о телевизора, ни собачьего лая, не доносились кухонные запахи — только легкий запах выхлопных газов, оставшийся после такси. В зданиях не горел свет. Они стояли пустыми черными монументами — прибежище для призраков прошлого. Что-то перескочило через тротуар и исчезло в темной пасти одного из дворов. Данбар хотел бы верить, что это была кошка, но знал, что это не так. Он ускорил шаг.
Его уже начали одолевать сомнения, что в этом месте вообще может находиться кафе, когда наконец в сотне ярдов перед собой он увидел свет, падающий на дорогу. По мере приближения он начал различать мужской смех. «Журавль» был единственным обитаемым зданием на улице. Скромный внешний вид здания наводил на мысль, что в нем не всегда была пивная. Фасад — с огромными двойными окнами — раньше явно принадлежал какому-то магазину. За стеклами висели толстые темно-зеленые шторы, — тяжелые от годами копившейся грязи, они свисали с двух круглых медных карнизов, расположенных почти посредине окна. Поверх штор Стивен мог разглядеть только потолок, который, судя по цвету, был пропитан табачным дымом.
Ему пришлось нагнуться, чтобы пройти в дверь, и он с удивлением обнаружил, что вниз ведут три ступеньки. Прежде чем спуститься, Стивен на секунду остановился и оглядел помещение. Несколько посетителей, обернувшись, уставились на него. Не имея представления, как выглядит Дуглас, Стивен решил просто подождать, пока тот подойдет сам. Он направился к стойке и заказал пинту светлого пива. Бармен молча наполнил кружку и поставил ее на прилавок, затем взял деньги и принес сдачу.
— Можешь не спрашивать, я все равно не знаю, — вдруг сказал он.
— Не знаете что? — слегка растерявшись, спросил Данбар.
Бармен оперся локтем о стойку и заявил:
— Послушай, парень, скорее матушка королева войдет сюда, чем я начну торговать информацией. У тебя были причины прийти сюда, и дело вовсе не в выпивке. Тебе нужны какие-то сведения. Я просто предупреждаю тебя заранее, что от меня ты их не получишь. Усек?
— Усек, — кивнул Стивен.
— Эй, ты как разговариваешь с моим другом, Гарри! — раздался голос за его спиной. Обернувшись, Данбар увидел худого жилистого парня, одетого в черные джинсы, темный свитер и легкий кожаный пиджак. Коротко остриженные рыжие волосы придавали ему сходство с боксером легкого веса.
— Как дела, Стив? — спросил парень, обращаясь к Данбару.
— Отлично… Джимми, — ответил тот.
— Эй, прости, Джимми, — сказал бармен. — Без обид, друг, — повернулся он к Данбару.
— Да ладно.
— Присядем? — предложил Дуглас и направился к скамье с вылезшей в нескольких местах обивкой. Они поставили свои кружки на стол, залитый лужами пива.
— Почему именно здесь? — поинтересовался Данбар, когда соседняя дверь открылась, обдав их туалетными запахами.
— Мне нужно было убедиться, что за вами не следят. Хвоста не было.
— Я приехал на такси.
— Я знаю. И дали водителю щедрые чаевые.
Данбар решил не выяснять, откуда Дуглас узнал об этом.
— Зачем все эти предосторожности?
— Я не знаю, кто вы и во что ввязались. Люди, которые наняли меня, не сообщают мне такие вещи. Они считают, что мне необязательно это знать. Все делается через посредников, чтобы, если что-то пойдет не так, заказчики могли сделать вид, что они ни при чем. С каждым клиентом мне приходится поступать так же, как с вами. Откуда мне знать, может, вас разыскивает полиция?
— А что вам вообще известно? — спросил Стивен.
— Вы хотите проникнуть кое-куда через запертую дверь. Мне нужно провести вас внутрь и вывести обратно.
— Это научная лаборатория. Там проводят эксперименты на животных. Ферма под названием «Флюгер», расположенная тремя милями севернее от города, на Ломонд-роуд.
Дуглас записал все в блокнот.
— Что вы ищете?
— Информацию о том, чем они занимаются. Думаю, она находится в компьютере лаборатории.
— Это университетская или частная лаборатория?
— Частная.
— Жаль. У них может быть хорошая охрана. Что-нибудь знаете об этом?
Данбар рассказал ему все, что узнал из прошлогоднего отчета о бюджете лаборатории за последний год.
— Как насчет внутреннего плана помещений?
— У меня его нет.
— Сколько у нас времени в распоряжении?
— Времени достаточно. Самое важное, чтобы никто не узнал, что я там побывал, — сказал Данбар.
Поджав губы, Дуглас пробормотал:
— Зайти и выйти, не оставив следа? Это усложняет задачу.
— Но это крайне важно.
— Хорошо. Я наведаюсь туда, затем мы снова встретимся.
— Когда?
— Я произведу полную разведку — днем и ночью. Приходите сюда послезавтра в это же время.
Данбар вышел из пивной и пешком добрался до автомагистрали, где поймал такси и поехал к Лизе.
— Как прошел день? — спросил он, входя.
— Отлично, — улыбнулась Лиза.
— Чем занималась?
— Я очень много ходила, — призналась девушка, — куда глаза глядят. Просто шла и шла, потому что мне не надо было сидеть дома. Я была свободна, могла делать, что хочу, и это было прекрасно!
— Я рад, — улыбнулся Данбар.
— А ты что делал?
Он рассказал о том, что собирается пробраться на ферму и поискать записи об экспериментах Росса.
— Ты хочешь сказать, это именно те доказательства, которые ты ищешь?
— Да, возможно, они положат конец всем загадкам, — сказал Данбар. — Любое свидетельство того, что в «Медик Экосс» пациенту пересадили орган животного, — и полиция тут же начнет действовать.
— Когда ты собираешься?
— Через несколько дней. Не волнуйся, я туда отправлюсь не один.
— Надеюсь, ты будешь осторожен? — тихо спросила девушка.
— Конечно.
Сказав это, Данбар погрузился в молчание.
— О чем ты думаешь? — не выдержала Лиза.
— О завтрашнем дне.
— А что будет завтра?
— Похороны.
Следующим утром Стивен отправился в Ирвин, город на берегу Клайда, где выросла Шейла Барнс. Она просила похоронить ее там, на кладбище церкви Сент-Эндрю, где они с Сирилом венчались двадцать шесть лет назад. Вот единственное преимущество того, что ты узнаешь о своей неизлечимой болезни, подумал Данбар. Это дает тебе время привести все дела в порядок и сделать необходимые распоряжения — то, что большинство людей откладывает, пока не становится слишком поздно.
Церковь Сент-Эндрю нельзя было назвать приятной. Облик у нее был холодный и суровый, и даже ограда была сделана из железных балок, а не в виде низкой стены или изгороди, как обычно. Церковное кладбище казалось чересчур унылым, потому что на нем не росли ни деревья, ни кустарники, которые прерывали бы ряды надгробий, протянувшиеся на двести ярдов вдаль. Но это место наверняка было особенным для Шейлы, а только это и имело сейчас значение. Стивен припомнил слова одного священника: «Церковь — это не здание, церковь — это люди».
Поднимаясь по ступенькам, Данбар заметил, что небо угрожающе потемнело. Он надеялся, что дождь повременит хотя бы до погребения. Земля, превратившаяся в грязь, мало способствовала бы торжественности похоронной церемонии. Не желая общаться с родственниками и друзьями Шейлы, Стивен присел на последнюю скамью справа от главного прохода. С некоторым удовольствием он заметил, что церковь заполнилась почти на три четверти. Он испытывал симпатию к Шейле Барнс — даже несмотря на то измученное болезнью состояние, в котором он ее увидел, ему казалось, что она хороший человек. И то, что ее оплакивают многие, выглядело совершенно уместным. Сирил не присутствовал на похоронах, в этом не было ничего удивительного — он сам находился при смерти.
Службой руководил священник англиканской церкви, который хорошо знал Шейлу. Его глубокий звучный голос без труда достигал самых дальних уголков здания. Он поведал информативную и душевную историю жизни этой женщины и ее работы, очень отличающуюся, подумал Стивен, от наскоро слепленных отрывков и кусков информации, собранной у родственников в последний момент, как обычно бывает в наше время. От священника он узнал, что в начале своей карьеры Шейла подолгу жила за границей, работая медсестрой в странах третьего мира. Ее долгий счастливый брак с Сирилом был примером силы любви. Был упомянут и ее сын, Питер, но у Данбара возникло смутное ощущение, что священник просто не захотел развивать эту тему. Как и старшая сестра в «Буках», он явно был осведомлен о расколе в семье.
В передних рядах Стивен увидел высокого темноволосого парня, которого посчитал Питером Барнсом. Он стоял немного поодаль от остальных скорбящих — судя по их возрасту, братьев и сестер Шейлы. Это говорило о том, что раскол распространился за пределы самой семьи. Когда Питер повернулся, чтобы окинуть взором собрание, на его лице блуждала легкая улыбка, словно он услышал какую-то одному ему понятную шутку. Данбар обратил внимание, что галстук у него был не черный, а пурпурный, как и носовой платок, выглядывавший из нагрудного кармана. Хотя цвет был приглушенный, это казалось странным проявлением пренебрежения к усопшей.
Данбар, которому до сих пор неплохо удавалось уклоняться от общения с родственниками и друзьями Шейлы, почти последним присоединился к процессии, медленно двигавшейся по дорожке к воротам церкви. Главным проявлением «бойкота» по отношению к Питеру Барнсу было то, что он тоже шел сам по себе. Данбар приблизился к нему и выразил свои соболезнования.
— Спасибо, — коротко ответил Питер.
— Значит, вам не удалось повидать свою мать в «Буках» до того, как она умерла?
— К сожалению, нет. По работе мне приходится подолгу отсутствовать в стране. У меня не получилось попасть в Хеленсбург.
— Понимаю, — сказал Данбар и, немного помедлив, добавил: — Я знаю, что это совсем не мое дело, но, может быть, вас немного утешит, что Шейла по ошибке приняла меня за вас, когда я приходил к ней незадолго до ее смерти. Я не стал разубеждать ее. Ей было очень приятно. Ваша мать умерла, пребывая в уверенности, что вы помирились.
Питер улыбнулся.