчитала до десяти, набрала в легкие воздуха, оборвала подростковую игру в гляделки, в которую оказалась втянута, и зашагала к одному из открытых шкафчиков. Сняв длинный белый халат, который обычно носила в бюро, она повесила его, а потом повернулась к женщине, которая продолжала таращиться на нее все с той же бесстыжей улыбкой.
— Да, — сказала она наконец, стараясь выговаривать слова как можно естественнее и без лишних эмоций, — я главный судмедэксперт. А вы кто?
— А я Арья Николс, — ответила женщина. — Странно. Черт, я думала, вы окажетесь куда старше и безвкуснее. Как по мне, вы не похожи на судебного патологоанатома. У вас слишком нормальный вид.