Мириам легко касалась холодных камней кончиками пальцев, смахивая с них влагу, оставляя тёмные сухие борозды. Её не злил пронизывающий ветер, не пугали скользящие сапоги, не тревожил белёсый туман, подбирающийся со всех сторон, как хищная тварь.
Она лукаво подмигнула призраку и вспрыгнула на выступ меж двумя зубьями, небрежно придерживаясь за них и зависнув над бездной.
- Ты такой мрачный, как будто на тот свет собрался! - рассмеялась медиум, покачиваясь с мысков на пятки.
- А ты - чокнутая.
Марах равнодушно передёрнул плечами и приблизился. Глянул вниз, на укутанную дырявым покрывалом дымки землю, и стиснул зубы. Нет, он не боялся высоты. Такие, как он, приучены ничего не бояться. Но стоять вот так, тихо улыбаясь и полуприкрыв глаза, доверяясь переменчивому ветру и рискуя свалиться вниз... Не сражаясь, не исполняя долг, не доказывая свою правоту. А из одной лишь беспечности! Нет, так он не умел.
- Слезай, - буркнул он, не отводя взгляда от обманчиво мягкой пены тумана под стенами. Мири отпустила зубцы, чтобы убрать за уши растрепавшиеся волосы.
- А?
- Я сказал, слезай! - процедил Марах чуть громче.
Она стояла там без опоры. В шаге от нелепой смерти. Слишком часто говорящая с призраками, но понятия не имеющая, каково это - призраком быть.
- Ты глянь, как красиво-то!
Она подпрыгнула от восторга, ловя ртом взвешенные в воздухе крошечные капли и не замечая, как вкрадчиво зашуршали, скатываясь вниз мелкие камешки.
- Угу, а как красиво будет смотреться твой распластанный труп внизу. И лететь тоже будет ох как красиво! - Марах прикинул высоту. - Даже пропавший призрак явится полюбоваться, - заключил он.
Мири хитро протянула:
- Ма-а-а-арах, ты что, волнуешься за меня?
- Если упадёшь, я не смогу тебя поймать, - ровно проговорил он, в доказательство пронося руку сквозь камень.
- Зато ты меня и вытолкнуть не сможешь, - хихикнула медиум, на миг потеряв равновесие и опасно пошатнувшись.
Марах дёрнулся раньше, чем понял, что поганка издевается над ним.
- О-о-о! - Девушка умилённо прижала ладони к груди. - Я что, вижу страх в твоих глазах?
- Нет, не его. Будь это страх, я бы приподнял левую бровь чуть выше, - с непроницаемым лицом поведал призрак.
Чтобы Мири вдруг не подумала, будто Марах о ней заботится, он сосредоточился на завешанным серой марью горизонте. Небо нависало как крышка гроба, придавливал деревья и тесня переплетения дорог.
- Не думаю, что призрак всё ещё здесь. Если бы я умер, - проговорил призрак, - ни за что не остался бы в таком месте, как это.
Мири соскочила с выступа и встала рядом, разглядывая тот же невзрачный пейзаж с детским восхищением.
- Ну, во-первых, ты и так.
- Я говорил, ведьма. Я не мёртв.
Если бы мог, он схватил бы её за волосы, путающиеся на ветру! Сжал бы их в кулак, натянул до боли, чтобы научилась держать язык за зубами! Но он не мог.
- Ну да, не мёртв. - Медиум и не заметила, как диковато ссутулился призрак от случайно брошенной фразы. - А во-вторых, что плохого-то? Тут его дом, друзья...
Призрак обошёл её, как загоняющий добычу хищник, и, резко приблизившись со спины, дохнул холодом в ухо:
- Тогда почему ты сама не осталась дома? У тебя тоже наверняка было и то и другое.
- У меня всё иначе. - замялась девушка.
- И от своего оборотня ты пыталась сбежать по той же причине.
- Я не пыталась от него сбежать!
- Ты именно что пыталась от него сбежать! - отрезал Марах. - И, если бы он не умолял взять его с собой, не округлял свои щенячьи глазки, бросила бы не задумываясь.
- Пытаешься воззвать к моей совести? Не трать попусту время, мертвец! Я знаю, чего хочу. Я - знаю, а Леши - нет. Он слишком осторожен, слишком наивен и не приспособлен к моей жизни! Поэтому я оставила его в первый раз и, да, чтоб тебя, поэтому бросила бы снова! - крикнула Мири, разворачиваясь. - Его место - среди своих. Он разобрался бы со смертью Ледны и стал новым шаманом. Он справился бы без меня!
Марах провёл пальцем по её острому подбородку, не ощутив ни прикосновения, ни тепла тела.
- Так ты всегда поступаешь, верно? Не решаешь проблемы, а бежишь от них. О, прекрати так возмущённо пыхтеть! Я вижу тебя насквозь, ведьма. Тебе плевать на пса. Плевать на семью и друзей. Ты просто не захотела разгребать последствия. Я знаю таких, как ты. Вы ни о ком не думаете, кроме себя. Просто уходите.
Мири неуютно поёжилась и отодвинулась назад.
- Ты ничего обо мне не знаешь! Ни о ком из нас!
Но призрак наступал:
- Не знаю? Ну конечно, вы ведь такие сложные! - Он приблизился, вынуждая Мириам отклониться. - И тебя не знаю, сбежавшую из дома. дай-ка подумать. потому что родители заговорили о будущем замужестве, а тебе куда интереснее горланить песни в харчевнях. И твоего наивного пса, безответно влюблённого в рыжую дуру; который отправился в путь лишь ради того, чтобы быть рядом с ней, а вовсе не из-за мести за бабку. И вашу мёртвую старуху я не знаю тоже! Не знаю, что она сама впустила в дом наёмников и рассказала, как обмануть своих же сородичей!
На бледных щеках Мириам вспыхнул ярко-красный румянец:
- Не будь ты уже мёртв, - раздельно сказала она, - я залепила бы тебе пощёчину. Не смей говорить такое про Ледну!
Она втиснулась меж зубцов, рискуя кувыркнуться со стены, но щекочущая лопатки пустота и ледяной ветер, осторожно поглаживающий поясницу, казались меньшими врагами чем жестокий полуэльф.
Принято считать, что красота идёт под руку с добродетелью. Что ухоженные дамы подкармливают бездомных котят, а изящные красавцы слагают песни о возлюбленных.
Марах был красавцем. Со своим идеальным носом, укладкой, которую, наверное, каждое утро поправляли призрачные брадобреи, длинными чуткими пальцами, рельефными скулами и едва заметно заострёнными ушами. Но он был безжалостен и циничен, а дикие вечно голодные глаза источали больше сумасшествия, чем глаза изуродованного шрамами разбойника.
И он был рядом. Так близко, что хотелось кричать.
- Не делай вид, что не поняла это, ведьма. От твоего тупого дружка можно подобного ожидать, но не от тебя. Наёмники знали, куда шли. За чем шли. К кому. Старуха сама их впустила и тело (клянусь четырьмя святыми, хотел бы я знать, чьё оно!) отдала им сама. А потом получила ножом по горлу, как ненужный свидетель. Я видел эту рану. И ты её видела тоже. Старуха не сопротивлялась.
- Ледна сражалась бы!
- Вот именно. Сражалась. Если бы не доверяла тому, кто её убил.
Мириам редко думала. Она предпочитала действовать. Вот и на этот раз она ударила раньше, чем сообразила.
Ладонь прошла сквозь щёку. Ничем не заторможенная, она шлёпнула по влажному камню и соскользнула. Мири даже не поняла, что нужно испугаться, что пальцы не находят опоры, что тело заваливается набок, ещё мгновение - и полёт. Вот только летать, как птица, медиум не умела. Она летала как люди: сверху вниз и единожды.
Понял Марах. Понял, что нелепая ссора закончится ещё более нелепым падением, что ему, невидимому для всего остального мира, даже не перед кем будет оправдываться, что слишком яркие для этой серой мглы рыжие волосы, ореолом взметнувшиеся вокруг головы нахальной девчонки, вот-вот лягут на землю мокрой гнилью прошлогодних листьев. Он выбросил руку вперёд, уже зная, что пальцы в который раз схватят пустоту.
Но пригоршня стиснула ткань.
Они посмотрели на неё одновременно: на смуглую горячую руку, от которой в холоде поднимался едва заметный пар, до треска сжимающую белоснежную материю. И так же одновременно они подняли взгляды, в каждом из которых недоумение теснило другие, пока ещё не оформившиеся чувства.
Марах дёрнул на себя, усаживая девушку на выступ, но больше не сделал ни шагу. Так и стоял перед нею, сжимая ворот слишком глубоко расстёгнутой рубашки.
Её кожа источала тепло. Такое манящее, такое... желанное.
Марах придвинулся ближе, совсем уж бесстыдно оказавшись между ног девушки, и, вместо того чтобы отпустить, запустил руку ей за шиворот, наслаждаясь этим теплом.
- Да ну ёлки! - взвизгнула Мири, пытаясь отпихнуть его, но Марах, и не подумав устыдиться, запустил вторую руку ей под куртку, судорожно выдёргивая рубашку из-за пояса, чтобы добраться до кожи.
- Чувствую... Чувствую... - лихорадочно шептал он, шаря по её телу, прижимаясь лицом к шее и вдыхая, вдыхая, вдыхая.
- Убери немедленно от меня свою чувствовалку! - потребовала девушка, ёрзая и пытаясь прорвать оборону, но куда там!
- Замолкни, женщина! - болезненно прохрипел Марах, накрывая её губы своими.
- О-ох!
От неожиданности Мири застонала. Бывали в её жизни поцелуи, бывали даже хорошие. Точнее, она думала, что хорошие. Потому что этот затмил все предыдущие. И первый детский поцелуй долговязого нескладного мальчишки, и страстные ласки менестреля, отдающие дешёвым хмельным, и неумелое лобзание гончара с голубыми глазами, и смачный засос фея, двоюродного братца Викси, и даже жаркое нападение возмужавшего двоедушника - забылось всё.
Поцелуй с запахом ветра, касающегося терпких придорожных трав. Поцелуй со вкусом дыма и красного перца. Одновременно ласкающий и терзающий губы. Царапающий и утешающий, мучающий и умоляющий о прощении. Поцелуй, срывающий запреты, уводящий в дикую, воющую от одиночества тьму. Поцелуй, в котором хотелось тонуть и задыхаться.
Поцелуй, который прервала возмутительно звонкая пощёчина.
- Обещала же. залепить!
Мириам тяжело дышала, грудь её быстро-быстро вздымалась под рубашкой, привлекая нездоровое внимание Мараха. Нет, он не отпустил её. Продолжал держать, одной рукой сжимая талию, а второй поглаживая плечо, с которого успел сорвать рубашку вместе с курткой, точно боялся, что, если отойдёт хоть немного, наваждение исчезнет, а тепло живого тела превратится в видение полоумного. И неясно, как долго он простоял бы так, как далеко попытался бы зайти, дорвавшись до позабытого наслаждения, если бы сгустившийся вокруг них туман не пошёл рябью, как озёрная гладь, и не оформился в рослую подтянутую фигуру.