Как можно было сомневаться? Променять удовольствие жить собственными решениями на вечно брюзжащего советчика. Добровольно накинуть на шею поводок и отдать в чужие руки. Нет, так гораздо лучше! Чище, свободнее, веселее. А еще я наконец-то могу целовать Конта так долго, как хочется и не бояться удушья.
– Сережа!
– Тише, тише, нас услышат, – он поймал меня скачущую от восторга и оставил на руках. Ноги болтались в воздухе, я крепко держала Конта за плечи и не могла насмотреться на его ровно очерченный подбородок, нос с аккуратной горбинкой, глаза, губы. Фантастически красивый мужчина и весь мой. Навсегда. Сказка сбылась. Пришло наше «долго и счастливо».
– Наташа, – прошептал он улыбаясь и поцеловал.
Я отвечала с невозможной прежде страстью, сгорала и улетала в небеса пеплом. Каждый удар сердца приближал новое и такое сладкое безумие, а потом в голове заныл Индис.
«Нет, ну я не могу. Как он сосётся, фу! Мерзость! Наташа, отлепись от него. Я старался, я честно пытался молчать, но больше не могу».
Я не удержалась в воздухе и упала, больно ударившись об пол пятками. Выскользнула из рук Конта, он не успел поймать.
– Нет, нет, нет! Только не это!
– Наташа, что такое?
– Он вернулся!
«Сволочь! Подлец!»
«Ну, извини, что не сдох. Так себе оказалось поле. Тоже мне, полтора тесла. А нахваливали-то, нахваливали. Огромное разрешение, высочайшая четкость. Сколько за него содрали? Семь тысяч? Пффф. Шарлатаны от медицины».
Я обмякла тряпичной куклой, будто разом вытащили все кости и позвоночник разобрали до последнего позвонка. Жестокая шутка. Достойная мертвого шута.
– Мэрдэ, – выругался Конт, – фроччио, лэккакацци. Значит, все зря было?
– Да, – глухо ответила я и зажмурилась. – Ничего не получилось.
Пытка продолжалась, исправно играя на нервах.
– Подожди, Наташа, есть еще шаман. Он приедет и посмотрит, что за зараза к тебе прицепилась. Только не отчаивайся, хорошо? Выход есть всегда. Из любой ситуации.
– Да, конечно, – послушно кивнула я и взяла его за руку, поехали домой.
Надежда есть даже на эшафоте за мгновение до того, как топор палача опустится на шею. Умер же Индис один раз? Умрет и во второй.
«Духи бессмертны, – возразил он, – И выгнать меня не получится».
«Закрой рот, пожалуйста. Как хорошо было, когда ты молчал».
«Ты очень грубой стала. Конт на тебя плохо влияет»
«Ты меня замучил! Убирайся к чертовой матери в Ад, бездну и самую черную дыру! Оставь меня в покое!»
От истерики колотило уже серьезно. Пальцы вздрагивали в ладони Сергея, плечи тряслись и зубы стучали. Конт обнимал меня, но никак не мог успокоить.
– Такси я вызвал, ко мне поедем, никакой общаги. Я тебя одну не оставлю.
«Ой, какие мы заботливые, – фыркнул Индис. – Лишние уши появились? Что-то я не вижу третьего или четвертого. Отказывайся, Констанс, или твоему банкиру станет очень плохо. А лучше сразу беги на десять метров прочь».
«Козёл! Ублюдок призрачный!» Я жалела, что не умею ругаться по-итальянски, словарного запаса не хватало. Вместо того, чтобы бежать только крепче прижималась к Сергею. Мы в больнице, здесь есть стационар, операционная и персонал с кучей техники. Как Ромео и Джульета не умрем.
«Пошел вон!»
Я в отчаянье сжала руку Сергея и уже хотела звать на помощь, но ничего не происходило. Патриций терпел боль, не морщась, дух молчал и я ничего не чувствовала. Дышалось легко. Индис передумал нас наказывать?
«Да что за ерунда? – растерянно пропыхтел дух и снова затих».
– Сережа, – позвала я, расслабив пальцы. Приятная догадка сверкнула молнией, но нужно убедиться. – У тебя ухо болит?
– Нет. А должно?
– Да, – ответила я, растягивая губы в широченную улыбку, – Индис пыжится тебя ударить.
– Не получается, – прислушался к себе Конт и тоже улыбнулся. – Ничего. Совершенно точно.
– Аллилуйя! Ай, да МРТ! Нарушились какие-то тонкие связи, он больше не может вредить! Болтает только. Беззубая собака!
– От-лич-но! – по слогам проговорил Конт, подхватил меня на руки и закружил по коридору.
Я смеялась, забыв, что мы в здании не одни. Радость вернулась и плескалась через край. Верно говорят, после слез, смех самый громкий.
– Сергей Геннадьевич, – вежливо откашлялась администратор из другого конца коридора, – такси приехало. Наверное, к вам.
– Да, конечно, мы идем, – ответил он и поставил меня на землю.
Мимо девушки в форменной блузке я шла пунцовая от стыда, и не переставая улыбаться. Победу праздновать рано, но очень важное сражение осталось за нами. Теперь Индис мог орать круглые сутки. Я включу громкую музыку в наушниках и буду с Контом столько, сколько пожелаю. А потом, может быть, шаман поможет.
***
Мы так устали, что приехав в квартиру патриция, все, что смогли сделать – раздеться, умыться и лечь спать. В одну кровать, хотя прежде – я никогда не делила сон с кем-то еще. Неловко было несколько мгновений, пока укладывалась на плечо Сергея и чувствовала, как гладит по спине поверх одеяла. Вспоминались поцелуи на диване. Долгие, сладкие. Теперь нам никто не помешает, но о продолжении я думать стеснялась. Краснела, долго гладила пальцами губы, а потом уснула.
Теплое выдалось утро и очень позднее. Солнце висело в зените, когда я открыла глаза. Музыка играла на кухне, пахло свежесваренным кофе, и Сергей тихо разговаривал с кем-то по телефону. А мне казалось, напевал что-то легкое и веселое. Хотелось нежиться в кровати, болтать в воздухе голой ногой и запоминать каждое мгновение. Счастье звучало голосом любимого мужчины и пахло завтраком.
Телефон обиженно тренькнул в сумке. Реальность со своими проблемами настырно лезла в сказку. Ладно, спрятаться я все равно не смогу, придется читать мессенджер и просматривать список не принятых звонков. На беззвучный я поставила, а про уведомления забыла. Они высыпались на экран лавиной, и сверху повисла пугающая плашка: «Елизарова Екатерина – 32 сообщения». Черт, случилось что-то?
Я вчера предупредила, что не приду ночевать в общагу, но по закону подлости могли случиться: потоп, пожар, внезапное явление мамы с поезда и массовое выселение студентов. Открывала я окно чата, холодея от дурных предчувствий, но все сообщения оказались короткими, утренними и на одну тему: «Ты где?»
«Я в раю», – напечатала Катьке, отправила и улыбнулась. Нет, такой ответ её не устроит, потребует подробностей. А что еще написать? Мне хорошо. Мне замечательно. Вернусь в серые будни, как только смогу, а пока буду наслаждаться праздником. Суббота, лето, каникулы!
«Это понятно, – пришло сообщение, – мы с Машкой тебя потеряли. Ты там в раю надолго, или как?»
«Не знаю пока, дальше видно будет. Люблю, целую, до встречи», – отстучала я и закрыла мессенджер. Отношения с Контом начались без предупреждения. Обрушились лавиной и бурным потоком вынесли в текущую точку. Я в его постели, признания в любви состоялись, но больше ничего мы друг другу сказать не успели. Как теперь будет? По-прежнему? У него командировка послезавтра заканчивается, в столицу улетит. Меня ждут кредитные договоры в ТФКБ, злой начальник и смертельно обиженный дух. А еще много километров между мной и любимым мужчиной. И неизвестно, когда мы снова встретимся. Принц поцеловал Золушку на балу, а позвать замуж забыл. Даже в замок не пригласил. Так и оставил со злой махечой.
Холод пробежал по спине, тучи закрыли солнце. Я почти растеряла всю радость, как с кухни пришел Конт:
– Проснулась?
Ему шла темная щетина, домашние штаны и загар на красивом теле. Вчера его толком не разглядывала, а сейчас залюбовалась.
– Да, и очень хочу кофе.
– Пойдем на кухню, – позвал он и взял из кровати на руки.
Легко, быстро и без предупреждения. Я взвизгнула от неожиданности, а потом успокоилась. Привыкала к запаху кожи, ощущению сильных рук и крепкого плеча. Но по-прежнему хотелось закрыть глаза и самой себе не поверить. Умопомрачительный мужчина. И весь мой.
– На чужой кухне сильно не разгуляешься, – рассказывал Конт, усаживая меня на табурет, – я сварил яйца Бенедикт, поджарил хлеб и достал майонез с колбасой. Шеф-повар, да.
В тарелке пирамида из хлеба, колбасы и яйца выглядела потрясающе. От голода я была согласна на обычную яичницу, поэтому в легком недоумении уставилась на белый шарик с неровными краями и глупо спросила:
– Это Бенедикт?
– Он самый, – улыбнулся патриций. – Закручиваешь воду в кастрюле винтом и разбиваешь в цент воронки яйцо. Варится без скорлупы столько, чтобы желток остался жидким. Весь фокус в подаче. Смотри.
Он взял нож и разрезал яйцо поперек. Рыжий, как летнее солнце, желток заструился водопадом по краю бутерброда, и я чуть слюной не захлебнулась.
– Ешь, – ласково сказал Конт и поставил передо мной кружку с кофе. – Разговоры подождут.
Согласна полностью. Портить проблемами впечатление от Бенедикта – кощунство. Я взяла ломтик жареного хлеба и макнула в желток. Следующие пять минут могла только мычать от удовольствия, на большее меня не хватало. Сергей ел точно такой же бутерброд и периодически поглядывал на экран смартфона, где беззвучно всплывали уведомления. Я хотела вздохнуть тяжко и пофилософствовать на тему того, как гаджеты изменили жизнь, но вспомнила, что когда их не было, мужчины за завтраком читали газеты. Было вот так же уютно и тепло. Совершенно домашний ритуал: и я на нем присутствовала.
– Обедать в Перчини поедем, – сыто улыбаясь, пообещал Конт, – как раз будет вечер. Больше, чем на бутерброд моих кулинарных навыков не хватит.
– Я могу готовить, – осторожно ответила и замерла, ожидая реакции.
– Не здесь. Нет, ты, конечно, можешь, если хочешь, но я скоро сдам эту квартиру обратно и перееду в гостиницу, – патриций обвел вилкой кухню и продолжил. – Жилье служебное, принадлежит ТФКБ, а я со вчерашнего вечера не хочу иметь с бизнесом отца ничего общего.
Вот так выпил он вчера коньяку. Лихо и очень радикально.