— Подержи-ка, Моррис, — прошептал он.
Спазмы, сотрясавшие Кэролайн, становились все реже и наконец прекратились, и Стивен несколько воспрял духом: Кэролайн смогла расслабиться, погрузившись в нечто среднее между сном и бессознательным состоянием. Но его оптимизм был недолговечен — ее охватил очередной приступ тошноты и рвота началась снова. Когда Кэролайн наконец снова успокоилась, оно пробормотала:
— Мне кажется, у меня внутри что-то оторвалось. Я прямо чувствую, как оно… выходит из меня.
— Что ты чувствуешь? — с тревогой спросил Стивен.
— Мне кажется… какая-то резиновая лента, — ответила Кэролайн с такой отсутствующей улыбкой, что Стивен чуть не задохнулся от боли. В этот момент он понял, что она уходит.
— Ты выздоровеешь, — сказал он, хотя слова застревали у него в горле и ему пришлось сглотнуть, чтобы говорить дальше. — Худшее позади, спазмы закончились и тебе станет лучше. Ты должна отдохнуть и набраться сил.
Он увидел, что Кейт уже пришла и стоит рядом с одной из медсестер. Однако она предпочла не попадать в поле зрения Кэролайн и ничего не говорить.
Кэролайн посмотрела на Стивена, и он увидел по ее глазам, что она на волоске от смерти. Такой взгляд он видел раньше — у смертельно раненных солдат, в нем было безмятежное принятие неизбежного.
— Ох, миледи, — сказал он, беря ее за руку. — Держись. Прошу тебя, держись!
— Анекдот, Стивен…
Он вопросительно посмотрел на нее.
— Расскажи мне… анекдот.
Сообразив, что она имеет в виду, Стивен медленно снял капюшон и лицевой щиток. Он лег рядом с Кэролайн и прижался щекой к подушке. Поцеловав Кэролайн, он начал:
— Сидит маленький полярный медвежонок на камне и смотрит, как мимо проплывают льдины…
Когда Стивен сказал последнюю фразу, он почувствовал, как Кэролайн легонько сжала его руку. Он не рискнул взглянуть на нее, потому что слезы ручьем текли по его лицу. Все, что он смог, — это сжать ее руку в ответ и лежать неподвижно, переполненный ненавистью ко всему миру и всем «созданиям прекрасным и разумным». Неужели они не понимают, в каком ужасном мире на самом деле живут? Это вовсе не дурацкий «Дисней-лэнд», как им кажется. «Человек человеку волк». «Убивай или будешь убит». «У природы окровавленные зубы и когти». Это не жизнь, а дерьмовый ночной кошмар!
Накатившая на Стивена волна злости и горя постепенно схлынула, и он несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки. Кейт опустилась на колени и легонько положила руку ему на плечо.
— Она ушла, Стивен, — мягко сказала она. — Кэролайн ушла.
Он кивнул и медленно поднялся. Снова надел капюшон и опустил лицевой щиток, на секунду сжал руку Кейт, затем повернулся и вышел в душевую.
Вернувшись в номер, он опустошил больше половины бутылки джина, затем сон — или это был обморок? — одержал верх и избавил его от боли, которой было слишком много для одного дня. Однако эта боль ждала его снова, когда в десять утра его разбудила горничная, которая пришла убираться в номере.
— Ладно, — сказал он, закрывая глаза от яркого света. — Только не занимайте ванну.
Внезапно испугавшись, что горничная включит пылесос, звук которого вызывал у него омерзение даже в нормальном состоянии, не говоря уж о похмелье (Стивен был уверен, что ад заполнен шумом работающего пылесоса), он открыл один глаз и увидел, что горничная тянет по полу провод. Это заставило его вскочить с постели и босиком прошлепать в ванную в поисках спасения в душе. Он стоял под струями горячей воды, пока горничная со своей адской машиной не удалилась, затем заказал в баре апельсиновый сок, кофе и аспирин и принялся одеваться.
Несмотря на безумную головную боль, Стивен понимал, что этот день для него решающий. На самом деле больше всего на свете ему хотелось оплакивать Кэролайн — погрузиться в пучину скорби и жалости к ней и к себе — но он не мог этого допустить. Стивен уже прошел однажды через маленький личный ад, когда умерла Лиза и жизнь потеряла смысл, и теперь узнавал симптомы этого состояния. Он не мог позволить себе пройти той же дорогой и в итоге оказаться в доме с белыми стенами. Смерть Кэролайн нужно вытеснить из сознания, насколько возможно. Эффективнее всего будет погрузиться в работу с головой: нужно решить, что делать со списком Грега Аллана.
Вряд ли больницы с радостью согласятся поделиться информацией о тех пациентах в списке, имена которых Стивену были неизвестны, поэтому он сразу обратился за помощью в «Сай-Мед». Он надеялся, что, вычислив, кто из них доноры, он сможет найти между ними что-то общее.
Прочитав ответ на свой запрос, он лишился дара речи.
— Вы точно уверены, что это именно так? — спросил он, позвонив в «Сай-Мед». — Все до единого?
— Абсолютно. Все они — реципиенты. В этом списке вообще нет доноров.
— Что же, черт возьми, им пересадили?
— Клапаны сердца, — удивленно ответил дежурный офицер.
— Спасибо, но я не совсем это имел в виду, — сказал Стивен — и в следующую секунду уяснил всю важность того, что сейчас узнал. — О Господи! — воскликнул он. — Макмиллан у себя?
Как только его соединили, он торопливо заговорил:
— Тот список, который нашли у Грега Аллана — они все реципиенты!
— Я знаю, — отозвался Макмиллан. — Мне только что сообщили.
— Но разве вы не понимаете? Восемнадцать человек из списка уже заболели вирусом! — Стивен почти кричал. — Остальные… тридцать восемь человек еще должны заболеть! Разве вы не понимаете? Они все потенциальные «джокеры»! Это люди, которым провели такие же операции на сердце, но они пока не заболели. Нужно изолировать их и тогда больше не будет внезапных необъяснимых вспышек заболевания по всей стране!
— Разумеется, я понимаю, о чем вы, — сказал Макмиллан. — Если вы правы, то Его Величество Правительство может забыть о чрезвычайном положении.
— Конечно, может забыть! И вернуться к своим обычным заботам — охоте на лис и курсу евро.
— Да, и к заботам о стоимости личного транспорта для некоторых сотрудников, путешествующих из Лондона в Манчестер, — усмехнулся Макмиллан. — Кстати, как дела у вашего друга?
— Она умерла сегодня рано утром.
— Господи, мне очень жаль. Я спросил, не подумав…
— Вы не могли знать, — ответил Стивен.
Повисла длинная пауза, затем Макмиллан сказал:
— Давайте сменим тему. Насколько я понял, вы не имеете представления, какая существует связь между этими людьми в списке и филовирусом?
— Пока нет. Но Грег Аллан знал. Я уверен, именно поэтому он покончил с собой.
— Жаль, что он не сказал нам об этом, прежде чем умереть, — сказал Макмиллан с сожалением и положил трубку.
Стивен снова задумался о пятидесяти шести именах из списка Аллана. Всем этим людям пересадили донорские клапаны, в результате чего они погибли от тяжелейшей инфекции, пусть и отсроченной. Эта отсрочка сама по себе была камнем преткновения. Другим камнем преткновения было то, что, если пятьдесят шесть человек получили донорские клапаны, должно быть минимум четырнадцать доноров — людей, которые предположительно погибли в результате несчастных случаев в разных частях страны и которые никак не могли быть связаны друг с другом — и при этом были носителями одного и того же штамма неизвестного доселе филовируса… Полнейший абсурд, решил Стивен, по-другому и не назовешь.
Глава 18
Стивен испытал облегчением, отставив на время в сторону логическую составляющую. Главный вопрос, который стоял перед ним: что не так было с клапанами сердца, пересаженных пациентам? Поразмыслив, он решил, что есть только один способ узнать это — нужно извлечь один из пересаженных клапанов из погибшего «джокера» и повергнуть его тщательному исследованию.
Это было не только рискованно — патологоанатомическое вскрытие жертв вируса являлось опаснейшей процедурой, — но и трудно, поскольку погибших от филовирусной инфекции кремировали, как только представлялась возможность. Придется действовать быстро. Стивен позвонил в «Сай-Мед» и запросил информацию о текущем состоянии пациентов-«джокеров».
— Все скончались и кремированы, кроме двух, — ответил дежурный офицер.
— Кто оказался исключением?
— Один — из тех, кому посчастливилось выздороветь.
Стивен на секунду закрыл глаза и отчаянно пожелал, чтобы это была Кэролайн, однако усилием воли он изгнал эту мысль из головы.
— Второй случай — монахиня, сестра Мари Ксавьер. Ее не кремировали.
— Почему? — удивился Стивен.
— Насколько я понял, для нее было сделано исключение, поскольку орден имеет строгое возражение против кремирования. По причине особых обстоятельств и изолированности монастыря, сестрам было позволено похоронить ее в земле.
— Я и не рассчитывал, что орден пойдет на уступки ради какого-то филовируса, — язвительно сказал Стивен.
— Решение принимали в Халле, — объяснил дежурный офицер. — Наверное, им пришлось выполнить строгие требования: закрывающийся мешок для тела, свинцовый гроб и так далее.
— Хорошая мысль, — согласился Стивен. Он поблагодарил офицера за помощь и, положив трубку, погрузился в размышления. Просьба об эксгумации сестры Мари Ксавьер наверняка встретит сильное сопротивление ее ордена, Стивена обвинят в бесчувственности, но единственной альтернативой было ждать, пока очередной «джокер» заболеет вирусом и умрет. Это займет еще одну-две недели, а то и дольше, а донорский клапан нужно исследовать как можно скорее. Придется просить «Сай-Мед», чтобы они добились разрешения и сделали всю бумажную работу. А с критикой Стивен разберется по мере ее поступления.
У него была еще одна просьба к «Сай-Мед» — тщательно проверить финансовое состояние Грега Аллана на момент смерти. В частности, Стивен хотел знать, не поступали ли на его счет суммы денег из неизвестного источника. Если так и окажется, надо будет надавить на жену Аллана и выяснить, что она знает об альтернативных источниках дохода своего мужа.
К пяти часам вечера было получено разрешение на эксгумацию после ожидаемого сопротивления муниципального совета и высших представителей Римско-католической церкви, которые расценили это как святотатство. Противостояние со стороны Церкви усилилось, когда стало известно, что, вместо того чтобы транспортировать тело Мари Ксавьер, на территорию монастыря вернут передвижную лабораторию и в ней будет производиться патологоанатомическое вскрытие и извлечение пересаженного клапана сердца. Единственной нерешенной проблемой оставался поиск патологоанатома, который согласился бы провести вскрытие.